когда-то при первой же возможности, как рак-отшельник. Небольшая, но очень удобная мастерская-студия, где было всё – от старого дивана, до крошечной кухоньки, – была для него единственным «настоящим» миром. Пока однажды в его жизни случайно не появилась эта греческая богиня, вышедшая из пены людской на станции метро «Арбатская» и захлестнувшая его с головой кристальной волной своих глаз. И выплывать обратно на поверхность окружившего его миража в обычный мир, где её не было, Даниил тогда не захотел. Как не хотел и теперь.
Но несколько месяцев назад, не спросив их согласия, судьба посеяла на поле их жизни чёрные семена горя.
Всё началось с того, что сначала Олеся, которая всегда была ранней пташкой и вечно не давала Даниилу досматривать самые сладкие утренние сны, вдруг по утрам стала едва волочить ноги в душевую. А к вечеру уставала так, что практически засыпала над тарелкой, что было совершенно на неё не похоже. Покопавшись в интернете и свалив всё на весенний недостаток витаминов, девушка начала принимать специальные капсулы «для поднятия тонуса организма», как она объяснила своему любимому. Но прошла неделя, а пресловутый тонус и не думал подниматься. И когда однажды субботним утром Даниил обнаружил её в туалете, в мучительных спазмах пытающуюся выбросить из пустого желудка хоть что-нибудь, как не ужасно это выглядело, но минуту спустя мужчина вопил от радости, подхватив на руки своё сокровище. «У нас будет ребёнок!» – орал он, словно сумасшедший, и Олеся тоже смеялась, смахивая с ресниц счастливые слёзы. Однако спустя два дня утром она внезапно схватилась за голову, вскрикнула и потеряла сознание. Как оказалось, вовсе не на фоне беременности.
С того момента каждый прожитый день для девушки становился братом-близнецом предыдущего, наполняясь запахами лекарств, больничными кабинетами и нескончаемой, как ей казалось, вереницей людей в белых врачебных халатах. Все они что-то спрашивали у неё, предлагали, делали заборы крови и какие-то снимки. А она ощущала лишь дикую усталость, подкрепляемую иногда такими же дикими головными болями и приступами тошноты, и ещё почти постоянное тепло ладони Даниила на своём запястье. Внутри у неё всё это время жил чёрный страх неизвестности. И когда несколько недель назад всё это закончилось и приговор был вынесен, девушка, и без того последнее время спавшая с лица, услышав его, побледнела ещё больше, закрыла лицо руками и прошептала дрожащим голосом: «Лучше бы не знала…»
– У Вас гиобластома. Иными словами, опухоль головного мозга, – сказали врачи, и в ту же секунду жизнь для двух любящих людей потеряла смысл.
Олеся попросту впала в шоковое состояние. Следующие несколько дней она просто молчала, почти не реагируя на постоянное присутствие рядом своего возлюбленного. А тот звал её по имени, заглядывал в равнодушное лицо и чувствовал, что задыхается от бессилия, не зная, чем помочь. Даниил не мог, не желал смириться с тем, что неизлечимый недуг каждый день каплю за каплей выпивает жизнь из светлых прозрачных глаз девушки, чёрной гнилью пожирая её разум.
Но однажды Олеся вдруг подняла на него взгляд и сказала:
– Не хочу так ждать. Давай уедем куда-нибудь. Туда, где тепло и спокойно. Ненадолго. Пожалуйста…
И они уехали.
Солёный воздух Средиземного моря чудесным образом преобразил её. Вдохнув его, Олеся впервые за последнее время улыбнулась и неожиданно произнесла: «Жизнь продолжается!» И словно по волшебству стала почти что прежней – улыбчивой, весёлой. Чарующей. Даниил смотрел на свою подругу, понимая, что этого просто не может быть: такая болезнь не отпускает так просто свою добычу. Однако приступы боли и недомогания у девушки стали настолько редкими, что позволяли ей даже иногда забыть о себе. А сияющее в её, пусть и обведённых сейчас почти незаметной тенью болезни, глазах счастье увлекало мужчину за собой, заставляя забыться и выпуская из глубин памяти на поверхность только светлые воспоминания их прошлого. В них Олеся была его личным солнцем, ласковым и терпеливым. Несмотря на свой несколько скептический склад ума, она прощала ему случавшиеся с ним иногда заскоки, когда он не ночевал дома, а засыпал прямо в своей студии среди своих реальных творений и призрачных замыслов. А в тот момент, когда на следующий день девушка заставала его в мастерской, бьющимся над очередной загадкой камня, она в шутку называла его «Данила-мастер», разгребала вечерний хаос на маленькой кухне, варила ему кофе и каким-то непостижимым образом уводила домой. Хотя нет. Даниил знал, что именно заставляло его в такие дни идти следом за ней. То же, что и сейчас не давало оторваться от чуть обветренных губ, от кожи с лёгким привкусом соли, от волос, так дивно пахнущих морским бризом.
– Ты такая красивая, – прошептал мужчина, проводя ладонью по загорелой спине, перетянутой завязками купальника и возвращаясь обратно к плечам, чтобы запустить пальцы в шёлк её гривы. – Жаль, что ты не высечена из мрамора. Потому что небожители не должны ходить по земле. Их призвание – восхищать. А я хотел бы вечно любоваться тобой… Когда-нибудь я изваяю тебя из каррарского белого мрамора, моя богиня, и тогда мы всегда будем рядом…
– Ты – сумасшедший, – улыбнулась в ответ Олеся и, ещё раз поцеловав его, отстранилась.
– А-а?.. – не понял Даниил, но она взглядом показала ему за спину. Там, почти на самом краю глубоко врезавшегося в аквамариновый простор мыса, который спускался в разбивающиеся белой кровью о его подножие гордые волны, стояли люди. Мужчина специально выбрал именно эту, тыльную сторону островного щупальца, скрывающего за собой маленькую уютную бухту, но вездесущие туристы дотопали и сюда. И теперь парень и две девушки, расположившись прямо на камнях, явно наслаждались своей победой над невидимой отсюда козьей тропой, прежде чем отправиться в обратный путь. При чём эта тропка оказалась последней заразой, подобравшись настолько близко к стоящей на якоре яхте, что при желании незваные гости и обитатели судна вполне могли и рассмотреть друг друга и, наверное, даже познакомиться. Правда, последнее не сегодня. Сегодня море громко и не стесняясь точило свои коготки о скальные камни, и соперничать с ним наверняка означало бы на несколько дней дать вынужденный обет молчания пока сорванное горло не заживёт.
– Мы не одни, – подтвердила девушка мысли возлюбленного, и тот сокрушённо покачал головой и усмехнулся, вставая:
– Экстремалы… Тогда, я пойду, окунусь…
Средиземное море не было таким же ярким и радужным, как другие тропические моря. Оно не поражало красками коралловых рифов и обитающих среди них разноцветных причудливых рыбок, как Красное или Коралловое море. Оно просто было полно неисчислимых загадок древности, манило к себе,