За поисками Компенсатора мы было отвлеклись от невеселых раздумий, зато теперь они навалились на нас тяжким грузом. И ни Брюс, ни Эрих не порывались уже читать нам нравоучения. Помнится, впервые я ощутила страх, когда Эрих вспрыгнул на сундук с бомбой и принялся разглагольствовать о поэзии. Но, быть может, Компенсатор инвертировали еще раньше, когда я отвернулась, чтобы взглянуть на Красоток. Бред!
Поверите вы мне или нет, но цемент, в котором я бултыхалась, затвердевал на глазах. Нарисованная Брюсом картина Вселенной без Перемен показалась мне сущим вздором. Я машинально откусила от очередного пирожка.
— Сидди, а у инвертора есть индикатор?
— Тише ты, горлопанка! Знаешь, я будто малость перебрал. Да, синий. По инструкции он должен мигать часто-часто. А что?
— Да так. Ох, Сидди, если бы только задули Ветры Перемен!
— И не говори, детка, — простонал он. Должно быть, вид у меня был совсем никуда, потому что Сид обнял меня за плечи и прошептал: — Не пугайся, лапушка. Утешайся тем, что Вторая Смерть нам пока не грозит.
— Чего-чего? — переспросила я.
Уподобляться тем, кто бесцельно слонялся по комнатам, мне ни капельки не хотелось. И вот, чтобы не спятить, я начала припоминать, кто этим вечером подходил к Компенсатору и зачем.
Когда мы обыскивали Место, недостатка в предположениях насчет судьбы Компенсатора не было, причем среди толковых попадались чудовищные по своей нелепости: колдовство Скарабеев, вернее, какое-нибудь новое изобретение; приказ верховного командования Скорпионов об эвакуации Мест, связанный, быть может, с гибелью Бенсон-Картера; проделки космонитов, загадочных гипотетических существ, которые якобы успешно противились Ветрам Перемен, а жили гораздо позже Севенси и его собратьев, — может статься, космониты как раз и затеяли Войну Перемен.
Запутавшись в предположениях, мы стали косо поглядывать друг на друга. Кто знает, вдруг один из нас — шпион Скарабеев, или тайный агент полиции Скорпионов, или — Брюс, Брюс! — лазутчик Комитета Правителей Переменчивого Мира, или соглядатай революционного подполья? А недавние препирательства Эриха с Брюсом, о которых все как будто позабыли?
Говорят, что в минуту опасности ум хорошо, а два — лучше, но мне поделиться своими подозрениями было не с кем.
Кто же? Кому понадобилось инвертировать Место, разорвать все связи с космосом, рискуя никогда не вернуться обратно?
Если бы меня спросили в лоб, я бы скорее всего ткнула пальцем в Дока. Он понимал, что Сиду когда-нибудь надоест покрывать его. А за нарушение воинского долга, Эрих не преувеличивал, полагается кое-что похуже расстрела. Однако с того момента, когда Брюс вскочил на стойку бара, и до обнаружения пропажи Компенсатора Док пребывал в отключке, хотя я, разумеется, специально за ним не следила.
Бо? Он сразу заявил, что Место ему приелось, поэтому вряд ли стоит думать на него, будто он решил остаться тут, быть может, навсегда, тем более — в компании с Брюсом и с девчонкой, на которую они оба имеют виды.
Мод, Каби, Марк, инопланетяне? Им-то с какой стати похищать Компенсатор? Правда, Севенси явился из будущего, где, по слухам, хозяйничают космониты, а критянка с римлянином, похоже, не прочь продлить знакомство. Инвертировать Место — чем не способ?
Не городи чепухи. Грета, одернула я себя.
Сид обожает действительность, переменчивая она или нет; он обожает людей. Таких, как он, я больше не встречала — взрослый ребенок, готовый сунуть в рот все, что ни подвернется ему под руку. Невозможно представить, чтобы он решился покинуть космос.
Значит, восемь мимо. Кто еще? Эрих, Брюс, Лили и я сама.
Эрих… У моего коменданта нервы как у койота, а храбрости — как у рехнувшегося кота. Если ему взбрело в голову закончить спор с Брюсом здесь и сейчас, его ничто не удержит.
Перед тем как вспрыгнуть на сундук, Эрих приставал к Брюсу. Что же получается? Он отвлек наше внимание, подкрался к Компенсатору, инвертировал его и… Бессмыслица какая-то!
Если во всем виновата я, выходит, я тронулась умом, и это будет наилучшим объяснением. Бр-р-р!
Брюс вел себя самым подозрительным образом, призывал нас к бунту, и, право слово, жаль, что он все время был на виду. А если бы он инвертировал Компенсатор до того, как влезть на стойку, мы бы наверняка заметили мигающий голубой огонек. Во всяком случае, я заметила бы его, когда обернулась к Красоткам. Правда, Сид сказал, что ему не доводилось видеть индикатор в работе; он просто вычитал о нем в инструкции.
Однако Брюс мог спокойно наблюдать за всем со стороны, потому что у него была Лили, которая, как говорят наши мужчины, смотрела ему в рот. Я не очень-то верю этим рассуждениям насчет того, что женщина — игрушка в руках мужчины, которого она любит, но вынуждена признать, что что-то в них есть. Кстати, я сочла вполне естественным наше решение не подпускать Лили с Брюсом к поискам Компенсатора.
Как будто все чисты. Стало быть, к нам в гости пожаловал некто посторонний (интересно, как он нашел дверь без помощи Компенсатора?); быть может, он где-то прятался или вышел из Пучины. Глупости! Но все же Пучина беспокоила меня — серая пелена, рыхлая, вязкая, дрожащая…
Подожди-ка, Грета, сказала я себе, подожди. И как ты до сих пор не сообразила?
Брюс, возвышаясь на стойке, должен был видеть и Пучину, и Компенсатор, который от него ничто не загораживало.
Эрих — другое дело; он изображал из себя трибуна, защитника интересов народа и глядел большей частью в лицо Брюсу.
Но Брюс должен был видеть, хотя, если он воспарил духом…
Не смеши меня, детка. Демон — прежде всего актер, пускай даже он искренне верит в то, что произносит. И нет такого актера, который не заметил бы зрителя, что выходит из зала во время его коронного монолога.
Следовательно, Брюс что-то от нас скрывает. Актер из него — хоть куда. Он ухитрился обмануть всех, кроме меня, иначе ему было бы несдобровать.
Но меня он может не опасаться. Я не люблю наседать, да и настроение у меня, откровенно говоря, еще то.
«А не в аду ли мы? — спросила я себя и прибавила: — Как не стыдно, Грета! Тебе все-таки двадцать девять!»
Западный фронт, 1917 год
Стена огня продвинулась вперед.
Пригнувшись, вылезают из окопов
Солдаты — страх опустошил их лица.
Винтовки, скатки, ранцы — друг за другом
Они встают нестройными рядами.
А на запястьях тикают часы.
З. Сэссун
— Пожалуйста, Лили, не надо.
— Надо, любимый.
— Лапушка, проснись. Что с тобой?
Я открыла глаза и улыбнулась Сидди. Брюс спорил о чем-то с Лили. Я позавидовала им и пожалела, что некому спасти меня от Переменчивого Мира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});