Читать интересную книгу Дурман - Екатерина Риз

Да, она не шопоголик, она транжира. Причём привередливая.

И опять же это повод почувствовать своё несовершенство рядом со свекровью. Конечно, Мишина мама не могла знать, сколько именно стоят её наряды, но и без того была уверена, что Ира много тратит. У Валентины Александровны была потрясающая логика: она считала, что выглядеть Ира должна безупречно, при этом не вгоняя её сына в долги. Но разве не для этого она устроилась на работу? И, кстати, зарабатывала вполне прилично, по её меркам, её услуги пользовались спросом, и Ира несколько месяцев назад даже смогла снять небольшой офис, где и принимала клиенток, точнее, пила с ними кофе и в непринуждённой обстановке выясняла, какими они хотят себя видеть. И всеми силами им помогала, получая от этого и моральное удовлетворение, и удовольствие. Правда, не могла объяснить никому, откуда это удовольствие берёт свою основу. А когда злилась, говорила себе, что её это и волновать-то не должно. Пусть она не гений, никогда не спасёт планету и не напишет гениальный роман, как её муж, не совершит ничего безумно важного – наверное! – но она занимается любимым делом и помогает людям, даже если некоторым кажется, что покупка очередного платья не стоит того, чтобы о ней упоминать. Но попадаются клиентки, которым по-настоящему сочувствуешь, чисто по-человечески. Вроде взрослые, образованные, порой успешные, сделавшие карьеру женщины, но с набором банальных комплексов и страхов, или попросту недолюбливавшие магазины и покупки, но это совсем не значило, что они не хотят быть красивыми и выглядеть на десять баллов. Порой Ире казалось, что она выступает больше в роли психолога, чем консультанта. Выслушивала, подбадривала, обещала помощь, даже за руку держала, если было необходимо, и чувствовала себя нужной и полезной. И пусть у неё крошечный офис, в котором даже письменного стола нет, только диван и кофейный столик у окна, да ещё ворох журналов и проспектов, зато она сама себе хозяйка и занимается своим маленьким делом. Она консультант по имиджу.

– Ты сама это придумала? – спросил у неё папа, когда Ира в первый раз озвучила ему то, чем собирается заняться. Он подозрительно щурился, разглядывая дочь, и Ира в расстройстве развела руками.

– Конечно, нет, папа!

В общем, всё упиралось в её шкаф с одеждой и в количество платьев в нём. Хорошо хоть Миша не смеялся. Относился немного снисходительно к её работе, считал скорее женской забавой, но никогда не отмахивался, когда Ире требовалось срочно встретиться с клиенткой, и такое случалось. Любое дело требовало времени и серьёзного отношения, это не оспаривалось. Зато его родители без сомнения снова начнут задавать вопросы, а Ира снова почувствует себя запутавшейся в собственных объяснениях и мотивациях.

Прежде чем выйти из дома, чтобы поехать в аэропорт, обошла квартиру, придирчиво заглядывая в каждый угол. Она несколько дней наводила чистоту, ведь опозориться перед свекровью и прослыть плохой хозяйкой – это самое ужасное, что может случиться. Квартира у них была небольшая, две спальни и не слишком просторная гостиная с закутком для письменного стола – намёк на рабочий кабинет для Миши, но Валентина Александровна всё равно находила какие-то невероятные, неведомые Ире места, в которых жила и размножалась пыль. Хоть бы карту оставляла, что ли, когда уезжала, Ира бы туда заглядывала. Потому что, когда она наводила порядок, была уверена, что справилась на «отлично», везде чистота, но свекрови неизменно везло. Или она с собой пыль привозила?

Ира заглянула в полупустой шкаф, ещё раз расправила покрывало на постели, провела ладонью по подушке, разглаживая почти невидимые морщины, отступила к двери, окинула комнату ещё одним взглядом и вздохнула. Квартира готова, осталось только справиться с собой. Нужно думать о том, как муж будет рад увидеть родителей. Вернётся вечером, к ужину, а тут его мама и папа, и накрытый стол. Валентина Александровна, наверняка, испечёт любимую Мишей шарлотку с грушей… Родственники – это чудесно.

В Хитроу приехала за несколько минут до посадки самолёта. Очень хорошо, боялась опоздать. А тут ещё есть время успокоиться, перевести дыхание и встретить родителей мужа со спокойной улыбкой. Будто она уже пару часов здесь их ожидает, с нетерпением. Когда пассажиры начали выходить, Ира даже на цыпочки привстала, пытаясь их увидеть, а потом и рукой замахала, привлекая внимание отца Миши, Петра Валентиновича. Тот после перелёта выглядел недовольным и усталым, что совсем не удивительно, если вспомнить, что они перед этим ещё из Новосибирска в Москву летели. Но улыбка на Ирином лице ни на мгновение не померкла, даже когда она встретила хмурый взгляд свёкра. Правда, тот немного просветлел лицом, когда её увидел.

– Как вы долетели? Всё хорошо? Устали?

Она обняла свекровь, Петра Валентиновича по плечу погладила, потом взяла ручку одного из чемоданов.

