Так же превращается в очаровательную девушку маленькая соседка Настенька, живущая на том берегу реки, и Филипп вспоминает, что уже тогда он не представлял себе дальнейшей жизни без нее.
Тем временем жизнь вокруг менялась и не всегда к лучшему.
Несколько лет назад на московской стороне Угры в глухом болотном лесу, откуда ни возьмись появилась банда лесных разбойников под руководством какого-то однорукого Антипа Русинова.
Почти одновременно с этим добрый сосед Бартеневых, владелец Синего Лога князь Федор Бельский, по неизвестным причинам передает эту землю своей сестре, а их младший брат Семен Бельский тут же отнимает ее у сестры и сажает в Синем Логе форменного негодяя и мерзавца с невинной фамилией Ян Кожух и ещё более невинным прозвищем «Кроткий».
С этого времени мира и покоя на Угре как не бывало.
Разбойники начали обкладывать данью окрестные поселения и совершать постоянные грабительские набеги на Яна Кожуха Кроткою, поскольку Синий Лог — самое богатое имение на литовской стороне. Но Ян Кожух сам был еще тот разбойник — у него сотня вооруженных людей и скверный нрав. Он со всеми перессорился, а особенно лютая вражда разгорелась между ним и Михайловым, бывшим владельцем имения «Березки», что располагалось на московской стороне почти и напротив Синего Лога.
Дело дошло до того, что в одно весеннее утро прошлого года имение «Березки» подверглось жестокому нападению, в результате которого все его жители были убиты. Все до единого: сам владелец, его жена, дети и около двух десятков дворовых и тягловых людей, — не осталось никого, кто мог бы рассказать о том, кем были нападающие!
Лесные разбойники Антипа Русинова тут же заявили всем, что это дело рук Яна Кожуха Кроткого.
Ян Кожух Кроткий заявил всем, что это сделали разбойники Русинова.
Разгорелась маленькая порубежная война.
Правда, Бартеневых никто не трогал — всем в округе был известен огромный боевой опыт Алексея и то, как он воспитал своих детей.
Поэтому Бартенев без особых опасений покинул родной дом, сказав своим детям, что идет по делам в Московское княжество на какую-то неделю-две, но если вдруг не вернется до первого июня, им надлежит вскрыть письмо, оставленное в шкатулке. Дети не очень удивились, и даже обрадовались возможности пожить самостоятельно.
Это произошло 18 апреля, и Филипп очень хорошо запомнил эту дату, потому что именно в тот день к вечеру вдруг стали с молниеносной скоростью разворачиваться кровавые и страшные события, вследствие которых он сейчас и оказался здесь...
Все началось с того, что в полдень переплыл на лодке еще бурную от паводка Угру посыльный от Картымазова и сообщил, что сегодня ночью на Картымазовку собираются напасть. Несмотря на какой-то неясный источник этого известия, Картымазов просит Филиппа с несколькими подготовленными людьми на всякий случай прибыть вечером в Картымазовку и провести ночь там, а утром, мол, поглядим...
Филипп посоветовался с Анницей, как велел ему отец сегодня утром перед отъездом («Во всех делах советуйся с сестрой и во всем помогайте друг другу...»), и они решили, что он возьмет пятерых из десяти боеспособных, хорошо обученных людей, а пятерых оставит здесь с тем, чтобы Анница была ночью готова ко всяким неожиданностям, ибо если можно напасть на Картымазовку, то почему нельзя на Бартеневку?
Федор Лукич Картымазов встретил будущего зятя с благодарностью и не мешкая изложил свой план защиты поселения.
Поскольку хозяйский дом был окружен хоть и ветхим, но частоколом и все ценности, ради которых можно было совершать нападение, находились там, Картымазов, естественно сосредоточил все силы на защите центральной усадьбы.
Всех женщин и детей решено было перевести в малозаметную землянку поодаль возле леса, и Филипп с двумя людьми должен был взять на себя их защиту.
В другое время Филипп обиделся бы за такое поручение, неприличное для его могучего телосложения, силы и опыта: опасность нападения на женщин и детей, спрятанных далеко, в никому не известном месте, на опушке леса, была минимальной, а терять такого воина при защите хозяйского дома казалось не простительной расточительностью. Но, узнав, что Настенька тоже будет вместе с другими в убежище, Филипп не только сразу смирился с решением Федора Лукича, но более того - оно тут же показалось ему весьма разумным.
— А собственно, от кого стало известно об этом нападении? — спросил он.
— Да как-то странно все вышло, — задумчиво погладил усы Картымазов. — Пошел один мой мужик в лес за дровами. Вдруг откуда ни возьмись вынырнул из кустов какой-то бородач, увешанный оружием, и говорит эдак тихонько: «Передай, мол, хозяину своему, чтоб сегодня ночью ждал гостей с того берега — да пусть самое ценнее, что у нею есть, бережет!» И исчез, как не было. Мужик перекрестился да и побежал ко мне, так дров и не набравши. Я думаю, может, это был из Антиповых разбойников кто... А может, так, напугать хотят... Но решил, что все же надо подготовиться, мало ли что...
— Йо-ххо! — сказал Филипп. — Очень мудрое решение!
...Он с умилением вспомнил, как до самой полуночи беседовал с Настенькой, сидя на пороге землянки, на краю леса. Они мечтали о будущей жизни, наперебой спорили, как устроят свой дом, и Филипп говорил о том, как много детских голосков будут звенеть, в этом доме, а Настенька краснела и смущалась...
А вот все, что случилось потом, ему уже не хотелось вспоминать.
После полуночи вдали раздались крики, вопли, и по дороге, ведущей из «Березок», вылетел, размахивая зажженными факелами, вооруженный до зубов отряд примерно из двадцати всадников.
Филиппа с самого начала удивило их странное, даже нелепое поведение.
Вместо того чтобы сразу напасть на хозяйский дом, они зачем-то подожгли несколько крестьянских изб вокруг и даже церквушку па холме.
Вскоре стало светло как днем. В небе стояло огромное зарево, которое точно было видно и в Березках, и в Бартеневке, и даже, наверно, в Преображенском монастыре.
Захватчики вертелись вокруг центральной усадьбы, швырнули за частокол несколько факелов, но все не нападали.
И вдруг совершенно внезапно по команде своего вожака они все повернули и помчались прямо к опушке, где возле землянки стояли Филипп с саблей и с ним двое людей Федора Лукича с протазанами.
Филипп похолодел и в одну секунду все понял.
«...Да пусть самое ценное, что у него есть, бережет...» вспомнил он.
А что ценнее любимой дочери было у Картымазова?
И ещё одно вспомнил Филипп в ту секунду, внезапно осознав, что стоит он в одной белой рубахе с саблей в руке, беззащитный от стрел...