Один в темноте я потерял счёт времени. От запаха собственного дерьма, добавленного к вони в контейнере, меня сильно тошнило. Я не мог есть.
Мой мозг подшучивал надо мной, показывая картинки, которых здесь не было. Людей, которых здесь тоже не было. Я не мог спать без кошмаров. И было жарко, чёрт… так жарко.
Бутылки с водой у меня давно закончились. Болели почки, я с трудом мог ссать.
Я был прав в ту первую ночь. Я умру здесь, запертый в металлическом ящике, как чёртово животное. Мне стоило остаться. Должен был сопротивляться. Даже тюрьма была бы лучше, чем это. Моё поспешное решение станет моим концом.
Вот, когда я сломался.
Моя обмягшая рука свисала сбоку, когда я подполз к двери, в которую вошёл, кто знал, сколько дней назад. С той небольшой силой, что у меня оставалась, я сжал свою здоровую руку в кулак и ударил по металлу.
— Помогите! Выпусти меня отсюда! Помогите!
Ничего.
Я стучал, пока моя рука не онемела, и голос не пропал.
Я потерял сознание, надеясь, что Бог не будет мучить меня, позволив снова проснуться.
— Иисус, блядь, Христос. Ты говоришь мне, что этот ребёнок был заперт в контейнере в течение десяти чёртовых дней?
— Похоже, что так, капитан.
Голоса разбудили меня, но я думал, что это сон. Конечно, это должен был быть он, потому что подо мной не было горячего металла, только шершавые простыни, и пахло антисептиком, а не дерьмом. Боль в плече сменилась тупой болью, но рёбра, зараза, всё ещё болели, так что, возможно, это был не сон.
— Кому ты об этом рассказал? Кто знает? — разъярённый грубый голос заставил меня задуматься, был ли нашедший меня, таким же плохим или хуже, чем дядя Рубен.
— Только я, Тони и док, капитан. Мы услышали его и принесли прямо сюда, а потом я позвал вас.
Дерьмо. Капитан. Это не могло быть хорошо. Я заставил себя открыть глаза, и ослепительно яркий свет обжёг мои сетчатки. Я поморщился и закрыл глаза.
— Эй, парень. Ты нас слышишь? Открой глаза. — Это был грубый голос капитана.
— Слишком ярко, — пробормотал я, моё пересохшее горло заставило меня заплатить за оба слова.
— Блядь. Я не подумал об этом. Док, выключи верхний свет. Парень жил в темноте больше недели.
Из-за закрытых век я смог заметить, когда свет потускнел.
— Попробуй сейчас. Он не должен убить тебя.
Я прищурился, и, когда свет не причинил мне боли, я открыла глаза немного больше.
Надо мной стояли двое мужчин. Один носил тёмно-синий комбинезон, а другой был в белой рубашке и тёмно-синем галстуке. Не нужно быть гением, чтобы понять, кто был капитаном. Он выглядел старше дяди Рубена с его тёмной с проседью бородой, но он был высоким и широким, у него не было намёка на пивной живот, как у моего дяди.
— Рад, что ты проснулся, парень. Не хочешь объяснить мне, как, чёрт возьми, ты оказался на моём корабле?
— Вода, — прохрипел я.
— Док, — рявкнул капитан.
Блондин в белом халате подошел к кровати с прозрачным пластиковым стаканчиком и поднёс соломинку к моим губам.
— Не пей слишком быстро, парень, — сказал он, но я втянул прохладную свежую жидкость так быстро, как только мог. — Погоди. Тебя вырвет, если выпьешь слишком много. — Он убрал стакан, прежде чем я закончил.
— Итак, что нам теперь с ним делать? — спросил капитан доктора, как будто меня там не было.
— У него поставлена капельница. Как и следовало ожидать, он сильно обезвожен. Его плечо было вывихнуто, но я вправил его, пока он был в отключке. Гуманнее было сделать таким образом. Его тело покрыто зажившими ушибами. Я бы предположил, что у него, вероятно, были синяки или переломаны ребра.
— Я умру? — слова словно были вытянуты из моего горла ржавыми клещами.
Доктор покачал головой.
— Тебе чертовски повезло, что мы нашли тебя. Ещё несколько дней без воды… — он замолчал, но я знал, что он собирался сказать.
Я бы умер.
