Показав рукой, мы все пролезли в десантный отсек через открытую боковую дверцу. Когда разместились, я дал команду закрыть дверь и выезжать на улицу. Автоматическая система раскрытия ворот тихо заурчала, и створки медленно стали расходиться в стороны, выпуская нас в отравленный и умирающий мир.
Бронетранспортер взревел двигателем и выехал в ночь. С водительского места ко мне обернулся Санька и с азартом спросил:
— Куда едем, товарищ майор?
— Давай к Москольцу. Там и вид подходящий.
— Не проблема. Кстати, командир, тут Борисыч на связь выходил, у него поисковая группа пропала. Он народ в Перевальном начал на уши ставить, а сам сидит — твои железки для москвичей паяет.
— Понятно. Не нравится мне все это. Ну хорошо, поехали.
Пока бронетранспортер в темноте выбирался из развалин поселка и выезжал на московскую трассу, Густав наконец-то задал свой вопрос:
— Господин майор, что же здесь все-таки случилось?
— Третья мировая война. Все оружие массового поражения вывалили друг на друга, результат вы сейчас увидите. Жизнь на планете Земля в том виде, к которому вы привыкли, уничтожена, человеческая цивилизация по сути дела прекратила свое существование.
— Кто с кем воевал?
— Да практически все со всеми. Давайте вы сначала посмотрите все, а потом будете задавать вопросы.
Немец то ли в знак протеста, то ли в знак согласия пожал плечами. Все это время Судоплатов внимательно смотрел на меня и на моих бойцов, стараясь как бы запомнить мельчайшие подробности.
Через двадцать минут мы подъехали к подорванному во время войны мосту автомобильной развязки, перед самым въездом в город, объехали его и остановились недалеко от зияющих пустыми окнами пятиэтажек-хрущевок. Санька предусмотрительно съехал с дороги и припарковался за углом дома, так, чтоб нас нельзя было увидеть с трассы.
— Приехали, командир.
Все, как по команде, сразу надели противогазы. Дождавшись чуть замешкавшихся гостей, открыли дверцу, которая предусмотрительно была завешана тканью, чтоб хоть как-то воспрепятствовать проникновению в десантный отсек радиоактивной пыли, стали спокойно и неторопливо выскакивать наружу, стараясь не повредить костюмы, после чего брать под контроль близлежащую территорию.
В последние несколько месяцев я стал замечать, что у нас и в 1941 году несколько сместилась разница во времени суток, поэтому сейчас, в свете раннего утра, город выглядел еще более зловеще.
Темные тучи, через которые с трудом пробивался солнечный свет, создавали гнетущее впечатление. Заваленные мусором и сгоревшими машинами улицы, дома с выбитыми окнами, со следами многочисленных пожаров явно показывали произошедшую здесь трагедию. Недалеко от нас, на обочине главной дороги, лежал остов такого же бронетранспортера, на котором мы приехали. На покрытом ржавчиной борту были заметны следы огня и с трудом просматривалась символика татарских сил самообороны, которые особенно рьяно проявили себя во время резни в городе.
Сейчас это был просто памятник человеческой ненависти. Мы молча прошли мимо, осматривая еще несколько остовов легковых и грузовых машин, которых тоже не пощадила ни война, ни погода.
Когда мы зашли в ближайший дом и поднимались по лестнице, на связь вышел Санька.
— Феникс, на связь.
— На связи.
— Тут база сообщает, где-то поблизости татары в эфире ругаются. Вроде как сцепились с кем-то.
— Только они ругаются?
— Пока да, но, судя по всему, получили по зубам знатно.
— Ну и на кой нам в это дело лезть. Получили, значит, получили, так им и надо.
Я стоял с гостями из прошлого на пятом этаже и через выбитые окна вместе с ними смотрел на панораму мертвого города. Приблизив голову в противогазе к противогазам гостей, просто сказал:
— Город Симферополь, было шестьсот тысяч человек. После боевых действий в нем осталось не более трех-четырех сотен человек, прячущихся в герметичных укрытиях. Из них людей меньше половины, остальные постепенно переходят в разряд зверей. Зафиксированы случаи каннибализма.
