Читать интересную книгу Эклектика эпистолярного жанра - Юлия Волкова-Ворошилова

Одна моя чокнутая приятельница, бывшая подруга времен 1812 года (кстати, у меня все подруги теперь «бывшие») как-то сказала, что иногда в жизни человека бывает так, что он сам себе не рад, а его несет и несет и он ничего не может с собой поделать…

Знаешь, с одной стороны, ощущение такое, что я проспала летаргическим сном все эти двадцать лет и о! проснулась! А у меня уже трое детей и все ЭТО остальное, что я имею, а точнее НИЧЕГО! Ужас! Куда ушло время?! На что?! А с другой стороны, кажется, не было этих лет, и все было только вчера.

Так о чем это я? Почему ты не звонил мне целый год? Почему ты мне не звонил? Почему? Скажи честно (или соври что-нибудь, но лучше честно), что хотелось все забыть и выкинуть меня из своей головы и из своей жизни? Не по-лу-чит-ся! Я же, как плесень, меня вывести невозможно! Невозможно!

Я так давно не писала прекрасный бред! Вот, буду закидывать тебя письмами, может, некоторые даже буду отправлять, а некоторым даже повезет, и ты на них ответишь.

Бесконечно люблю и скучаю.

07 декабря 2010, 17:44

Круто. Меня всегда радовал твой фонтанирующий жизнью слог. Ты пишешь, а читая, я слышу, как ты говоришь. Я не звонил целый год, потому что зимой меня пригласили на новую работу, и мне надо было изучать совершенно новые для меня вещи. Было действительно трудно разобраться в нюансах. Меня отправили в Питер поднимать компанию с нуля. Это был полный кошмар! Я не помню, как прошли весна и лето. Очнулся только осенью… Научился говорить одновременно по 4-м телефонам, ну и отличаю типы задвижек! Гуманитарий!

Так что, год этот выдался сумасшедшим. И не было у меня никаких причин пытаться все забыть… Что за бред: выкинуть тебя из своей головы и жизни? Это невозможно, ты ж и есть моя жизнь!

А что касается Золотова, и как ты за моей спиной выскочила за него замуж (заметь, даже ничего не объяснив!) – это было противно, чертовски противно! Но во второй твоей попытке создать семью (хотя чего считать количества!) я сам виноват. Я не сказал каких-то важных слов, не сделал каких-то правильных движений, а ты повела себя как все женщины и выбрала там, где надежнее… А урок… урок был хороший…

Не надо жалеть, что в материнстве время пролетело быстро. Почему ничего не сделано? Какая глупость! У тебя трое прекрасных детей! Да, пока ты тратишь всю себя на них, на их здоровье и образование. Сейчас они еще маленькие и не дают развернуться тебе в полную силу, но это пока.

Ты думаешь, у нас с тобой было бы что-то по-другому? Были бы те же дети, а может и один, а может и четверо и что? Ты все равно была такой же матерью… Вот интересно, ты бы мне также писала, что жизнь прошла впустую?! Брось, моя дорогая! Просто твоя жизнь пошла вот таким путем. А моя пошла другим… Твоя и моя… У нас с тобой все хорошо, чего оглядываться назад! Главное, мы, несмотря ни на что, все равно рядом. Может быть, даже ближе и влюбленнее, чем могли бы быть спустя 25 лет совместной жизни…, а может и нет… Но ни один день не прожит зря, это точно! И пишите, пишите, вы и в этом прекрасны!

Люблю и целую. Всегда.

08 декабря 2010, 09:20

Проснулась сегодня в 2.22 ночи и до 5 утра никак не могла уснуть – все писала и писала тебе, строила красивые фразы, зачеркивала, снова строила, оттачивала, меняла слова местами… в 7 утра открыла телефон, а там сообщение от тебя, что ты ответ послал – мистика! Чуть с кровати не упала, хорошо посмотрела на время, поняла, что это ответ на прошлое письмо.

Я болею тобой. Думаю о тебе 24 часа в сутки. Пишу тебе и боюсь остановиться и что-нибудь упустить.

Парадокс. Все та же пресловутая, чокнутая бывшая подруга как-то сказала мне, глубоко затягиваясь сигаретой и ехидно щуря глаз, что когда я говорю о тебе, у меня озаряется лицо и горят глаза (заметь, что все вокруг в то время, да и я сама, думали, что я влюблена по уши в Витала Парамонова). Ну, это так, к месту.

