Читать интересную книгу Ссыльнопоселенец - Владимир Стрельников

Кстати, про должность. Если я не напорю косяков, то и звание повысят, в течение полугода. А сержант Корпуса — это почетно, итить! Не зря десяток лет отдал, совсем не зря.

— Проводишь? — сдвинув зеркало, повернулась ко мне Лара.

— Обязательно, — кивнул я, приглаживая влажный ёжик коротко остриженных волос. Впрыгнул в ботинки, и открыл дверь каюты, пропуская девушку вперед, в коридор нашего отсека.

Слегка цокая электромагнитными подковами по полированному полу, мы неторопливо направились в сторону офицерского сектора. За дверью каюты искусственная гравитация заканчивалась, и начиналась обычная лунная одна шестая. Экономия, которая порой шокировала гражданских спецов, но к которой мы давным-давно привыкли. Во время отбоя народу по отсекам в рабочие дни шарахается немного, и всех далеко слыхать. Вот и цокот патруля мы услышали еще до поворота. Здоровенный темнокожий сержант из военной полиции и два рядовых вежливо остановили нас, и попросили представиться. После чего, считав сканером информацию с коннектора, отдали честь Ларе, и, попрощавшись, двинулись дальше по коридору. Выпивших ловят, обычная процедура в понедельник утром.

— Так, дальше я сама, — Лара вытащила из поясной сумочки крохотное зеркальце, оглядела себя в нем, и чмокнув меня в щеку, пошла к охраняемой дежурный двери. И, после процедуры опознания, исчезла за ней. Вообще, все эти шпионские игрища уже давным давно просто шаманские танцы. Обычаи Лунной базы, фактически, первой военной базы человечество за пределами Земли. Некоторым отсекам уже по пятьсот лет, в них сейчас заходят только по спецдопускам археологи и особисты. Впрочем, обычные солдаты тоже в них бывают, я еще рядовым участвовал в демонтаже древнего оборудования на одном из нижних ярусов. Плафон, который висит в моей каюте — оттуда. Светодиодные лампы уже лет четыреста, как не производятся, но этой еще годов двадцать работать до окончания ресурса, на складе в подсобке нашел.

Но пора и самому к службе готовиться, скоро подъем, начало будней…

— Учебная тревога, корабль к бою и походу приготовить! — древняя как мир команда разнеслась по корвету, заставив команду разбежаться по боевым постам. Все, понеслось.

— Здравия желаю, главный старшина, — я приветствовал старого киборга, главного корабельного старшину Васильевича. Лет тридцать назад он получил около шестидесяти процентов повреждений тела в одной крутой разборке с пиратами, и был смонтирован с Центральном Военном Госпитале Марса. Службу не бросил, наоборот, фактически перебрался на постоянку сюда, на Лунную базу. И стал одним из тех, кто принимал наш корвет пятнадцать лет назад. И так на нем и остался, его вполне устраивает и служба, и должность командира Четвертой кормовой казематной установки. Ну а мы, наше отделение, по штатному расписанию сидим здесь, в пультовой установки, и громко не кашляем. Морпехам особо на корабле делать нечего, разве в отражении абордажа поучаствовать, или как аварийная команда. Первое здесь, в Солнечной системе — ну очень маловероятно, но и первое, и второе периодически отрабатываем на учениях.

— Тебе тоже не кашлять, капрал, — добродушно пробасил из внешнего динамика киборг. — Тебя боцман просил подойти к нему на шлюпочную палубу.

— Спасибо, подойду, — кивнул я, устраиваясь в своем ложементе. С боцманом, тоже главным корабельным старшиной Йенсоном, нас обоих связывало небольшое увлечение. Хобби, так сказать, оба любим старые — престарые вестерны. Желательно, снятые в двадцатом веке. А передавать такие фильмы по сети — значит попасться на крючок отделу по защите интеллектуальной собственности, мать его. Вот и пишем на флешки фильмы, и передаем из рук в руки. Благо, домашний искин никого в сеть не пустит. — Не знаешь, главный, на сколь выходим?

— Вроде как туда-сюда, до орбиты Плутона прошмыгнем и вернемся, обычная рутина. — Васильич гонял по экрану настройки орудий. Тоже тот еще ретроград. — Чтобы лишка салом не заплыли.

— Легкая пробежка это неплохо. Так, дежурства по отделению в обычном порядке. Рядовой Зейман, первый. Остальным отбой, — и я сам устроился поудобнее, и задремал. Не, ну а что терять полтора часа как минимум, пока корабельщики прокрутят свои агрегаты в прогонных режимах, и дадут добро на отчаливание. Эх, знал бы я, чем закончится это поход…

— Отделение, пли! — онемевшими от холода губами прошептал я, и гулкий залп из древнейших автоматов Калашникова взметнул стаю ворон с окрестных заснеженных тополей. А в семейную ячейку под траурную мелодию начали опускать капсулу с прахом парня из второго отделения нашего взвода. Точнее, то, что выскребли из остатков скафандра, пойманного в открытом космосе.

Небольшая толпа из родни и знакомых Славки Зуева, добродушного и здорового парня с Херсонщины, молчаливо стоящая рядом. Мать, которую поддерживает под руки отец и младший брат, плачущая красивая брюнетка, полненькая, как раз в Славкином вкусе, наверное, здешняя зазноба. А может и невеста, бог его знает, мы со Славкой не на столько хорошо знакомы были.

Пробежка до Плутона прошла штатно, и „Осмотрительный“, развернувшись за его орбитой, отработал боевые стрельбы главным калибром, разнеся в пыль пару здоровенных каменюк, болтающихся в пустоте, и по оценкам баллистического компьютера, могущим в далеком будущем угрожать Земле или Марсу. Потом высадка группы захвата на такую же каменюку, тут уже я с отделением на боте прыгнул за триста верст, попрыгал по поверхности астероида, расплавил с парнями свод небольшой пещеры, и, отрапортовав об уничтожении вероятного противника, вернулся с парнями на борт, прихватив в качестве сувенира небольшой кусочек базальта. А через шесть часов лету, при подлете к Сатурну, встретили этот гребаный „контрабас“.

Этот гад лег в дрейф, позволил нам приблизиться на расстояние высадки досмотровой группы, а потом решил врезать по нам из старой, но на таких дальностях крайне эффективной гауссовки. И, только подвиг досмотровой группы, успевшей свои ботом перекрыть директрису гаусовки, спас нас от серьезнейших неприятностей. Парней разнесло в клочья вместе с ботом, потом удалось найти и спасти троих, и то, быть им киборгами. А шестеро „пали смертью храбрых“. Затем абордаж и штурм, мое отделение, усиленное половиной третьего взяли на штык „контрабаса“. Благо, Васильич аккуратно вырезал гауссовку, и повредил двиглы судна. Экипаж живьем не брали, ну кто виноват, что они оказывали сопротивление и делали резкие движения в виде судорожно дернувшейся ноги, например? Никто. Только котов я приказал не трогать, когда в одной из кают обнаружили трех здоровенных тварюг. Не стал рисковать, кэп наш ну очень котов уважает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});