Читать интересную книгу Алмазная скрижаль - А. Веста

    Ветер принес близкий едкий запах. Чужак забрел в ее владения. Волчица легко вскочила с примятого гойна и, глухо ворча, выбралась из логова. Тряхнула шкурой, шумно похлебала из скважины, задрала голову к луне: невидимый след тлел в ледяном воздухе.

   Человек спал, привалившись спиной к обомшелому стволу. Взошедшая луна высветила мертвенное, запрокинутое лицо. От лунного света спящий вздрогнул и очнулся. После укола его чувства болезненно обострились. Треск кожаной амуниции отдавался грохотом. В ночном воздухе остро и отчетливо послышался запах березового дыма.

   Далекий огонь позвал его внезапно, заблестел сквозь стволы, как рыбешка в черных мережах невода. Он шел на далекий свет, пьяно пошатываясь, не в силах преодолеть притяжения пламени. Оно манило древним обещанием тепла и пищи.

   До костра оставалось метров двести, не больше, когда резкий рывок почти опрокинул его навзничь, затрещали лямки рюкзака. Он дернулся вперед, пытаясь подняться, но кто-то цепко держал его сзади. Он медленно оглянулся: олений череп с раскидистыми корявыми рогами безглазо пялился на него из темноты. Рюкзак крепко зацепился за лопасть рога. Человек с трудом освободился, встал. Справа и слева белели оленьи черепа, прибитые к сушинам; вокруг него в мертвенном свете луны кружил хоровод призраков… Человек осклабился, блеснули крупные синеватые зубы, плечи его задрожали в беззвучной истерике. «…Вот он какой… Северный олень…»

   Оленьи черепа на деревьях – верная примета Могилы Нойда. В лунном свете Могила Нойда казалась выше. Со всех сторон ее окружал густой ельник, потому он так долго промотался в тщетных поисках.

   В тени кургана он снял с плеча литую тяжесть, раскинул руки и поднял лицо к луне. Он был немного поэт в душе и считал, что даже смерти бессловесного быдла должен предшествовать какой-нибудь несложный ритуал. «Охота» была грубой, «черной» работой, первой и необходимой ступенью. Он еще никогда не стрелял в человека, но в воображении много раз «прогонял» этот момент.

   Застежки оружейного чехла не поддавались, пальцы подрагивали. Он достал винтовку, настроил оптику. Он успел сделать несколько коротких перебежек в сторону костра и замереть, прижавшись плечом к стволу. В оглушительной тишине все замерло, оцепенело, как перед раскатом грома. Рев огромного зверя разорвал пространство, волна страха сбила с ног. Раздавленный ужасом, он осел в лиственную прель и сжался, прикрыв руками голову. Низкий гул ответного эха прокатился по болотам, как будто в бездонных глубинах проснулся и ответил на зов другой зверь.

   – Слышь, Влад? Лешаки заиграли!

   Его «дичь» была совсем рядом. Он слышал даже треск поленьев в костре и слова разговора.

   – Это не лешаки, это медвежьи свадьбы…

   – Что, осенью свадьбы?

   – Как положено, а в январе – Рождество. Это древний полярный ритм, совпадающий с рождением Нового Солнца, генетическая память о полярном рае. От него ничего не осталось, кроме этой памяти. Да еще лебеди каждой весной возвращаются в Заполярье.

   – Ну, тут ты не прав. Ископаемых остатков полно: одного ила по семь метров лежит на дне доледниковых озер, а в нем – пыльца тропических растений. Мифический рай в окрестностях Северного полюса…

   Осторожно, боясь хрустнуть веткой, охотник встал и изготовился к стрельбе.

   Он четко видел их в крестовине прицела. Ближний, по-мальчишески гибкий, еще не окрепший в плечах, словно недопечённый до телесной зрелости, был не опасен. Копна светлых волос, как охапка кудрявых стружек, стянутая берестяным ободком-оберегом, маячила на прицельной линии. «Барашек», – узнал его охотник.

   Второй казался старше, мощнее. Полулежа на пышном лапнике, он рассеянно смотрел сквозь пламя. Его сильное светлоглазое лицо в матовом северном загаре, обрамленное молодой дерзкой бородкой, дразнило и ужасало охотника. «Закон» учил презирать врага и уравнивал с бессловесным скотом. Но вместо презрения охотник чувствовал щекочущую пустоту в груди и глухую зависть.

   – Ты зря ухмыляешься: Рай, Райх, Эдем, Туле, Асград, Сад Гесперид, Священный Ур, Город Солнца-Ра, Атлантида – суть одно и то же. С легкой руки Платона Атлантида оказалась прописана в западном полушарии, за Геркулесовыми Столпами, но если ось эклиптики резко меняла наклон, то погибший материк нужно искать вблизи Северного полюса, а значит Русь-Гиперборея – ее прямая наследница.

