окатывает явственный запах разложения. Похоже, старик совсем плох, ему срочно нужен целитель.
Путники неуклюже устремились к проходу, запинаясь друг об друга. Вблизи они казались еще более уставшими и апатичными, на лицах никаких эмоций. Они словно застыли восковыми масками, чем вызывали бессознательную неприязнь.
Сгорбившийся старик, то ли булькнув, то ли выругавшись себе под нос, ударил закутанной в тряпки тростью по вратам, привлекая внимания стража.
— Аккуратнее, старик. — Предостерегает его дежурный.
— Надо было распахивать шире. — Скрипит закутанная в плащ фигура и направляется к капитану.
Сержант оборачивается к путникам и бессознательно касается рукояти меча. Быть может и показалось, но вблизи, под тряпками он заметил кровь. Вот только подойти и проверить не получается. Капитан получает свои монеты и взмахивает рукой:
— Закрывайте!
Закрыть ворота вдвоем оказалось еще тяжелее, чем открыть. Схватившись за стальные кольца, они вдвоем изо всех сил тянут ее на себя, но почему-то ничего не выходит. Тяжелая створка даже не шатается, намертво встав на месте.
— Вот напасть-то… Провалиться им в бездну! — Сплевывает Сержант.
Может, что-то заклинило их? Должна же быть причина, по которой они вообще перестали двигаться.
Пока дежурный пытается расшевелить створки, толкая их всем телом вперед, сержант, снимет с крепления факел и подносит его к петлям, чтобы рассмотреть.
В отблесках пламени его встречает не серебристая сталь, а сплошные хлопья ржавчины. Петли выглядят так, словно несколько лет пролежали в земле.
— Что за… — Протягивает он, касаясь петли рукой.
Хруст! Петля надламывается и врата, что совсем недавно непоколебимо стояли — быстро заваливаются прямо на него.
Сержант инстинктивно отпрыгивает в сторону, высекая своей кольчугой искры из брусчатки. Медленно!
Тяжелый пласт из дерева и стали падает, словно гигантская челюсть, обрушиваясь на нижнюю часть тела. В грохоте приземлившихся ворот даже не слышен хруст костей.
Клубится пыль, забиваясь в нос и легкие. Он пытается дернуться вперед, но понимает, что намертво застрял. Попытка помочь себе ногами ни к чему не приводит, он просто не чувствует их.
Он пытается оглянуться, но видит лишь торчащую руку дежурного и лужу крови. Упавшая створка врат просто размазала его по брусчатке. Сержант вновь пытается дернуться. Безуспешно. Сам он не справится.
— Помогите! — Просит он путников, но те безучастно смотрят на него немигающим взглядом. Никаких эмоций на лицах. Они стоят, словно манекены. Не двигаются. Совсем. Даже грудь не поднимается для дыхания.
Мертвецам не нужен воздух.
К площади у врат приближается топот сапог. Находящийся неподалеку патруль не мог не услышать грохот.
Четверо с факелами в руках и один стрелок, с угловатым, простеньким стрелкометом. Не успевают они подойти и на десять метров, как четверо падают на брусчатку, словно скошенная трава.
Чуть отставший от них стрелок избегает мгновенной смерти. Отшатнувшись, он лихорадочно сдергивает с пояса рычаг, спешно пытается взвести пружину, но спустя миг тоже падает замертво.
Трех жителей ближайших домов, что осмелились выглянуть из окон или выйти из дома — ждет та же участь.
Минута и на площади у врат вновь воцаряется тишина и покой.
Сержант боится даже дышать, опасаясь, обратить на себя внимание.
Он высматривает капитана, но видит, что над его телом склонился тот самый старик. Вместо трости в болезненно худых руках красуется костяной посох… и кости эти слишком напоминают человеческие.
Часть бинтов размоталась, обнажая черную как смоль кожу, туго натянутую на скелет.
Тело капитана конвульсивно дергается, скрежеща пластинчатыми доспехами об камень. Минута агонии и капитан поднимется с земли.
Лишь разбитая от падения губа и безэмоциональное выражение лица показывали, что с ним что-то не так.
Старик щелкает пальцем.
— Б мн сгхочное докхсебле дльб блогхрда. — Выдавливает из себя капитан. Его речь неразборчива, в горле что-то булькает, мешает произносить слова.
— Плохо. Еще раз. — Скрипит некромант.
— Умня схочное дохнехсение бла лорхда…
— …
— Срочное донесение до лорда. — Почти чисто произносит мертвец спустя десять попыток. Если не обращать внимания на хрипоту, даже сам сержант бы не заметил ничего подозрительного.
Капитан неуклюже поднимает свой шлем и напяливает на голову, скрывая отрешенный и безразличный всему, взгляд.
Старик с капитаном молча уходят в сторону замка, оставив сержанта в компании живых мертвецов.
Лишившись внимания старика, они окончательно отупели. Мужчины безвольно выронили из рук сундук, в котором оказались лишь камни. Сверток выпал из рук женщины, безжалостно упав на брусчатку.
В их лицах появляется что-то животное, почти осознанное. Голод.
Щелкая челюстью, они разбредаются по улицам, но женщина, учуяв кровь, приближается к сержанту. Он пытается вытянуть с пояса меч, с трудом, но это удается.
Удар!
Подрубленная нога не может выдержать ее вес, и женщина падает прямо на сержанта, тут же впиваясь зубами в кольчугу. Прокусить ее она не может, но от этого не менее больно. Меч слишком длинный, приходится перехватить его за клинок, чтобы наносить удары. Сержант беспорядочно тычет острием, терзая плоть, стылая, желейная кровь заляпывает его. Вновь от потрохов застилает все вокруг, но безуспешно.
Ломая зубы, мертвец просто продолжает кусать.
Врата становятся еще тяжелее, вызывая неожиданную боль. Спустя миг еще одна фигура наседает сзади и еще.
Толпы бредущих мертвецов заходятся в город, погребая его под телами. Силы оставляют стражника, а по всему телу распространяется холод.
В последний раз он поднимает голову и видит, что сияющий замок на холме погружается во тьму.
Если бы только лорд не экономил на проклятых фонарях…
* * *
Рассвет.
От почерневшего замка в воздух поднимаются клубы дыма.
— Бытие личем не вечная жизнь, но вечная смерть. — Скрипит бывший некромант своему посоху, коей отныне был увенчан свежим черепом Графа.
При жизни Назим не был разговорчивым человеком, но сейчас, после смерти он пытался таким казаться. Цеплялся за то, что приближало его к человеку.
Мертвые не говорят. А он еще не мертвец. Он надеялся, что пока еще не мертвец.
Но даже так, он понимал — это всё бесполезно.
Сколько бы он ни оттягивал неизбежное, смерть полностью поглотит его, оставив лишь голый разум. Однажды он просто поймет, что нет никакого смысла пытаться хоть в чем-то походить на человека, и это будет последняя черта.
Некромант равнодушно поднимается с земли, оглядывает