Что про себя думали гости, я не мог ни услышать, ни определить по выражению их лиц, даже глаза не мог рассмотреть за стеклами противогазов, но то, что картина мирового конца произвела на них впечатление, — в этом был однозначно уверен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вещун неприятностей не давал покоя, поэтому на всякий случай снова вышел на связь с Санькой.
— Бычок, мы собираемся, уходим, клиенты вроде как готовы для разговора.
Только мы залезли в БТР, по-быстрому пропылесосили свои костюмы и сняли противогазы, на связь вышла база.
— Феникс, на связь.
— Да, база, слушаю.
— Там, где татары с кем-то сцепились, работает кодированная станция с плавающей частотой. Запеленговать не могу.
А вот это уже интересно. Кажется, спецура в наши края пожаловала.
— Вас понял, база. Мы возвращаемся.
Только мы стали выезжать по параллельной дороге, чтоб не светиться на трассе, как на связь снова вышла база.
— Феникс, только что на связь вышли "внутряки".
— Что там?
— Черненко убили.
— Ни хрена себе. Кто там тебе поет?
— Не мне, а Катерине. Да, есть люди. Только дело не в этом.
— А в чем?
— У "внутряков" говорят, что Черненко убили мы, по твоему личному приказу.
— Что за чушь?
— Эта информация прямо из их бункера. В общем, Черненко поехал встречать спецназеров из Херсона, а мы испугались усиления противника и напали. Что там реально произошло, не знаю, но Черненко убит. Всем теперь рулит его зам, Семенов, и готовит всех способных держать оружие к войне с нами.
— Они что там, совсем охренели? Хотя на фоне этих событий пропажа нашей поисковой группы выглядит весьма подозрительно. Не удивлюсь, если возле трупа Черненко найдут наших убитых поисковиков. Вот только интересно, Семенов сам это придумал или получил команду из Киева?
— Да вот не знаю, но нужно что-то срочно делать. У них там два Т-64-х на ходу в гараже стоят, два БТРа и БМП-2. Если все это выгонят на улицы, нам будет весело.
— Весело будет туркам, татарам и все остальным, когда мы тут друг друга прикончим. Хорошо, вас понял. Всем "боевая тревога". А знаешь что…
— Да?
— Давай-ка точную наводку по передатчикам татар. Что-то мне говорит, что там главная развлекуха происходит, и, если мы туда не успеем, потом сильно пожалеем.
Я повернул голову и глянул в глаза гостям.
— Вы не против, если мы немного отвлечемся и посмотрим, что там реально творится.
И Судоплатов, и немец спокойно отреагировали, не выказав ни малейшего страха или неудовольствия.
Взревел двигатель БТРа, он выскочил из укрытия, пересек улицу и снова залетел под прикрытие домов. Ушлый Санька, так же как и я, набегался в этих бетонных джунглях, поэтому неплохо ориентировался. С базы дали вполне точную наводку по месту событий, и через пятнадцать минут мы приблизились к месту боя, где не умолкала стрельба. Оставив в машине гостей под присмотром одного из бойцов, мы вчетвером стали осторожно пробираться к месту боя. Перебежав открытый участок, группа рассредоточилась, и все разбежались по дому, окна которого выходили на место событий.
Буквально через несколько минут вышел на связь Малой, который забежал в соседний подъезд.
— Феникс, это Кукушка-Один.
— На связи.
— Слышу стрельбу. Кто-то в моем подъезде работает из пулемета.
— Попробуй приблизиться. Рассмотреть.
— Вас понял.
Видимо, не только мы одни поняли, что в этом доме можно организовать неплохую позицию, поэтому дальнейшее продвижение по дому проходило при соблюдении всех мер осторожности.
Я и Карев уже поднялись на четвертый этаж и приблизились к окну, когда снова в эфире заговорил Малой:
— Феникс, тут их двое. Один с пулеметом, второй по соседству с автоматом.
— Сможешь обоих положить?
— Да.
— А одного оглушить? Нам "язык" нужен, очень нужен, иначе влезем тут в гражданскую войну.