примеру, шляхтич проспал всё заседание, на котором слушался закон, а потом резко, под конец, не разобравшись в сути, проснулся и крикнул «Недазвалям» — закон посылался в утиль. Прекрасная система, что уж говорить. Очнулись Польские Паны лишь в восемнадцатом веке.
К тому моменту уже большинство из них были куплены Русской, Прусской, либо Австрийской партией и выбирали Королей, угодных Императорам из указанных стран. Последним Королём стал Станислав Август Понятовский, ставленник Екатерины II Романовой. И очнулись они, попытавшись принять прогрессивные законы, которые точно должны были исправить положение дел. Но не успели — ни одной из сторон не было выгодно, чтобы Речь Посполитая резко стала сильнее. Её натурально разорвали в течении трёх разделов, показав Польским Панам и прочим высокомерным личностям, что думать надо головой. А не чем они там думали.
Но вернёмся к Совету Сорока Шести. Среди них были алмазы, умные личности, которые видели к чему идёт маразм их коллег. Но что они могли? Почётных членов Маразматической Партии, которую я за маразм законов назвал «Единый Сейретей», оказалось большинство. Поэтому я сделал лелеемую мечту многих Россиян: провёл быструю политику, которую можно озвучить обычным лозунгом. Нет произволу маразматиков. Банально я урезал все их права, сравняв, насколько это можно, с простыми людьми и просто сказал: «Хотите большего — сделайте так, чтобы большинство жило так, как до этого жили вы». Перерождение в Мире Живых, или ещё где — довольно муторная штука. Души могут жить сотни лет, так и не переродившись. Могут сразу, после появления, исчезнуть. Тут уж как повезёт. Обычно долго тут находятся именно души с реяцу.
Но как бы они не мотивировали, что жителей Общества Душ «не так уж и много» это не отменяет того, что большинство живёт в грязи и нищете. Души не чувствуют голод, холод, нищету? Вообще-то — все души, которые задерживаются в районах Общества Душ обладают необходимым минимумом реяцу дабы чувствовать всё это. Ещё один аргумент был: чем быстрее они умрут, тем быстрее уйдут на перерождение. Вообще-то нет. У НИИ существовало огромное исследование, которое доказывало, что нет зависимости у попавших сюда душ и так и не ставших Синигами от того — что они едят, где спят. То есть — душа рано или поздно точно исчезнет, неважно ест он, спит и так далее, если, конечно, душа не захочет стать Синигами, такие в Обществе Душ — закрепляются сто процентов. Именно поэтому можно было бы банально забить на всё это. Зачем это появляющимся душам? Но опять-таки — бред же конкретно для меня. Мне настолько мозолили глаза эти нищенские кварталы, дальше двадцатого района во всех направлениях, настолько было отвратительно… Что это пробудило во мне инстинкты государственника, стоило мне только получить власть.
Я заткнул всех этих идиотов, пусть словами. И я пообещал им, что после того, как мы разберёмся с кризисом Квинси — мы же и они в том числе — займёмся улучшением жизни. Всего чего только можно… Хватит прозябать в стагнации. Тысячи лет Общество Душ не менялось и не развивалось. Именно поэтому случилось множество несчастий… Но мы миновали их. И миновали не потому, что стагнация — правильный путь. Ни в одном мире и никогда стагнация не является правильным путём. Стагнация — это период глупцов и идиотов, которые ничего не хотят делать. И ладно обычные люди — они просто хотят спокойной жизни. Но правители… Наша задача не через стагнацию, а через «мифические рывки и раскачки одного могущественного человека», но реальные рывки, претворяемые в жизнь — не просто дарить людям стабильность, но и улучшать их жизнь. А не сидеть и спорить о том, в каких цветах одежды дозволяется входить в определённый район.
Но для этого надо сначала победить. В первую очередь именно Яхве Баха…
— Ты здесь, — проговорил я, выйдя из Зала Совета Сорока Шести, — Ячиру… Кенпачи, — мой взгляд упал на красивую, чёрноволосую женщину в форме Капитана Синигами.
— Давно уже никто не называл меня таким именем, — спокойно проговорила женщина. Её ледяной тон, казалось, был готов заморозить меня. Но я же его просто проигнорировал. До того ареола силы, который вокруг себя создавал, скажем, Эдвард Ньюгейт, известный, как Белоус — ей далеко. А ведь я дрался с Белоусом, пусть и проиграл в пару секунд.
— Не надо на меня так смотреть Ячиру, — спокойно улыбнулся, даже не вздрогнув под её цепким, холодным взглядом. — Я выпросил для тебя место, в котором тебе и одному монстру… Будет довольно интересно.
— Вот как, — протянула Ячиру. — Ты знал…
— Второй Отряд — Отряд разведчиков, шпионов и убийц, — пожал плечами, — а я был одним из лучших его Офицеров. Что удивительного, что я знал, почти с самого начала?
— Действительно, — кивнула Унохана. — Ничего.
— Ты, как одна из старейших членов Готей, как никто другой понимаешь текущую ситуацию. Древний враг восстал из пепла… Клинка Ямамото. Мы разбиты, жертвы колоссальны. Сейчас нам пригодится полная сила каждого. Остаться должен лишь один Кенпачи. Либо ты одолеешь его и вернёшь свой уровень, либо он превзойдёт тебя и станет сильнейшим Кенпачи. Иного выбора нет, таково проклятье твоего настоящего имени и проклятье Одиннадцатого Отряда… История, начало которой ты положила — должна завершится, так или иначе, Капитан Ячиру Кенпачи, — я продолжал смотреть в глаза женщины, наконец она улыбнулась, выглядело довольно мило.
— Напоминать женщине, даже косвенно, что она старуха — не культурно, — печально произнесла Унохана, её руки поднялись к основанию её косы, которую она всегда заплетала перед своей грудью. — Моя единственная рана — кричит его имя уже столько лет, — волосы разошлись в стороны, открывая ужасную рану, нанесённую мечом. — Я его жду… В том месте. Пусть приходит… Этот мальчишка.
— Удачи, — пожелал я повернувшийся спиной ко мне женщине.
— Оставь её себе, Второй Главнокомандующий Готей-13 и Общества Душ, тебе она понадобится больше, — она ушла…
— Не неси ерунды, — буркнул я в след ушедшей женщине, — я сам творю свою удачу. А вот Зараки она определённо понадобится, раз не нужна тебе, — на мой палец приземлилась Адская Бабочка. Я передал ей информацию о том, что ей надлежит сделать. Она не только сообщит об этом Зараки, но и приведёт его на место… А