Читать интересную книгу Изжитие демиургынизма - Павел Кочурин

Подошли к машине. Дмитрий Данилович не стерпел, показал удостоверение лесника.

— Теперь, как говорится, при должности, — отозвался Николай Петрович, тая улыб-ку. Повертел в руках корочки, похожие на пропуск туда, куда не дозволительно каждому. Дмитрий Данилович тоже без радости отнесся к своему назначению: лесник-колхозник, это как бы уже полукрестьянин. Председатель досказал:

— Государственный человек, независимый… — вроде намекнул, что вышел из-под его контроля. — На правлении колхоза и представим, как нового лесника.

Сели в машину. Николай Петрович за руль, а они с Александрой на заднее сидение. Дмитрий Данилович обратил внимание на праздничный наряд Александры. Светлая шерстяная кофточка, юбка под цвет ее, туфли новые. Не в поле же так вырядилась.

— Праздничная вы сегодня, как вижу, — сказал ей, — с чем поздравить-то?..

— У Виктора день рождения. Хотели с ним в район съездить, в магазины заглянуть. Но некстати начальство заявилось, уехали в болото. А я решила поля проведать. Погодка-то какая… Но Николай Петрович не отпустил одну.

— Тайком природой любоваться, — подслушал разговор председатель. — Да и опасно. Вдруг из лесу медведь выйдет. И мне тоже захотелось развеяться. А то за хлопотами о же-лезе. Разных там трубах, почерствели. — Оглянулся с улыбкой.

— Убедилась, что и вы, Николай Петрович, лирик в душе, — отшутилась Александра.

— Самая пора и председателю на мир божий без очков взглянуть, — отозвался благо-душно Николай Петрович. — Горячая пора поотошла. Пока и радуйся, дыши полной гру-дью.

Проехали молча мосток с мочажиннике. Дмитрий Данилович сказал Александре:

— Так и поздравьте от меня Виктора-то. Здоровья ему и успехов…

— Нет уж, — кивнула головой Александра, сделав жест протеста рукой и решительно досказав, — всех ждем завтра к нам в Есипово… Иван разве не сказал?.. Можно и гульнуть. А то и выходных и праздников не знаем. Андрея Семеновича, художника нашего, не ос-тавляйте. Чтобы обязательно всем быть.

Николай Петрович бросил, полуоборотясь, что с мелиораторами надо поддержи-вать дружбу. Сам Бог велел это нашему брату.

2

Виктор Кулякин, муж Александры, окончил механический факультет Сельскохо-зяйственного института на три года раньше Ивана. Родом из деревеньки, рядом с которой было помещичье имение Травниково. Дом помещичий перевезли в Большое село под школу. А деревенька незаметно исчезла и с лика земли. Остались на бугре в купе деревьев синие купола церкви и кладбище с мраморными надгробьями усопших Травниковых. Па-мятники еще и после войны стояли рядами и почитались прихожанами. Но вот что-то на-шло на колхозный люд. Надгробья со старых могил сваливали, сбивали имена и клали умерщвленные глыбы на свежие могилы своих покойников. Свершалось такое наезжав-шими из города на похороны бабушек, дедушек, отцов, матерей. Исчезали старые могилы, с ними стиралась и память о приметах своего времени. Скудела земля, черствели олукавленные души… Чувственному-то как решиться потревожить бесчувственный прах.

Родители Виктора переехали из опустевшей деревеньки в станционный поселок, работали на кирпичном заводе. После института Виктора направили в сельхозтехнику. Вскоре его назначили главным инженером ПМК мелиораторов, после того как Дмитрий Данилович ушел с этой должности. На районных совещаниях познакомились с Александ-рой, окончившей тот же институт. Поженились и стали жить в Есипово — в доме родите-лей Александры. Росла дочь.

Дата для торжества была не круглая. Виктору исполнилось всего двадцать семь. Но Александре хотелось собрать гостей. Не часты домашние встречи друг и другом и редки поводы для веселья. И повод, вроде бы, есть собраться — сев вовремя закончили. Бывало, прежняя земская интеллигенция в такую пору долгом своим считала наведаться к соседу. Александре это и пало на ум. И даже обида взяла: "А что у нынешней колхозной интеллигенции, если можно себя к ней причислить, отпал уже интерес домашних встреч. В неосознанном страхе живем, чтобы не усмотрели сговор какой". Для встреч вот клуб, лектора туда присылают. А разговоры — на совещаниях, заседаниях, комиссиях. Глаза друг другу намозолим, что и видеть уже никого не хочется. Да и другое — ныне каждый в одиночку и целым миром "по ящику", как вот принято говорить, "общается". Это и безопасней. Можно и в "морду плюнуть" отъявленному вралю и лоснящейся харей. Это уже из молвы выражения… Но душа-то тебя всегда взывает о своем со своими поговорить. И с "таким" и "нестаким". Это вот и взяло верх в Александре.

