— Да, а если отец… — Филика осеклась. Набедренная повязка вновь расползлась по телу лоскутками, вновь превратившись в костюм, больше похожий на слой второй кожи. — Нет, я не выдержу этого! Я так и знала! Гирен бы изодрал моё лоно! — она вновь горько разрыдалась.
— Ну перестань, перестань, глупенькая, перестань, — шептала на ухо и гладила волосы подруги Джина.
— Нет, не выдержу, нет, — повторяла Филика. Её лихорадило.
— Я была бесплодна… — заговорила, чуть успокоившись, командирша. — Я ведь не могла забеременеть… Как такое могло произойти? Как?!
— На всё воля богов, — пожала плечами Джина.
— Богов! — что бочка пороху взорвалась Филика. — Воля богов! Да будь они все прокляты!
— Да тише ты! — осадила её Джина. — Нельзя так говорить…
— Нельзя говорить? — в заплаканных глазах Филики сверкнули молнии ярости. — А хочешь знать, чьё семя дало росток во мне? Хочешь? Это он подарил мне этот живой костюм, а взамен — изнасиловал! Это был Арахк, бог пауков! Это его ребёнка я буду носить у себя под сердцем!
Джина испуганно посмотрела на Филику. Потом села рядом с ней, обхватив поджатые к груди колени. Долгое время они просто молчали, глядя на мириады солнечных бликов на рябящейся от ветра океанической шири.
Слёзы высохли. Душевных сил на новые просто не оставалось. Ледяной комок обречённости намертво засел в сердце Филики. Молчание нарушил тихий, нерешительный голос Джины:
— Наши ждут еды…
— Что? — оторвалась от мрачных раздумий Филика. — Ах, еды… Да, нужно ещё ловить…
— Нет, этого вполне достаточно, чтобы скрасить наш вегетарианский рацион, — отмахнулась Джина. — Рядом с лагерем растут кусты спелой ежевики, кокосовые пальмы и фиолетовые деревья с продолговатыми плодами — вполне даже съедобными. Тона недавно насобирала их целую кучу.
— Должно быть, это те самые плоды, что я ела в лесу, — кивнула Филика и, как успокоившийся ребёнок после истерики, утёрла рукой нос. — Вполне съедобны.
— Ты как себя чувствуешь? Идти сможешь? — спросила Джина.
— Чувствую… словно душу кто-то пропустил через кровавые жернова разбитых надежд, — Филика сама не ожидала от себя такого красочного сравнения. — А так — вполне даже нормально. Идти могу, безусловно.
— Вот и славно, — выдохнула Джина.
Они отправились в путь. Джина впереди, показывая дорогу; Филика за ней: понурившись, еле-еле перебирая ногами. Тянущиеся из глубокого леса до воды скалы пришлось обходить по океаническому мелководью. По дороге Бабочка ловко насадила на остриё палки зелено-чешуйчатую рыбину.
Обогнув гряду скал, девушки вышли на песчаный пляж, полный выброшенных к берегу ракушек и причудливых раковин. Вдалеке виднелись навесы из широких листьев и суетящиеся вокруг мыслящие. Пепельно-шёрстный волк вглядывался в сторону подходящих.
— Говоришь, лагерь здесь разбили? — спросила Филика.
— Ну да, а что ещё делать было? — глаза Джины загорелись. — Очутились на Пустом Материке без какой-либо надежды вернуться назад. Отдышались, оплакали Камоорна и, ты уж извини, тебя тоже оплакали…
— Не обижаюсь, — отмахнулась Филика. — Я и сама не надеялась, что с вами увижусь. Ну, и дальше что?
— А дальше-то что делать? — глаза Джины сверкнули хищным блеском. — Смертоптица разрушена, из земли вырвались скелеты древних чудовищ. Что сейчас они творят на Главном Материке — страшно даже представить. Но каким бы не было удручающим положение, руки опускать нельзя! Тебе-то и без меня это известно: вон, из леса горящего вырвалась. Небось, хлебнула ты там лиха… Ну а мы? Не сооружать ведь хлипкий плотик и отправляться на верную погибель в коварных течениях Вечного Океана? И уж точно не в лес идти, с чудовищными зверушками, о которых ты недавно говорила, знакомиться. А ещё хуже — панике поддаться и умереть от какой-нибудь глупости вроде ночного холода или укуса ядовитого насекомого. Хотя от скорпионов и пауков никто не застрахован… Что оставалось делать, чтобы выжить? Бороться! Вот мы и взялись за постройку лагеря. Первую ночь пришлось провести под открытым небом — ничего толкового построить не удалось. Солнце закатывалось, все были уставшие и измученные: работа не спорилась. После того, как первый шалаш, не простояв и десяти минут, распался, решили отложить всё до утра. Благо, хоть съедобных плодов в достатке оказалось. Правда, с пресной водой проблемы были, пока ручеек не нашли в лесу. Теперь за ней по очереди ходим и в скорлупы кокосов набираем…
Рассказывая всё это, Джина и не заметила, как перед ними появился Бирюк. Выглядел он измученным и уставшим. Излизанная шерсть клочками торчала в разные стороны. Он сдержанно поприветствовал Филику и сообщил, что ни на миг не сомневался в её безопасности. По его уверенному рыку и тявканью было ясно: такая хитрая человеческая женщина как командирша нигде не пропадёт!
Остальные приветствовали Филику не скрывая радости. Лароус бесцветным голосом произносил такие пламенные речи, которым позавидовали бы многие картские поэты. Кич всё лез обниматься. Тона радостно махала хвостом, не в силах скрыть счастливой улыбки. Брок был сдержанней своей жены, но глаза его сияли. Моррот весь аж выпрямился, приосанился, словно помолодел. Тос первым после Бирюка подбежал к командирше: обнял всеми четырьмя руками и расцеловал, после чего смутился и виновато потупил взгляд. Он и Кич выглядели, как и Бирюк, вымотанными и взъерошенными. Последним приветствовал Дрим: он вылез из недостроенного навеса обильно притрушенный деревянной стружкой и пылью.
— Очень рад тебя видеть, — заговорил он, струшивая стружку. — Хоть магическое существо мне и говорило, что ты в безопасности, всё равно лучше убедиться в этом собственными глазами.
Филика кивнула. Её лицо было белее извести. Ноги подкашивались от усталости.
— Так, насмотрелись? Теперь возвращайтесь к работе! — рявкнула подхватившая её за локоть Джина. — Не видите, что Филика устала? Ей пришлось пройти тяжёлый путь. Всё это время она блуждала по лесу: не зная отдыха и хорошего сна. И во время пожара она тоже была там… А вы в это время отлёживались на безопасном бережке! Оставьте девушку в покое! Пусть отдохнёт.
С Бабочкой спорить никто не стал. Мужчины, кроме Тоса, вернулись к постройке домиков: к уже сооружённым навесам они пристраивали срубленные стволы деревьев — чем не стены? Тона с Тосом отправилась собирать кокосы. Прим с лёгкостью забирался на верхушки пальм и сбрасывал спелые плоды на песок. Люртша без промедлений их подбирала.
Джина уложила Филику на навал мягкого мха в тени навеса, ещё незатронутого превращением в домик. От еды командирша отказалась. Её бил озноб. Бабочка побежала к ручью набрать холодной воды для компресса. Вернулась — Филика уже спала. Будить её Джина не стала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});