Еще один парадокс (обожаю парадоксы!). Когда я поступала на журфак, на втором туре творческого конкурса мне предложили без экзаменов сразу перевестись в Литинститут – слог им мой очень понравился. Но я уперлась как баран и твердила без остановки: «Я хочу учиться на журфаке, я хочу учиться на журфаке»… как заезженная пластинка, выдвигала аргументы типа дедушки и мамы журналистов… А тетка из комиссии меня так уговаривала, даже сказала, что я могу некоторое время подумать…

А если бы я ушла в Литинститут? Я бы (ужас!) не встретила тебя или (ужас!) встретила тебя, потому что не ушла в Литинститут?!

Бабушка рассказывала, когда мне было 4 года, мы ходили гулять по набережной Москвы-реки, и я ее просила: «Возьми с собой блокнот и карандаш, я буду сочинять, а ты – записывать». Гуляли долго, бабушка спрашивала: «Ну, что записывать-то?». «Что-то сегодня не сочиняется»…

Как ты думаешь, я могу претендовать на малюсенький кусочек счастья от жирного пирога жизни?! Нет, не счастья, счастья нет, а кусочек радости. Радости, похожей на рождественскую ночь в маленьком тихом прибалтийском городке с уютными узкими улочками и сказочными домиками, где в каждом окошке горит свет. Повсюду мерцают гирлянды, блестят елочные украшения, светятся фонари, слышится негромкая музыка и все наполнено предчувствием чего-то, и от этого становится так радостно на душе! А вокруг лежит белый пушистый снег, пахнет корицей, имбирем и ванилью…

Многое из того, что я тебе пишу, я никогда бы не смогла сказать. Только бы не пожалеть потом… Пишу и боюсь. Так и не научилась жить как в песне «летать, так летать!» А как хочется все же осмелеть, вдохнуть полной грудью, расправить плечи и ни на кого не оглядываться, и парить, парить…

Так много хочется тебе сказать-рассказать, мысли пихают и обгоняют друг друга, и совсем не слушаются меня. Просто мы даааавно не разговаривали!

Что касается рождения моих трех детей, то они появлялись сами по себе, только потому, что должны были здесь появиться. Я – лишь временный аэродром, чтобы они полетели дальше каждый своим путем.

Ванечка мне очень тяжело достался. У меня была тяжелая беременность, и никто из врачей не давал никаких гарантий. Я помню, как после очередного посещения поликлиники, я лежала на кровати с задранными вверх ногами, и рыдала: «МНЕ ОЧЕНЬ НУЖЕН ЭТОТ РЕБЕНОК!»

Появление на свет Лизы обусловлено тем, что это был временный период близких к идиллическим отношений с Соседом, и я, ревущая уже по другому поводу: потому что НЕ ХОЧУ, поняла, что если ребенка не будет, то меня бросят (а он до безумия хочет дочку).

Василий же – это подарок Божий, прощение мне после шести лет страшных угрызений совести.

Когда Лизе был годик, я смалодушничала, и ведь знала, что нельзя, а все равно сделала… В ночь перед тем как съесть «кремлевскую таблетку», мне приснился сон: мальчик темноволосый и темноглазый в очень бедной рваной одежонке протягивал ко мне ручки и плакал: «Мама, мама, не бросай меня!»

Сколько лет прошло, а мне все также страшно… очень страшно…

Каждый раз думаю, что в следующем письме уже будет не о чем писать! Буду надеяться, что не иссякну!

Все также бесконечно люблю и скучаю.

10 декабря 2010, 09:07

Надеюсь, что ты получил мое второе письмо, просто ответить тебе некогда.

Я уже не помню того времени, когда я делала то, что мне нравится и хочется. Самое большое, что я могу себе позволить из того, что хочу – это попить кофе с молоком и булочкой. Знаешь, как это больно, и странно, и грустно – не принадлежать себе.

Я – так, серединка на половинку. Среди многодетных я – поросячий хвостик, потому что у меня трое детей, а не пятеро и не семеро. Среди верующих я тоже, судя по всему, тот же поросячий хвостик, потому что «просто верую» и ничего не знаю из того, что положено знать и делать. Среди знакомых меня окружающих, добившихся, преуспевших, имеющих, я опять все тот же пресловутый хвостик с мифическими долями дачи в «элитном коттеджном поселке» в Апрелевке, квартиры в сталинском доме, и туманным наследством своего великолепного папы. Правда имеется однокомнатная квартира (вау! теперь рядом с метро!) и машина эконом класса (аж с высокой посадкой и автоматической коробкой!!!)

Зато у меня есть ДЕТИ. Трое прекрасных детей, которых я обожаю и боготворю! Они должны быть у меня самыми лучшими, самыми умными, самыми красивыми и самыми успешными!

Но… Ваньке 12 лет, Лизе – 8, Василию – 2, и они мочат такие корки, что все мои надежды на детей, наверное тщетны. Остается только молить Бога о том, чтобы не сдохнуть на старости лет где-нибудь под забором на вокзале.