   – У Атлантиды достаточно законных наследников, это и Древний Египет, и остров Крит с его Кносским дворцом, – ревниво сказал белоголовый.

   – Насчет Египта ты правильно заметил… Слово «Русь» по-египетски означает «Север». А культура пошла белыми людьми с Севера, как утверждают древнейшие манускрипты…

   Русобородый зевнул, вальяжно потянулся, расправил широкую грудь. Эта игривая сила взбесила охотника. Он судорожно решал, в кого стрелять первым.

   – …Я могу поверить только в «материальное», – сбивчиво заговорил белоголовый, – дайте мне пощупать, рассмотреть со всех сторон, произвести точную датировку. А ты меня сказками кормишь. Отчего могла погибнуть целая цивилизация, да еще такая культурная?

   – Вот, послушай: «В продолжение многих поколений, покуда не истощилась унаследованная от богов природа, правители Атлантиды пребывали в дружбе со сродным им Божественным началом».

   – Ба! Навскидку монологи Платона… Да вы, батенька, эрудит… Браво, браво! – потирая руки, хохмил белоголовый.

   – Ладно, не парься… Это мой диплом, вот и выучил… Природа, унаследованная от богов, вернее, ее утрата – ключ к трагедии атлантов. Так что не стоит лопатить горы в поисках Атлантиды, а нужно просто покопаться в себе.

   Охотник даже дышать перестал, боясь пропустить хоть слово. Спор об Атлантиде интересовал его намного больше, чем дозволяли обстоятельства.

   – Значит, атланты не сдали экзамен и были стерты с лица земли?

   – Выходит, так, – миролюбиво согласился русобородый. – Со времен Атлантиды уровень океана поднялся на сто двадцать метров, все города-колонии ушли под воду. Наш бережок тоже сильно подтоплен. Неолитические стоянки можно обнаружить лишь в годы сильнейшей засухи. А неолит – это как раз атлантический период истории…

   – Точнее, его завершение. Период расцвета и небывалого взлета закончился полным одичанием человечества, каменным веком и началом нового круга истории. Люди вновь начинали с нуля, у первобытного костра в обрывках шкур, без учителей, без знаний, без книг. Металлические и каменные носители информации могли бы уцелеть, но до сих пор ничего не найдено.

   Русобородый скрылся за пологом палатки. Вскоре он вынырнул и сел к костру. В его руках тускло блеснул металл. Это была широкая серебряная полоса, согнутая в кольцо.

   – Этот венец – открытие века, и буквы на нем намного древнее египетских иероглифов, финикийских письмен и рукописей «мертвого моря».

   – Но почему он оказался в захоронении у Полярного круга, ведь это – реликвия?

   – Я думаю, мы нашли погребение волхва Будимира. Он не оставил наследников своего знания. Позднее аборигены, «оленные люди», превратили насыпной курган в языческий жертвенник, могилу Нойда. Нойдами саамы зовут своих шаманов.

   – Тогда ответь, научное темнило, почему новгородский волхв тысячу лет назад попал в Приполярье? Его посох и серебряный венец говорят о принадлежности к высшей иерархии славянских жрецов.

   – У меня есть только одна версия. – Русобородый чуть свел к переносью крылья густых бровей, посуровел. – Попробуем произвести реконструкцию событий… «Путята крестил Новгород мечом, а Добрыня Огнем…» Тысяча второй год от рождества Христова… Крещение вольного Новгорода… Заветы предков порушены, свержены в Волхов кумиры, осквернен пантеон славянских богов, гармония бытия жестоко поломана… Земля перестала плодоносить. Голод погнал людей к их прежним защитникам – волхвам. Но восстание волхвов под водительством Будимира подавлено. По тихим северным рекам, вниз по течению, в становища «поганых» плывут плоты с торчащими на них кольями. На колах – истерзанные тела волхвов, дев-весталок, старцев-кудесников и вещих женок. Оставшиеся в живых бегут на Север, в безлюдный и дикий край, в саамскую тундру. С собой они могли унести немного: берестяные и деревянные книги с образцами древней грамоты, дощечки-церы, священные родовые реликвии. Возможно, их потомки некоторое время жили здесь. Потому-то северных ведунов почитали и боялись даже цари…

   – Они шли к Алатырь-камню?

   – Я уверен в одном: на север их гнала память предков. Люди инстинктивно стремились в волшебную страну-прародительницу.

   Человек за деревьями устало опустил оружие. Речь русобородого заворожила его, взгляд остекленел. Рука с оружием затекла и ныла до самого плеча. Боль вернула его к действительности. Он подобрался чуть ближе.