Всё ещё всхлипывая, Алиса послушно жевала всё, что ей подсовывал Андрей, пила из его чашки и постепенно успокаивалась.
— А… а мама? — прожевав очередную конфету, спросила Алиса. — И Эрик…?
— Они ещё спят, — улыбнулся Бурлаков.
— У них свадебная ночь, да? — очень серьёзно уточнила Алиса и вздохнула. — Тогда мешать нельзя.
И тут Андрей заржал уже по-настоящему.
— Это уж точно!
Рассмеялся и Бурлаков: слава богу, всё обошлось.
Отсмеявшись, Андрей ссадил Алису с колен.
— Ну, племяшка, школа накрылась, что будешь делать?
— Ну-у… — задумчиво протянула Алиса, покосилась на Бурлакова и честно призналась: — Не знаю.
И тут в кухню вошла Женя, совсем по-простому, в халатике, а не в купленном специально к этим дням домашнем платье.
— Мама?! — удивилась Алиса. — А Эрик где?
— Спит, — улыбнулась Женя. — А ты чего в одной ночнушке бегаешь, а ну быстренько одевайся.
— Я к Эрику!
Алиса ловко вывернулась из рук Андрея и выбежала из кухни.
— Женя, чаю, — вскочил Андрей.
— Ага, спасибо, доброе утро, а чего вы всухомятку, Игорь Александрович, давайте яичницу, я сейчас… — заторопилась Женя.
— Доброе утро, Женечка, — вклинился в её скороговорку Бурлаков. — Всё отлично. Садитесь, выпейте чаю.
— Точно, Женя, — Андрей «под локоток» провёл Женю к её стулу. — Разрешите за вами поухаживать. С лимоном прикажете? Винца могу предложить.
Женя и Бурлаков с удовольствием хохотали над его ухватками заправского полового.
В разгар веселья в дверях появился Эркин. Рядом, держась за его руку, вертелась уже совсем успокоившаяся весёлая Алиса.
— Так, — очень спокойно, только глаза смеялись, сказал Эркин. — Значит, пока я спал, тут вон что делалось, — и, чтобы Женя не подумала чего, улыбнулся своей «настоящей» улыбкой.
Завтрак продолжался в общем веселье. И уже под конец, когда Алису удалось всё-таки отправить приводить себя, свою комнату и кукол в порядок, разговор стал серьёзнее. Праздник — праздником, но ведь как ни крути, а время не остановишь. Андрею на работу, Бурлакову в Царьград…
— Вместе и пойдём, посажу тебя на попутку до Ижорска. Ты же через Ижорск?
— Да, — кивнул Бурлаков. — Спасибо.
Кивнул и Эркин. Конечно, всё так, и, что Андрею хочется побыть… с отцом, тоже понятно.
— На Рождество когда приедешь?
— Бурлаков задумался, прикидывая числа.
— Двадцать четвёртого точно, а раньше… не знаю. Как сессия пройдёт.
Эркин быстро удивлённо посмотрел на Женю, она ответила ему успокаивающим, но не слишком уверенным взглядом. Заметил Бурлаков эту переглядку или нет, но он спокойно, будто продолжая фразу, объяснил.
— Расписания экзаменов раньше начала декабря не будет.
— У тебя экзамены? — удивился Андрей.
— Целых три, — рассмеялся бурлаков. — Только я экзаменатор.
— Понятно, — кивнул Андрей. — Ну, и на все святки, замётано?
— Конечно, — энергично кивнул Бурлаков.
Уладит он это, ну, возьмёт за свой счёт, тут и сомнений никаких быть не может.
Кивнула и Женя.
— Конечно, на святки на заводе всем дают отпуск. Десять дней.
— Да, — кивнул Эркин. — С двадцать четвёртого и до третьего. Андрей, а у тебя как?
— В цеху говорили, что так же, — улыбнулся Андрей и повторил: — Замётано.
— Вот и отлично, — улыбнулась женя. — Игорь Александрович, я вам загорышей заверну, и пирожков. Приедете, в фольге в духовке разогреете, будут, как только что.
И вскочила, захлопотала с такой энергией, что Бурлакова и Андрея вынесло из кухни в маленькую комнату.
Бурлаков не спеша собирал и укладывал вещи, а Андрей сидел верхом на стуле и курил, молча наблюдая за ним. Заглядывали и уходили Эркин с Алисой, забежала и тут же исчезла Женя с криком:
— Алиса! Не смей!
Но вся эта суета шала как-то мимо них, в стороне.
— Слушай, — Андрей откашлялся, словно поперхнувшись дымом, — Эркин говорил, у тебя фотки есть, старые.
— Да, — кивнул Бурлаков так сосредоточенно укладывая в портплед пиджак, будто это было сейчас самым важным делом.
— И… мамина? — с трудом натужно выговорил андрей.
Бурлаков молча кивнул.
— Привези на Рождество.
— Хорошо.
