Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

фунтов на покупку индейских подарков. Кроган, как всегда, взял за отправную точку конечный результат. К концу зимы, когда он покинул Филадельфию, он потратил почти пять тысяч фунтов на дипломатические подарки для путешествия, практически все из которых он купил либо у Бэйнтона, Уортона и Моргана, либо у себя самого (предварительно подставив кузена без гроша в кармане в качестве торговца, чтобы тот оплатил сделку). В дополнение к этим припасам, которые должны были быть доставлены в Форт-Питт за счет Короны, Бэйнтон, Уортон и Морган отправили еще двадцать тысяч фунтов товаров для сопровождения экспедиции и пополнения запасов западной торговли. Это привело к первой катастрофе во время путешествия.

Не успел вьючный поезд фирмы пересечь графство Камберленд по дороге Форбс, как местные шотландско-ирландские поселенцы узнали, что в его багажниках находится большое количество ножей для снятия шкур — по их мнению, скальпов. Следуя пакстоновской политике прямых действий, пограничники объединились в толпу, выкрасили лица в черный цвет и уничтожили или украли восемьдесят лошадей с припасами; затем они перекрыли дорогу и осадили форт Лигоньер, куда бежали погонщики вьюков, спасая свои жизни. Это поставило Крогана, уже находившегося в форте Питт, в особенно неловкое положение. Почему, гневно вопрошал Гейдж, огромное количество товаров для индейской торговли, включая оружие и боеприпасы, было помечено как собственность Короны и направлено для доставки ему — в форт, где на индейскую торговлю все еще действовало официальное эмбарго?[806]

Кроган поступил мудро. Перед лицом огромного количества доказательств обратного он отрицал, что у него был какой-либо частный интерес в предприятии Бэйнтона, Уортона и Моргана. По его словам, он просто разрешил им переправить некоторые товары в Форт-Питт, чтобы они хранились там до снятия эмбарго. После того как Джонсон активно выступил в его защиту, Гейдж в конце концов отпустил Крогана с выговором, но потребовался весь март и апрель, чтобы убедить его в том, что ирландцу следует разрешить продолжить путь. К тому времени военный связной экспедиции, лейтенант Александр Фрейзер из 78-го полка, потерял терпение и сам отправился в Иллинойс. Кроган посоветовал Фрейзеру остаться в форте Питт, пока он не сможет посоветоваться с Минго, Делаварами и Шоуни, живущими ниже по реке, и организовать безопасный проход через их страну. Шони, пояснил он, нуждались в особом внимании; как народ, расположенный дальше всех на западе в стране Огайо, они имели самые тесные связи с народами долины Вабаш и Иллинойса, с которыми англичане еще не установили контакт. Добрая воля шауни, таким образом, была крайне важна, но далеко не гарантирована: самые неисправимые из мятежных племен, они до сих пор не привели пленников, которых обещали Буке предыдущей осенью. Но ничто не могло разубедить Фрейзера, который набрал лодку добровольцев, чтобы те проплыли с ним тысячу миль по сомнительной воде, и 22 марта покинул Питтсбург. Кроган остался в Питтсбурге, писал неискренние письма, делал приготовления и ждал появления вождей народов Огайо.

В отличие от всех остальных мероприятий той весны, конференция индейцев Джорджа Крогана прошла на удивление успешно, как только она наконец собралась 7 мая. Делегаты от племени шауни не только привели своих пленников и согласились отправить послов для заключения официального мира с сэром Уильямом Джонсоном, но и выделили десять вождей для сопровождения Крогана в качестве жеста доброй воли. Но индейская дипломатия, как всегда, оставалась щекотливым и трудоемким делом, и только 15 мая Кроган и два его бато, нагруженные подарками, отплыли по Огайо. К тому времени лейтенант Фрейзер уже находился в Иллинойсе, и его шея была на отшибе[807].

Он добрался до форта де Шартр 17 апреля, вскоре после бегства Росса и Кроуфорда. Есть все шансы, что он был бы убит сразу же, если бы Понтиак не прибыл в форт чуть раньше него. Вождь оттавов, несмотря на неопределенность, которую Брэдстрит создал в Детройте в предыдущем году, снова был готов заключить мир. На самом деле Понтиак был не тем властным гражданским лидером, каким его представляли Гейдж, Джонсон и другие британские чиновники, а лишь одним из многих военных вождей. Кроме того, он был провидцем, чьи взгляды уже давно были отвергнуты большинством его собственного народа в пользу мира и открытой торговли. Безрассудство Брэдстрита позволило Понтиаку сохранить сторонников среди западных индейцев, которые сохраняли веру в возвращение Ононтио или, по крайней мере, надеялись задержать продвижение британцев до Страны Иллинойса. Но за месяцы, прошедшие после ошибки Брэдстрита, вера самого Понтиака во французов угасла. В отличие от вежливого отказа капитана Сент-Анжа и других чиновников иметь с ним дело, январское послание Гейджа давало ему шанс стать самым могущественным индейским вождем в Америке, поскольку письмо обещало ему нечто вроде верховного вождя западных индейцев в обмен на его помощь в получении контроля над Страной Иллинойса. Итак, Понтиак внимательно выслушал нехитрые ораторские речи Фрейзера с его безошибочными предложениями мира и партнерства, еще раз услышал слова Сент-Анга о том, что отец-француз хочет, чтобы его дети-индейцы прекратили войну, и ответил, что готов зарыть топор войны. На этом все и закончилось. Менее чем через неделю после прибытия Фрейзера все казалось решенным. Обрадованный лейтенант, не подозревая о непрочности своего положения, купил бренди и приказал зарезать быка для пира в честь Понтиака. Делегация вождей отправилась встречать Крогана и сопровождать его в поселение Каскаския, расположенное к югу от форта де Шартр, где его ждали Понтиак и Фрейзер, а в это время готовились пояса вампум для подтверждения мира.

Но политика индейского сопротивления оказалась более сложной, а народы Страны Иллинойс — более разделенными, чем мог мечтать лейтенант, увлеченный собственным успехом. В начале мая в Каскаскию прибыл не Джордж Кроган, а Шарлот Каске, и его приезд поставил план Александра Фрейзера под сомнение. Он приехал в Новый Орлеан, чтобы обратиться за помощью к Шарлю Филиппу Обри, французскому офицеру, назначенному управлять Луизианой до появления постоянного испанского губернатора. Обри не стал продолжать военные действия и отказался дарить оружие и боеприпасы, но разрешил конвою с торговыми товарами, включавшими значительный запас пороха, сопровождать Шарло Каске обратно вверх по Миссисипи. Обри намеревался помочь иллинойским торговцам уклониться от уплаты ввозных пошлин, которые испанцы обязательно введут, когда Луизиана перейдет в их руки. Однако на самом деле он помог Шарло Каске, поскольку конвой дал вождю возможность исказить его истинное положение. Заявив, что губернатор поощрял сопротивление англичанам, и указав в качестве доказательства на бочонки с порохом в лодках, Шарло Каске мгновенно сорвал соглашение с Понтиаком и подверг жизни Фрейзера и его