ступенькам наверх.
Председательствующий и консулы пока не прибыли, поэтому официальное обсуждение еще не началось, когда Юлий вошел в здание сената.
Вместо этого его коллеги, собравшись небольшими группами и оживленно жестикулируя, обсуждали последние новости, что еще больше усиливало впечатление того, что случилось нечто серьезное. Порядка не было никакого – Юлий решил воспользоваться случаем и подойти к тем, кто знал больше остальных, чтобы прояснить кое-какие детали, о которых не слышал Брут.
Помпей стоял рядом с Крассом и Цинной: сенаторы о чем-то горячо спорили. Они приветствовали Юлия и продолжили разговор.
– Конечно, командование поручат именно тебе, друг мой. Больше нет практически никого, кто мог бы справиться с этой задачей. Даже Катон не станет возражать в ситуации, когда для обороны юга остаются только войска в Аримине, – говорил Красс Помпею.
Помпей с горечью пожал плечами:
– Он сделает все, чтобы лишить меня возможности контролировать армию, ты же знаешь. А сам не умеет командовать даже собственными людьми. Посмотри, что произошло в Греции! А пираты, которые плавают где угодно, нападая на наших купцов? Если эти гладиаторы похожи на них, мы не сможем даже подойти к Везувию. Мутина захвачена из-за нашей робкой политики, проводимой со времени смерти Суллы. Все потому, что Катон не позволил сенату послать туда военачальника, способного справиться с задачей. Ты думаешь, в этот раз все будет по-другому?
– Возможно, – ответил Цинна. – У Катона есть на севере собственность, которой угрожают рабы. Кроме того, они ведь могут повернуть на юг и напасть на Рим. Катон не такой глупец, чтобы игнорировать подобную угрозу. Они должны послать тебя. В конце концов из Греции вернулись легионы, которые тоже присоединятся к армии. Есть еще консул. Он может наложить вето, если этот толстый дурак вмешается. Это больше, чем наше личное дело. На кон поставлена безопасность самого Рима.
Помпей ушел, решительно расталкивая сенаторов, чтобы переговорить с только что вошедшим консулом. Юлий наблюдал, как он встретился со старейшиной, выбранным для того, чтобы находить компромисс между фракциями сената.
Во время разговора с консулом Помпей отчаянно жестикулировал, а тот очень нервничал и казался испуганным. Юлий нахмурился, стиснув от напряжения пальцы, когда консул повернулся к Помпею спиной и поднялся на ростру.
– Займите свои места, сенаторы, – сказал он.
Ритуальная клятва была произнесена очень быстро, и консул обратился к возбужденным сенаторам:
– Вас собрали на экстренное заседание, чтобы обсудить создавшееся положение, которое вызывает большое беспокойство. В школе гладиаторов в Капуе произошел бунт. Сначала местному претору показалось, что он сможет справиться собственными силами, но этого ему не удалось сделать. Похоже на то, что гладиаторы собрали из рабов целую армию и укрепились на севере. Они разорили множество городов и поместий, убили сотни людей и сожгли все, что не смогли украсть. Гарнизон Мутины полностью уничтожен: в живых не осталось никого…
Он сделал паузу. Те сенаторы, кто еще не слышал новость, закричали от ярости: консул поднял руки, чтобы успокоить их.
– Эту угрозу нельзя недооценивать. Легионам в Аримине приказано защищать город, однако поскольку Мутина захвачена, север полностью открыт. Сведения, поступающие оттуда, противоречивы, но рабов может оказаться до тридцати тысяч: большинство из них присоединилось к бунтовщикам в захваченных городах. Я могу только предположить, что они уничтожили легионы Мутины превосходящими силами… Их должна встретить наиболее мощная армия, которую мы только сможем собрать, пока наши южные границы в безопасности… Нет нужды говорить, что нельзя без риска привлечь войска из Греции, поскольку слишком мало времени прошло после бунта Митридата.
Сенаторы возбужденно переговаривались.
– В настоящее время нет признаков того, что бунтовщики повернут на Рим, но если это произойдет, то более восьмидесяти тысяч рабов смогут присоединиться к их шайке. Это смертельная угроза, и наш ответ должен быть быстрым и решительным…
Консул посмотрел на Катона, потом на Помпея.
– Я прошу вас на это время во имя блага города и римского народа отбросить все обиды… Предлагаю сенатору-распорядителю начать дебаты…
Консул сел, вытирая со лба пот и чувствуя огромное облегчение, что может передать ведение заседания кому-нибудь другому.
Распорядитель занимал этот пост уже много лет: опыт позволял ему обеспечить беспристрастность, с помощью которой он мог остудить самые горячие головы.
Распорядитель терпеливо подождал тишины, прежде чем выбрать первого оратора.
– Помпей!..
– Спасибо. Сенаторы, я прошу поручить мне командование легионами, которые будут посланы против мятежников. Моя биография говорит об опыте в подобных делах… Каждый солдат в пределах ста миль от Рима должен быть призван в город. Через неделю у нас будет армия из шести легионов, которую можно послать для подавления выступления бунтовщиков: к ней присоединятся два легиона из Аримина, когда мы туда доберемся. Промедление смерти подобно: ведь шайка рабов может вырасти до таких размеров, что остановить ее будет невозможно. Доверьте мне командование – и я уничтожу мятежников.
Под одобрительные крики Помпей сел. Он не реагировал на шум: его взгляд был прикован к грузной фигуре Катона, который медленно поднимался со своего места, багровея лицом.
– Слово предоставляется сенатору Катону, – объявил распорядитель.
– Биография сенатора Помпея, несомненно, заслуживает всяческого уважения, – начал Катон, улыбаясь оппоненту, сидевшему с каменным лицом. – И я согласен с тем, что срочно должна быть собрана армия, пока в огне восстания не сгорел весь север… Тем не менее у нас большой выбор людей, достойных того, чтобы командовать войсками, которые мы посылаем туда: тех, кто является настоящим военачальником и имеет опыт сражений за Рим. Мне почему-то кажется, что человек, предлагающий себя сам на этот пост, не очень подходит для данной роли. Лучше назначить того, кто устраивает всех нас и способен справиться с такой трудной задачей… Откровенно говоря, подобное рвение Помпея внушает опасения, навеянные недавней историей Рима. Вместо него я предлагаю поручить командование Лепиду, недавно вернувшемуся из Греции.
Катон сел. Тишина взорвалась сердитыми криками сенаторов из обеих фракций, оскорбляющих друг друга.
– Спокойно, уважаемые сенаторы… Своей озлобленностью вы лишь наносите вред Риму, – крикнул распорядитель.
Он оглядел собрание и кивнул Юлию, который встал в конце речи Катона.
– Я был свидетелем излишней осторожности Лепида в действиях против Митридата, – заговорил Цезарь. – Он проявлял ненужную медлительность, опоздал со вступлением в бой и едва сдвинулся с места высадки войск, когда я со своим отрядом подошел к нему, чтобы передать тело греческого царя… Я видел слишком много подобных компромиссов. Лепид – плохой выбор, когда надо действовать быстро и подавить восстание до того, как ситуация полностью выйдет из-под контроля. Мы должны отбросить наши обиды и разногласия, чтобы поручить командование тому, кто может действовать