— Были соответствующие статьи вывешены для общего доступа, как предписывается?
— Так точно, сэр. Вывешены для ознакомления, их читают каждое воскресенье утром.
— Я знаю. Просто спросил для протокола.
Перед церковной службой каждое воскресенье нас выстраивают и зачитывают статьи из Устава вооруженных сил. А потом вывешивают на доске объявлений вместе с приказами. Никто на них внимания не обращает, просто еще один вид муштры, лучше поспать, пусть стоя. Но одну вещь мы заметили и назвали ее «тридцать один способ расшибиться вдребезги». В конце концов, инструктора неусыпно следили за тем, чтобы все эти статьи и уложения мы почувствовали на собственном заду. «Расшибиться вдребезги» — это очередная затертая шутка, вроде «побудочной смазки» или «утренней молотьбы». Это тридцать один серьезный проступок. То и дело кто-нибудь хвастал или обвинял соседа в том, что нашел тридцать второй способ. Обычно речь шла о чем-то нелепом или неприличном.
Нападение на старшего по званию…
Как-то вдруг мне стало совсем не смешно. Ударил Зима? И за это парня повесят? Ну да, почти каждый в роте замахивался кулаком на сержанта Зима, некоторым даже удавалось ударить… когда он занимался с нами рукопашным боем. Он брался за нас после всех инструкторов и когда мы начинали задирать нос и считать, что все умеем. Тогда он брался наводить на нас лоск. Да я сам однажды видел, как Судзуми так врезал ему, что вчистую нокаутировал. Бронски вылил на сержанта ведро воды, Зим поднялся, ухмыльнулся, пожал японцу руку — и зашвырнул Судзуми аж за горизонт.
Капитан Франкель огляделся по сторонам, дал мне знак подойти.
— Вы. Свяжитесь со штабом полка.
Я так и сделал, путаясь в собственных пальцах, и отошел, когда на экране появилось лицо офицера.
— Адъютант, — буркнул офицер.
— Командир второго батальона обращается к командиру полка, — отчеканил Франкель. — Я требую и прошу прислать офицера для заседания трибунала.
— Когда он тебе нужен, Ян? — спросили с экрана.
— Как только, так сразу.
— Сейчас. Я уверен, Джейк в штабе. Статья и имя?
Капитан Франкель назвал Хендрика и процитировал номер статьи. Офицер на экране присвистнул и помрачнел.
— Мы живо, Ян. Не смогу дозвониться до Джейка, сам приеду, только Старика извещу.
Капитан Франкель повернулся к Зиму.
— Те, что с вами, — свидетели?
— Так точно, сэр.
— Командир полувзвода видел?
Зим на секунду замялся.
— Думаю, да, сэр.
— Сюда его. Есть там кто-нибудь в скафандре?
— Да, сэр.
Зим подошел к аппарату, а Франкель тем временем обратился к Хендрику:
— Каких свидетелей вы можете назвать в свою защиту?
— Да не нужны мне никакие свидетели, он знает, что сделал! Просто дайте мне лист бумаги — я убираюсь отсюда.
— Все в свое время.
И по мне, время наступило быстро. Меньше чем через пять минут прискакал капрал Джонс в офицерском скафандре, волоча в лапах капрала Махмуда. Он выгрузил Махмуда и попрыгал прочь, как раз к появлению лейтенанта Спиексмы.
— Добрый день, кэп. Обвиняемый и свидетели здесь?
— Все здесь. Бери стул, Джейк.
— Запись пошла?
— Уже.
— Отлично. Хендрик, шаг вперед.
Хендрик послушался, хотя был озадачен, да и нервы у него стали сдавать.
— Полевой трибунал созван по приказу майора Ф.К. Мэллоя, командира третьего учебного полка, лагерь Артура Карри, приказ номер четыре, согласно Уставу вооруженных сил, Земная Федерация. Офицер, представляющий обвинение: капитан Ян Франкель, мобильная пехота, занимающий должность командира второго батальона, третьего полка. Судья: лейтенант Жак Спиексма, мобильная пехота, занимающий должность командира первого батальона, третьего полка. Обвиняемый: Хендрик Теодор К., рядовой РР-семь-девять-шесть-ноль-девять-два-четыре, статья девять-ноль-восемь-ноль. Обвинение: нападение на старшего по званию в условиях, приравненных к боевым.
Я поразился, как все быстро происходило. Я вдруг оказался назначен «судебным чиновником» и должен был выводить свидетелей и извещать их. Я слабо представлял, как буду «выводить» сержанта Зима, если тому не захочется, но сержант только глянул на Махмуда и двух наших ребят, и все они оказались снаружи, так, что ничего не могли слышать. Зим отошел в сторону и стал просто ждать, Махмуд опустился на корточки и скрутил сигаретку, но его вызвали первым, так что курево было отложено на потом. Не прошло двадцати минут, а все три свидетеля были опрошены, все рассказали ту же историю, что и Хендрик. Зима не вызывали вообще.
— Хотите устроить перекрестный допрос свидетелей? — спросил у Хендрика лейтенант Спиексма, — Суд поможет вам, если пожелаете.
— Нет.
— Стоять «смирно» и говорить «сэр», когда обращаетесь к судье.
— Нет, сэр, — Хендрик подумал и добавил: — Мне нужен адвокат.
— Устав не разрешает иметь представителя на трибунале. Хотите дать показания в свою защиту? Вы не обязаны этого делать, тогда суд ограничится предоставленными уликами и не будет принимать во внимание ваш отказ. Но должен предупредить, что любые ваши показания могут быть использованы против вас и что вы не можете подвергаться перекрестному допросу.
Хендрик пожал плечами.
— Мне нечего сказать. Что толку?
— Суд повторяет: хотите ли вы дать показания в свою защиту?
— Э… нет, сэр.
— Суд должен задать вам один процедурный вопрос. Были ли вы ознакомлены со статьей, по которой вас обвиняют, до того, как совершили предусмотренное в ней преступление? Можете отвечать «да», или «нет» или не отвечать вообще. Но вы несете ответственность за ложные показания по статье девять-один-шесть-семь.
Обвиняемый молчал.
— Хорошо. Суд зачитает вам вслух статью, по которой вас обвиняют, а потом вновь вернется к вопросу. «Статья девять-ноль-восемь-ноль: Каждый служащий вооруженных сил, который ударит или нападет или предпримет попытку ударить или напасть…»
— Да, я думаю, нам зачитывали. Нам каждое воскресенье читают подобную чушь. У них там целый список, чего нельзя делать.
— Была или не была эта статья зачитана вам?
— Н-ну… да, сэр. Была.
— Отлично. Отказавшись свидетельствовать в свою пользу, желаете ли вы тем не менее заявить о каких-либо смягчающих вашу вину обстоятельствах?
— Сэр?
— Хотите ли рассказать суду что-нибудь об инциденте? Какие-либо обстоятельства, которые, по вашему мнению, могли бы представить в ином свете уже данные показания? Есть ли что-нибудь, смягчающее ваше преступление? Например, вы были больны, находились под влиянием наркотиков или медикаментов. Вы не находитесь под присягой, вы можете сказать все, что вам поможет. Суд пытается выяснить следующее: не заставляет ли что-либо в этом деле считать, что с вами поступили несправедливо? Если так, то что именно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});