сейчас туда заходить, — сказал я. — Только не сейчас, когда он работает, знаете ли. Нет, лучше не сейчас. Эти парни просто не переносят, когда их отрывают от работы. Артистический темперамент, и всё такое. Я ему сам всё скажу.
— Хорошо. Попросите его зайти в «Бунгало у сосен». Наша фамилия Викерс… О, кажется, он закончил. Должно быть, сейчас выйдет. Я подожду.
— Вам не кажется… вы не хотите прогуляться по пляжу? — спросил я.
Она разговаривала с ребёнком, не обращая на меня ни малейшего внимания, и рылась в своей сумочке.
— Пляж… — пробормотал я.
— Смотри-ка, что у меня есть, малыш, — сказала девица. — Я так и знала, что тебя встречу.
И, разрази меня гром, она потрясла перед носом ребёнка ириской размером с небоскрёб!
Это был конец. Мы только что закончили репетировать, и ребёнок работал, как вол, стараясь ничего не напутать. Он не ошибся и сейчас.
— Чмокни Фуэдди! — завопил он.
И в этот момент дверь распахнулась, и Фредди вышел на веранду, словно он наконец-то дождался своего часа.
— Чмокни Фуэдди! — взвизгнул ребёнок.
Фредди уставился на девушку. Девушка уставилась на Фредди. Я уставился в пол. Ребёнок уставился на конфету.
— Чмокни Фуэдди! — взвыл он. — Чмокни Фуэдди!
— Что это значит? — спросила девушка, поворачиваясь ко мне.
— Лучше не дразните его, — посоветовал я. — Он, знаете ли, не остановится, пока вы не отдадите ему конфету.
Она сунула ему ириску, и он заткнулся. Фредди, несчастный осёл, стоял с отвалившейся нижней челюстью и молчал.
— Что это значит? — повторила девушка. Лицо её раскраснелось, а в глазах появился огонёк, который, знаете ли, заставляет парня почувствовать, что его режут на маленькие кусочки. Да, должен вам признаться, Бертраму показалось, что из него сделали отбивную. Вам никогда не приходилось во время танцев наступать своей даме на платье — само собой, я говорю о тех временах, когда женщины носили платья такой длины, что на них можно было наступить, — и слышать треск рвущейся материи, и видеть, как дама ангельски тебе улыбается со словами: «Пожалуйста, не извиняйтесь. Какие пустяки», а затем смотрит на тебя невинными голубыми глазами, и ты ощущаешь, что наступил на вилы, а рукоятка подпрыгнула и изо всей силы ударила тебя по физиономии. Ну вот, примерно таким взглядом одарила меня девица Элизабет.
— Я вас слушаю, — сказала она и отчётливо лязгнула зубами.
Я судорожно сглотнул слюну. Затем я сказал: «Ничего». Затем я сказал: «Ничего особенного». Затем я сказал: «Видите ли, дело в том…» — и всё ей объяснил. И пока я говорил, идиот Фредди продолжал стоять с отвисшей нижней челюстью и молчать. Ни единого слова не вымолвил этот болван с тех пор, как появился на сцене.
Девушка тоже молчала. Она слушала меня, не перебивая.
А потом она расхохоталась. Я никогда не слышал, чтобы девушки так смеялись. Она прислонилась к стене веранды и визжала от хохота. Фредди, чемпион глухонемых придурков, продолжал стоять, как истукан.
Я потихоньку начал спускаться по ступенькам. По-моему, сценарий требовал, чтобы я незаметно удалился. Относительно Фредди я больше не питал никаких надежд. Если бы бедный дурачок догадался сказать хоть что-нибудь, положение ещё можно было бы исправить. Но он словно воды в рот набрал.
На пляже я встретил Дживза, возвращавшегося с покупками.
— Дживз, — сказал я, — всё пропало. Наш план рухнул. Бедняга Фредди оказался ни на что не годен и провалил спектакль.
— Вот как, сэр? А что произошло?
Я рассказал ему, как было дело.
— Он не сумел сыграть свою роль, — заключил я. — Вместо того, чтобы пылко объясниться ей в любви, он… Великий боже!
За разговором мы незаметно подошли к нашему коттеджу, у которого столпились шестеро детей, няня, двое любопытных, ещё одна няня и мальчишка из бакалейной лавки. Они глядели на веранду, не отрываясь. К месту происшествия, не желая лишиться привлекательного зрелища, неслись ещё пятеро детей, собака, трое мужчин и подросток. А на крыльце, даже не подозревая о зрителях, страстно обнимались Фредди и Элизабет.
— Великий боже! — повторил я.
— Мне кажется, сэр, — сказал Дживз, — что несмотря ни на что, всё закончилось благополучно.
— Да, — согласился я. — Может, Фредди и плохой актер, но своё дело он знает.
— Совершенно справедливо, сэр, — сказал Дживз.
ГЛАВА 9. Бинго Литтл попадает в переплёт
Я промакнул последнюю страницу рукописи и с облегчением откинулся на спинку кресла, чувствуя, что поработал на славу. Я вновь начал перечитывать своё сочинение, напряжённо думая, дополнить его ещё одним абзацем или нет, когда в дверь постучали, и в комнату вошёл Дживз.
— Миссис Траверс на проводе, сэр.
— Да? — рассеянно сказал я, всё ещё занятый, как вы понимаете, своими мыслями.
— Да, сэр. Она передаёт вам привет и интересуется, как продвигается статья, которую вы для неё пишете.
— Дживз, я могу упомянуть о мужском нижнем белье в журнале для дам?
— Нет, сэр.
— Тогда передай ей, что статья готова.
— Слушаюсь, сэр.
— И сразу возвращайся. Я хочу, чтобы ты просмотрел мой труд одним глазком.
Моя тётя Делия, которая издает журнал для дам под названием «Будуар миледи», недавно припёрла меня к стенке и заставила пообещать, что я черкну несколько достоверных слов для отдела «Мужья и братья» на тему «Что носит хорошо одетый мужчина». Я считаю, тётушек надо поощрять, когда они того заслуживают, а так как в метрополии таких, как тётя Делия, раз-два и обчёлся, я беспечно согласился ей помочь. Но, даю вам честное слово, если б я только знал, на что подписался, я плюнул бы на это дело, невзирая ни на какие родственные чувства. Мне пришлось вкалывать с утра до вечера, позабыв о сне