– Устали, конечно. Но, слава Богу, прилетели.

– Да, слава Богу, – поддакнула Ира Валентине Александровне, и вновь к ней наклонилась, когда свекровь вознамерилась ещё раз её поцеловать.

– Я рада тебя видеть, – сказала та и тут же бдительно поинтересовалась: – У вас всё хорошо?

– Валя, ты звонила им вчера. Что измениться могло?

– Да что угодно могло измениться! Петя, не забудь синюю сумку, там же подарки.

– Подарки? – заинтересовалась Ира.

– От твоих родителей. Они в аэропорт приехали и передали.

– Вам нужно было прилететь пораньше в Москву и остановиться у них, – всё-таки сказала Ира, пытаясь проявить заботу. – Не так бы устали.

– Да надо было, но из-за Петиной работы никак не успевали на рейс. Мне так хотелось поскорее к вам приехать.

«К вам» скорее относилось к Мише, а не к ней, Ира это прекрасно понимала, но и осуждать свекровь не бралась. Её родители говорили также, о них с Мишей, как о паре, но подразумевая, в основном, её одну. Наверное, так и должно быть, это отличительная черта всех родителей.

Пока пересчитывали чемоданы и сумки, Ира стояла рядом, стараясь не мешать и не обращать внимания на тихое препирательство родителей мужа, которые от усталости всё что-то выясняли. Она же посматривала по сторонам, ожидая, когда они готовы будут двинуться с места, навесив на лицо лёгкую улыбку (о радости от их приезда ведь никак нельзя забывать), мимо них проходили люди, множество людей, зал аэропорта гудел от их голосов, шум не смолкал ни на мгновение. Ира проследила взглядом за девушкой в плаще от Dior, взгляд опустился на её туфли, а потом она вдруг дёрнулась, повернула голову в другую сторону, посмотрела на мужчину, который прошёл неподалёку. Он пересекал зал быстрым широким шагом, и сейчас уже был достаточно далеко, да и люди мешали его рассмотреть как следует, но Ира всё равно проводила его взглядом. Что-то знакомое было в его фигуре, походке, или ей так показалось… Может, и показалось, но дыхание от неожиданности всё равно сбилось. Улыбаться расхотелось и даже тише стало, или она просто отвлеклась, забыла о шуме, и о родителях мужа. Мужчины уже давно не было видно, а она всё стояла и смотрела в ту сторону, не понимая, что её так встревожило. Высокая фигура, черноволосый затылок, уверенный шаг… Один из многих, даже если она сейчас окинет взглядом зал, наверняка увидит не одного похожего.

Спокойно, немедленно выдохни.

– Ира, пойдём. Возьмёшь этот чемодан?

Она сглотнула, заставила себя опомниться и посмотреть на свекровь.

– Конечно.

Всю дорогу от аэропорта Ира чувствовала непонятную тревогу, никак не получалось сосредоточиться на голосе свекрови, которая с энтузиазмом рассказывала ей о своей сестре, о проблемах той и тревогах, а Ира, между прочим, и видела-то тётку Миши лишь однажды, на свадьбе, и то толком её не запомнила. Но благодаря Валентине Александровне знала о её жизни всё в подробностях. Которые и знать-то не хотела, но продолжала кивать и беседу поддерживала. Ведь родственники Миши в Новосибирске, с некоторых пор и её родня, и всё это её касается.

Никак не касается, но она же метит на звание идеальной жены?

Далась ей эта идеальность. Идеальная дочь, идеальная студентка, теперь жена. Наверное, дело в том, что у неё никогда не получалось до этой вершины дотянуться. Если честно, она даже близко никогда не оказывалась, что порой приводило в отчаяние. Вся юность прошла в переживаниях, пусть и надуманных, но в том возрасте всё казалось трагедией. Ира приказывала себе быть сильной, относиться к неудачам философски, но иногда было жутко обидно, причём из-за какой-то ерунды. Было и смешно на себя, и обидно одновременно. Наверное, это и называется юношеским максимализмом, когда эмоций столько, что оценивать их адекватно невозможно, они переполняют, захлёстывают, радуя, а чаще угнетая. Правда, про угнетение понимаешь позже, когда взрослеешь, перерастаешь этот самый максимализм, будь он неладен. Кстати, её родители до сих пор живут в уверенности, что Ира самый опасный возраст прошла без проблем и потерь. Конечно, они же не знают о первых влюблённостях, зачастую безответных, переживаниях о своей не совершенности, и их с двоюродной сестрой тайных вылазках в ночной клуб. Хотя, о подобном родителям знать ни к чему. Даже спустя годы, даже если всё закончилось благополучно, но думается, что папа и сейчас, спустя десятилетие, за сердце схватится. Ему ведь и в голову не придёт, что его дочка, рискуя шеей, спускалась ночью по водосточной трубе, сунув в заплечную сумку туфли на шпильке. Боже, на какие безумства её Томка подбивала! А сейчас её беспутная сестрёнка замужняя женщина и мать мальчишек-близнецов, и наотрез отказывается признавать свою вину в их юношеских глупостях.