День рождения Виктора пал на пятницу, но Александра решила созвать гостей в субботний день.

Дмитрия Даниловича приглашение Александры обрадовало. Развеяться в непри-нужденном разговоре с теми же мелиораторами и не плохо. Уловил и некоторую хитрость супруги именинника. Виктор увлекался рисованием. Показывать свои "малевания", как он говорил, стеснялся, как стесняются деревенские люди "зряшного дела". Александра и умыслила подстроить, чтобы на рисунки его взглянули, в том числе и художник, Андрей Семенович… С грустью подумалось Дмитрию Даниловичу, что в гости придется идти без Анны…

От Патрикийки до Кузнецова ехали молча. Дорога шла по зеленому коридору, сре-ди глухо разросшегося ивняки и ольшаника. Это была даже и не дорога, а всего лишь ве-сенние следы колес и гусениц тракторов, затянувшиеся уже молодой травой. Но такое ви-дение умиляло, отвлекало мысли от обыденного: живая сила земли борется с действом человеков, не поддается оскоплению.

Показался просвет Кузнецова поля. Вышли из "Уазика". Николай Петрович сделал несколько шагов по травянистой кромке поля. Остановился возле борозды, как бы что-то выглядывая. Но ничего не увидев, пошел дальше по луговине, разминаясь после сидения за рулем.

Дмитрий Данилович заметил бледно-желтые худосочные пятна на густой зелени поля, указал на то Александре. На бугристых местах, где не было торфяного слоя, плугом выворотились мертвые пласты глины. Всходы взялись, но корни не нашли питания и стебли растений блекли.

Николай Петрович разговоры пахаря с агрономом не затрагивал. Сказал как бы к слову, что для определения урожайности райком комиссию создает. Обязательства тре-буют принять по сдаче зерна государству, с честью выполнить "первую заповедь". А кол-хозам не в радость, если комиссия усмотрит хорошие виды на урожай. Но и в хвосте оста-ваться не резон. О таком ныне каждый председатель размышляет. Как вот ему выгодней себя выказать, чтобы дотаций не лишиться за недород… Худосочные пятна комиссии и надо показать.

Дмитрий Данилович прошел по борозде к ближнему желтому пятну на загоне. Александра вырвала несколько блеклых растений, взяла земли в пакетик. И Дмитрий Да-нилович надеянно подумал, что так вот и должна создаваться агрономом колхоза почвен-ная карта своих земель — биография каждого поля.

Оглядев Кузнецово, сели в "Уазик" и по насыпной песчаной дорожке лихо проскочили болотняк. Показалось Данилово поле. Свернули влево к Шелекше. Остановились против того места, где были Татаров бугор и Лягушечье озерцо. Небо над полем голубело. Сочная зелень его как бы вбирала в себя тишину неба.

На берегу Гороховки под большой рябиной мелькнуло что-то белое. Дмитрий Да-нилович догадался, что это художник, Андрей Семенович. Он тоже заметил машину, вы-шел из-под рябины, помахал рукой.

— Вот мы и кстати появились, — сказала Александра, узнав художника. — А то что за картина без людей.

Дмитрий Данилович предложил подойти. На опасения Николая Петровича, что помешают, ответил:

— Да Андрей Семенович и рад будет. Любит, когда кто-нибудь возле него. Вишь, зовет, как не подойти.

3

К рябине, где писал картину художник, вела тропка от Шелекши берегом Горохов-ки. К ней и подъехали, остановились на мыску у сосняка.

— Подойдут, думаю, или не подойдут, — встретил их на тропке у сосняка с такими словами Андрей Семенович. Восторженный, подвижный, легкий. Вроде сияло что-то во-круг него, лучилось движением света.

Поздоровался с Александрой, идущей впереди. Здороваясь с Николаем Петрови-чем, сказал с живостью пытливого человека:

— Очень рад, что зашли… Без разрешения, можно сказать, забрел в ваши владения, эксплуатирую чужую красоту.

— Владения-то эти, если называть их так, Дмитрия Даниловича. Фамильное поле Кориных, Данилово, — отозвался Николай Петрович не без некоторой игривости.

Художник обернулся к Дмитрию Даниловичу, стоявшему чуть в сторонке, пожал ему руку. Пригласил всех пройти к рябине. Пошел следом за Александрой, предупреди-тельно сопровождал ее, как хозяин своей уже тут тропинки.

— Ничто так не питает воображение, как места отеческие, — проговорил, будто в чем оправдываясь.