— Что, чёрт возьми мы будем делать с ним? — спросил мужчина в комбинезоне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Доложим о нём властям в Балтиморе, — ответил капитан. — Им придётся разыскать его родителей, а мы посадим его в самолёт домой.
— Нет. — Я дважды покашлял, и мои рёбра запротестовали. — Пожалуйста. Не делайте этого.
Капитан посмотрел на меня вниз, его карие глаза всматривались в моё лицо. Судя по тому, как этот человек изучающе глядел на меня, последствия, оставшиеся от рук дяди Рубена, всё ещё были видны.
— Назови хотя бы одну причину, парень. Я могу потерять свою лицензию, если не сделаю этого. Весь свой грёбаный бизнес.
— Он убьёт меня, если вы отправите меня обратно.
Капитан присел на край койки.
— Кто тебя убьёт?
Я снова кашлянул, пытаясь прочистить горло.
— Мой дядя. Я туда не вернусь. Никогда, чёрт возьми. Мне всё равно, что вы сделаете со мной. Я никогда не вернусь туда.
Капитан поднял взгляд на доктора, а потом снова посмотрел на меня.
— Он часто тебя бил?
Моя гордость проснулась, но голос в моей голове просил сказать ему правду, по крайней мере, об этом.
— Так часто, как мог. Он жалкий пьяница.
— У тебя нет других родственников?
— Нет, сэр. Моя тётя умерла в день моего ухода. Именно тогда он вывихнул мне плечо.
Тёмные брови капитана нахмурились, и на обветренной коже вокруг глаз и рта появились белые линии.
— Сколько тебе лет, парень?
Мой мозг медленно возвращался к жизни. Что-то подсказывало мне, что если я скажу ему свой настоящий возраст, он вытащит меня с этой лодки быстрее, чем я смогу закончить отвечать на его вопросы.
— Семнадцать. Почти восемнадцать. Я могу работать. Я буду стараться. Просто дайте мне шанс. Клянусь, я не подведу вас.
И снова взгляд капитана остановился на докторе и мужчине в комбинезоне.
— Все вышли. Не вздумайте проболтаться об этом, чёрт возьми, или я выкину вас за борт.
Оба мужчины кивнули и вышли из комнаты. Когда мы остались одни, капитан пододвинул стул и сел рядом с моей койкой.
— Сколько тебе на самом деле лет, парень?
— Я говорил вам…
— Нет, ты мне соврал.
Я сжал потрескавшиеся, шелушившиеся губы.
— Вы не можете отправить меня обратно. Я не пойду. Я снова сбегу. Мне всё равно куда.
— Тогда скажи мне правду. Сколько тебе лет?
Я протяжно выдохнул и сжал белую простынь в кулаке.
— Четырнадцать. Почти пятнадцать. Но я умный. Сильный. Я могу работать. Буду работать лучше и быстрее любого мужчины, который у вас есть на этом корабле. Клянусь богом. Просто дайте мне шанс.
— Ты должен учиться в школе. Грузовой корабль не место для ребёнка, — ответил капитан, разбив мою надежду на то, что он позволит мне остаться.
— А как же юнги? Разве они не находятся на корабле? У меня получится. Всё, что потребуется. Мыть полы. Я хорошо убираюсь. Могу работать на кухне. Делать всё, что угодно. Пожалуйста, только не отправляйте меня обратно.
Капитан встал и провёл рукой по тёмным с проседью волосам.
— Как тебя зовут, парень?
— Джерико Фордж.
— Ты смелый, Джерико Фордж. Отдаю тебе должное. — Его челюсть напряглась. Я знал, что он рассматривает возможность того, что может закончиться моим смертным приговором.
— Пожалуйста, просто дайте мне шанс, сэр. Клянусь, вы об этом не пожалеете. — Я сильнее сжал простынь, моя ладонь вспотела.
Когда он погладил свою бороду, я сглотнул, моё сухое горло горело от ещё одного глотка воды, пока я ждал его решения.
— Я пошёл служить в торговый флот, когда мне было восемнадцать. Сразу, как только смог убраться из своего дома. Мой отец тоже любил ликёр. Пришлось несладко, когда он напивался. Если я разрешу остаться, тебе придётся работать и учиться. Мы достанем учебники за среднюю школу, и тебе придётся пройти их, потому что каждому настоящему мужчине нужно хотя бы среднее образование. Сильное тело — дерьмо без сильного ума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мой рот открылся.