Царевича держать подальше от фронта, поближе к тылу – наверняка так отец распорядился. Но нет сейчас над ним монаршей воли, а есть долг русского офицера, который нужно выполнять честно, не жалея ни сил, ни живота своего.
– Согласно воинскому артикулу…
Константин Петрович задержал дыхание – ведь сейчас он скажет слова, идущие вразрез с распоряжением отца. Но ведь он сам давал воинскую присягу и обязан ее выполнять, не устрашаясь живот свой положить. А значит, выбора у него нет!
Петербург
– Ваше императорское величество, – британский посол низко склонился в самом почтительном поклоне, – правительство моего короля весьма озабочено начавшейся три недели назад с Оттоманской Портой войной.
Англичанин тщательно подбирал слова, остерегаясь вызвать вспышку гнева русской императрицы. Но не в том дело! Если было бы необходимо, то он бы заговорил совсем другим языком, жестким – таким в один миг ставят этих восточных варваров на свое место, чтоб норов свой не выказывали, как они сами говорят: «Знает сверчок свой шесток».
Вот только указаний от правительства еще не поступало. Хотя посол был уверен, что сегодня-завтра в Лондоне уже примут решение, какую политику избрать в очередной Русско-турецкой войне. Но он не сомневался в одном – правительство его величества постарается сделать все, чтобы русские увязли в этой войне, пролили как можно больше крови и растратили золота, но не получили бы ничего взамен.
Так случилось в прошлую войну, когда этим «медведям» хорошо надавали по лапам. Да, турки терпели поражение за поражением, русские заняли Валахию и Болгарию, и казалось, еще немного, и московиты захватят вожделенный Константинополь.
Но не тут-то было! Стоило в Дарданеллы и Босфор войти английскому флоту, как их царек разом присмирел, испугавшись возможной войны. Жаль только, что английские пушки не смели этих варваров с поверхности моря и не превратили их гавани и верфи на Черном море в дымящиеся пепелища. Какая была бы красота!
Посол не сомневался, что одна только угроза войны со стороны британской короны заставила московитов, со скрежетом зубовным в бессильной ярости, заключить мир с турками, по которому они не получили ничего, за исключением клочка Валахии!
Да, Порта признала за Россией Крым, Таврию, Кубань да Молдавию, но ведь русские и так ими владели, оттяпав четверть века тому назад. И в Греции московитам надавали по грязным лапам, жаль, что Морея так и осталась под их покровительством. Но ничего – раз война началась, нужно приложить все усилия, чтобы русские остались, как они сами говорят, – «с носом», а еще лучше, чтоб отрыгнули все те земли, которые раньше захапали…
– Мы не желали этой войны, – императрица, как простая русская баба, всплеснула руками. – Но вы сами знаете, что ровно год назад в Константинополе янычары свирепо казнили патриарха! Они прилюдно растерзали священников и осквернили церкви! И что сделал султан?! Он наказал виновных в этом злодействе?!
В голосе Екатерины Алексеевны прорвалась ярость, жгучая, еле сдерживаемая. Посол сочувственно покачал головой, весь его вид говорил об одном – вот такие нехорошие эти турки.
– Мы ждали ровно год! И что?! Муж поехал в Киев поклониться святыням и ждал там, что Диван принесет извинения. Долго ждал! А визирь даже не соизволил отправить посланца. Да что там посол – они нам даже письма в ответ не написали! Извинений до сих пор не принесли! А ведь в Ясском договоре черным по белому написано, сами турки давали клятву христиан более не угнетать и тем паче не избивать смертным боем!
Остров Шумагина
– Хороша картошка!
Урядник тщательно очистил запеченный клубень от прилипшей к нему золы и разломил крепкими пальцами пополам. Освобождать его от кожуры он не стал, так же, как и молодые казаки. И так сойдет, даже вкуснее будет, чего привередничать – горячее сырым не бывает, что казаку в брюхо попало, то и пропало.
На большой чурке живо накрыли общий для всех стол – чашка с солью, несколько головок чеснока, большая краюха ржаного хлеба. С зерном в последние годы проблем не имелось – и из Петербурга на кораблях каждый год везли, большей частью рожь, а в дальних испанских колониях пшеницу в основном закупали да кукурузу в початках. Последняя на замену хлебушку хорошо пошла, хотя и непривычная она для казаков – в холодной Сибири она не произрастала.
В дополнение к запеченному картофелю казаки решили истребить надоевшую им порядком соленую рыбу. Лосось был большим, свыше аршина, и толстым, как валенок.
Молодой смешливый казачок быстро накромсал рыбину на солидные куски острым кинжалом и взглянул на урядника – как, мол, пойдет?
Тот степенно кивнул и поднялся. Откашлявшись, принялся негромко читать молитву, как всегда делал православный люд перед каждой трапезой. За ним вторили два казачка, истово крестясь. Неспешно помолившись, все трое степенно уселись пообедать, удобнее расположившись за импровизированным столом на бревнах.
– Ты, Ванька, ешь быстрее, – старый урядник пристально посмотрел на смешливого казака. Лицо неожиданно искривилось от судороги, борода встопорщилась. – И на башне Федьку поскорее смени, пусть тоже поесть успеет, а то мало ли что будет.
– Сделаю, Тимофей Иннокентьевич!
– Ты зубы мне не скаль, паря. И ружья нам приготовить надобно, и патроны…
– Зачем?!
Вопрос вырвался одновременно – молодые казаки с удивлением посмотрели на старшого.
– А то, что маета у меня на душе. Вещует сердечко… Чую, кровушку скоро на сыру землицу лить придется…
Черное море
Ужинал Петр неспешно, зато мысли в голове ворочались намного быстрее. Сейчас, находясь в одиночестве, он еле сдерживал полное удовлетворение ходом начавшейся кампании. Россия в т о й истории, а это Петр прекрасно знал, войну вела с турками привычным ходом.
После объявления войны вначале следовала переброска и сосредоточение войск, чрезвычайно медлительное, потом вторжение в Валахию, выход к Дунаю, а там как Бог положит.
Добирались и до Мраморного моря в 1830 и 1878 годах. Или, наоборот, еле уносили с голубого Дуная ноги, очищая захваченные территории, как в 1854 году в злосчастную Крымскую кампанию. А иной раз просто топтались на месте, мордуя турок, пытаясь выторговать лучший мир, как проделал Михаил Кутузов в 1811 году.
Петр решительно сломал сложившийся стереотип, когда в 1769 и 1783 годах турецкий Диван первым объявлял России войну. И не простую, а джихад, на который призывали всех мусульман воевать с северными гяурами до полной и окончательной победы.
Впрочем, это мало помогло османам – русские извозили их качественно. Однако во вторую войну все наперекос пошло – британцы, мать их за ногу и до седьмого колена, вмешались, и все надежды прахом пошли. Как было больно и горестно от плодов победы отказываться!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});