Андрей удовлетворённо кивнул. Праздник праздником, но он найдёт, кто ему переснимет. На стенку вешать не станет, вложит в альбом. В гостиной на столике альбом с фотографиями, шик-блеск, прима-класс! Фредди же отобрал себе, тоже наверняка понимает в этом.
— Да, а вчерашние… ну, чего наснимали, возьмёшь чего с собой?
— Конечно, — даже удивился его вопросу Бурлаков. — Сейчас уложу всё, и посмотрим.
— Ладно.
Бурлаков кивнул. Так, портплед он собрал, теперь… да, лучше заняться фотографиями прямо сейчас. Он отставил портплед и выпрямился.
— Пошли, посмотрим.
— Ага, — легко встал Андрей, мимоходом загасив в пепельнице окурок.
Они вышли в гостиную, и Андрей громко позвал:
— Эркин, Женя, где вы?
— А чего?! — влетела в комнату Алиса. — Ты чего, Андрюха?
— А твой номер восемь, — весело ответил Андрей.
Продолжения фразы не последовало, так как вошли Женя и Эркин.
Фотографии с ночи так и лежали на столике у дивана. Расселись вокруг и стали перебирать жёсткие блестящие картонки, заново рассматривая и уже решая, какие Бурлаков возьмёт себе, а какие останутся у Эркина и Жени в их альбоме. Снова смеялись над снимками с дракой, но для альбома они, по мнению Жени, совсем не годились, и их все забрал бурлаков со словами:
— А мне нравятся.
Так что пачка вышла внушительной. Но и осталось немало.
Пока посмотрели, обсудили, посмеялись, незаметно подошло время обеда. Ойкнув, Женя побежала на кухню.
До Скопина Джонатан и Фредди спали, хотя пьяными не были. В Скопине на пересадку пятнадцать минут, не то что разгуляться, даже проснуться некогда. И, едва оказавшись в креслах, они снова заснули, да и перегон здесь небольшой, а вот в Корчеве у них полтора часа перерыв и четыре часа лёта до Колумбии, там всё и утрясётся.
На подлёте к Корчеву Фредди проснулся окончательно, попросил у стюардессы горячего чая: вряд ли кофе в самолёте будет как у Эркина, и, получив чашку и пакетик сахара, покосился на спящего Джонатана.
— Хлебай, ковбой, — сказал тот, не открывая глаз.
Фредди спокойно допил чай и полез во внутренний карман пиджака. Сначала письмо. Ну-ка, что один гриновский пишет другому?
В конверте открытка: зимний русский пейзаж: заснеженные ели и дорога среди сугробов. А на обороте… чёткие, почти каллиграфические строки. «Чак. Узнал, что ты выжил. Я в России, работаю шофёром и автомехаником. У меня жена, трое детей. Если хочешь, напиши. Тим.» И внизу после подписи адрес на двух языках.
Прочитав текст, Фредди усмехнулся и вложил открытку обратно в конверт.
— Не жадничай, — по-прежнему не открывая глаз, джонатан требовательно протянул руку.
Продолжая улыбаться, Фредди отдал ему конверт. Джонатан открыл глаза и сел поудобнее. Достал открытку. Быстро, одним взглядом охватил текст, а затем перечитал уже медленно, вдумываясь в каждое слово. Усмехнувшись, покачал головой.
— Краткость — сестра таланта.
Фредди кивнул.
— Всё ясно, и придраться не к чему.
— Отдашь?
— А почему нет?
— Думаешь повторить визит? — хмыкнул Джонатан.
— А что? — равнодушно спросил Фредди. — Здешние точки ликвидируем?
Джонатан озадаченно посмотрел на него.
— Резонно.
Фредди удовлетворённо кивнул, забрал у Джонатана конверт и убрал на прежнее место.
— Подлетаем, Джонни. Остальное на последнем перегоне.
Джонатан подозрительно посмотрел на него и кивнул. Явно у ковбоя что-то ещё в заседельной сумке, мало ему, ну, что ж, ждать уже недолго, не будем портить ему игру.
Всё собрано, упаковано, уложено. И время… как раз неспешно дойти до автокомбината. Андрей, уже одетый, в сбитой на затылок и чуть набекрень шапке, стоя у дверей, смотрел, как бурлаков целуется с Женей и Алисой и обменивается рукопожатием с Эркином.
— И пишите, Женечка, обязательно.
— Ну, конечно, Игорь Александрович, и вы нам.
— До свидания.
— До свиданья. Дедушка, а…
— Всё, Алиса, успокойся. До свидания.
И наконец Бурлаков и Андрей вышли в коридор. Андрей молча отобрал портплед и понёс.
На улице светило по-зимнему холодное солнце, под ногами скрипел снег. Бурлаков, не замечая щипавшего за уши мороза, с наслаждением дышал чистым холодным воздухом. Андрей искоса поглядывал на него. Смотри-ка, и мороз нипочём. Мёрзнет, а фасон давит.
До комбината дошли до обидного быстро. И такси как раз из ворот выезжает. Ну, вот и всё.