во внешний мир являлось окно за спиной Сорвенгера, за которым открывался вид на утренний Свайзлаутерн.
– Что я здесь делаю? – спросил Юлиан.
– Ты не здесь. Ты спишь в доме Ривальды Скуэйн, и единственный способ связаться с тобой – проникнуть в сновидение.
– Это личное пространство. Вы не имеете права проникать в мой сон.
В другой обстановке свои же слова рассмешили бы Юлиана. С каких пор Сорвенгера заботило, имеет ли он право на что-то или нет?
– И всё-таки, как она выжила? – спросил мэр. – Она определённо была мертва. Мы оба это видели.
Юлиан не планировал рассказывать историю чудесного спасения Ривальды человеку, которому знать этого не следовало.
– Что я здесь делаю?
– Это моё приглашение в гости.
– Зачем я вам? Вы договорились о встрече с Тейлором и передаче Гарета. Вы получили то, что хотели. Что вам ещё нужно?
Сорвенгер громко выдохнул, сделав вид, будто о чём-то раздумывает и в чём-то сомневается.
– Не будет никакой сделки, – произнёс он. – Я решил перестраховаться и…
Сорвенгер показал пальцем куда-то за спину Юлиана. Юноша обернулся и увидел подле своего левого плеча привязанного к стулу Гарета. На его лбу красовалась ссадина, а голова была опущена так низко, что ниспадающие волосы не позволяли рассмотреть состояние остальной части лица.
– Это сон, – убедительно произнёс Юлиан. – Его тут нет. Так же, как и меня.
– Богодельня Старших Сестёр оказалась не такой уж и безопасной.
Юлиан закрыл глаза. Если Сорвенгер узнал место, где прячется Гарет, значит, уже достал его.
Они совершили ошибку. Все они – Тейлор, Скуэйн и Юлиан. Напрасно они столь сильно уповали на неприступность приюта. Его стены не смогли укрыть Гарета и на неделю.
– Как вы нашли его? – спросил Юлиан.
– Неважно. Но он у нас. Думаю, ты веришь мне?
Скуэйн несёт на себе вину за это. Её предложением было спрятать Гарета в приюте Старших Сестёр. Никакие переубеждения не подействовали на неё. Юлиан стиснул зубы, потому что очень хотел выругаться в её адрес.
После её возвращения всё стало только хуже.
– Вы совершаете ошибку, – произнёс Юлиан. – Если вы откроете ворота в Эрхару, то освободите не Молтембера, а Люциэля.
– Оставь эти заботы мне. Я приглашаю тебя в гости. Завтра.
– Я не приду.
– Тогда младший Тейлор не переживёт ритуал. Ты желаешь его смерти?
Это было довольно ожидаемо. Для такого подлого человека, как Сорвенгер, угрозы являлись одним из основных рычагов давления.
– Зачем я вам?
– Узнаешь, когда явишься. И помни – никто не должен знать об этом. Иначе ты больше никогда не увидишь своего друга. А Лиам Тейлор – сына.
– Откуда мне знать, что вы сдержите слово и пощадите Гарета?
– Ты просто должен верить, потому что ничего другого тебе не остаётся.
– Вам нельзя верить.
– У тебя нет других вариантов. Если тебе дорог твой друг, ты придёшь. И двигать тобой будет надежда.
– Не делайте этого, герр Сорвенгер, – предпринял попытку переубедить мэра Юлиан. – Внутри вазы Артемиды нет Меркольта. Если вы заключите сделку с Люциэелем, он вырвется…
– Я не хочу слышать этих сказок. Завтра. В любое время. Я и Тейлор будем ждать тебя в Ратуше. Старший Тейлор и Скуэйн должны оставаться в неведении, иначе малыш больше не увидит рассвета. И амулет свой сними. Это моё последнее слово.
– Вы совершаете ошибку!
Сорвенгер не стал отвечать. Бросив напоследок улыбку, он щёлкнул в ладони, после чего Юлиан очнулся. В холодном поту – будто снилась ему не Ратуша, а Преисподняя. Пенелопа мирно сопела рядом – её не беспокоило ничего, кроме последнего экзамена.
Юлиан был рад за неё. И завидовал ей.
Часы показывали восемь.
За завтраком Юлиан нехотя ковырялся в яичнице с беконом. Сидевшая напротив Ривальда, к удивлению, пыталась поддерживать позитивный настрой. Но и она, и Юлиан знали, что всё это было лишь актёрской игрой – никто и никогда не радовался завтраку, зная, что он последний.
Юлиан не желала маскарада. Посторонних здесь не было и убегать от правды не имело смысла. Юлиан хотел громко заявить об этом. Но всё ещё ничего не понимающая Пенелопа заставила его передумать.
Если ещё осталась надежда, что кто-то останется спокойным, то пусть так и будет. Пенелопа не должна ничего знать. Её сердце должно биться в обычном ритме.
Юлиан отодвинул тарелку. Он оставил надежды заставить себя поесть и набраться сил. С куда большим удовольствием он выпил бы вина, но на столе его не было.
Подоспевший Джо забрал тарелку. Конечно, ему было неприятно, и осуждающий взгляд всё за него сказал. И Юлиан извинился за то, что так и не съел его божественный завтрак, но сделал это молча. Потому что говорить совсем не хотелось.
Перед смертью не надышишься.
Зачем Юлиан был нужен Сорвенгеру? Неужели, этот подлец всё-таки прознал, что наследник Отречённого настолько близок? Если это так, то сбудутся самые худшие опасения.
Может быть, стоило рассказать обо всё Ривальде? Она-то всё придумает, ибо ещё не существовало такой задачи, с которой бы ей не удалось справиться.
Юлиан улыбнулся, поняв, что иронизирует. Её безупречный план по укрытию Гарета провалился спустя несколько дней. Её сделка с Люциэлем была не только безрассудной, но и эгоистичной – желая спасти себя, она подвергла риску не только Юлиана, но и всё остальное.
Можно ли было и дальше уповать на её помощь? Что, если Юлиан созрел для того, чтобы наконец-то самостоятельно принимать важные решения? Что, если методы Тейлора и Скуэйн морально устарели, и настало время молодых?
У Юлиана болела голова. Он не мог принять единственное важное решение, но и делиться своими переживаниями не имел права, ибо это повлечёт на собой гибель Гарета.
Тейлор уже в руках Сорвенгера, а значит, план Ривальды уже провален. Никакого отвлекающего манёвра не будет, потому что мэру незачем покидать Ратушу. Скорее всего, Скуэйн и старшего Тейлора будет ожидать ловушка, из которой им вряд ли удастся выбраться живыми.
– Я в последний раз прошу вас передумать, миссис Скуэйн, – сказал Юлиан, когда Пенелопа вышла из-за стола.
Ривальда недовольно положила ладонь на голову, выражая свою усталость от занудства Юлиана.
– Мы сто раз всё обсудили, – ответила она. – Дальнейшие споры не имеют никакого смысла.
– Что, если он заманивает вас в ловушку?
– Так и есть. Но и у нас припасена ловушка для него.
– Что, если он не явится на встречу лично и пошлёт вместо себя того метаморфа? Тогда он останется в Ратуше, и мы не сможем туда проникнуть.
– В этом случае он убьёт нас, а потом выпустит Люциэля, –