— Так, так, так, — рассмеялась Чийомэ. — Вы интересные.
— Да, госпожа, — Кунико процедила сквозь зубы. Миэко молчала.
«Бездомные девочки, — думала Чийомэ. — Безобидные. И они разобрались с солдатами Такеда быстрее, чем я бы запахнула одеяние».
— Вы уже так делали. Обучались.
В этот раз Миэко ответила вежливо вместе с Кунико.
— Оружие? Или только руками и ногами? — хотя они могли убить и руками и ногами. Девушки переглянулись, и даже спокойная Миэко выглядела нервно, когда сказала:
— Нагината, госпожа.
«Ах, — улыбнулась им Чийомэ. Теперь было ясно, что они не из деревни. Они или из семьи самураев, или из знати, раз их учили сражаться на копьях с длинными клинками. — Кто бы мог подумать?».
Чийомэ вспомнила красивую ширму, которую видела во дворце императора, когда ее отец водил туда смотреть церемонии. Она была ребенком, и ей казалось, что там изображена вся Япония, тысячи фигур: вооруженные самураи, изящная знать, монахи, торговцы, и местами виднелись девушки в красном и белом. Армия.
Скрытая армия. Незаметная. Способная пройти всюду. Собрать информацию. Ударить.
Носком Чийомэ написала на пыльных половицах: ку (く), но (ノ) и потом ичи (一).
— Прочитать можете?
Кунико посмотрела на рисунок.
— Девять… в… одном?
Миэко посмотрела на Чийомэ и прошептала:
— Куноичи.
Кунико взглянула на нее.
— Куно… Что за куноичи?
Миэко смотрела на Чийомэ. Она знала.
— Ах, — улыбалась Чийомэ, — это… особые женщины. Скажите, дамы, вы хотите закончить эту нелепую войну? Хотите быть куноичи?
— Да, госпожа, — ответили девушки. Глаза Кунико были темными, а у Миэко сияли.
* * *
Белый снег. Белые одежды.
Белые накидки поверх красных юбок.
Белый — цвет скорби.
Красный — цвет крови, удачи, цвет свадьбы.
Мико связывала себя с тем, что не может умереть. Куноичи — с долгом и Смертью.
Глядя, как особые девушки идут рядом с ее паланкином, Чийомэ думала, что, может, пора перестать скорбеть.
Незаметная армия.
Это куда интереснее.