«Историю делают не автоматы, а живые люди, повинующиеся своим чувствам, страстям, влечениям, своим симпатиям и антипатиям, а не только “целям” и “программам”. Не учитывать этого фактора – значило бы безмерно упрощать, выхолащивать действительный ход исторических событий», – писал применительно к Ленину и его наследникам видный исследователь советской действительности Н. Н. Валентинов.[1677]
На примере Х. Г. Раковского хорошо прослеживается принципиальное положение о том, что огульное причисление всех большевиков к «агентам дьявола», к выразителям «сил зла» – проявление конфронтационного, антиисторического мышления, что такой подход по самой своей сущности – это большевизм наизнанку.
В деятельности Раковского, прежде всего дипломатической, но не только в ней, преобладало стремление к поиску среднего, компромиссного, примирительного варианта взаимоотношений, столь несвойственного принципиальным большевистским схемам и практике. Мы подчеркиваем – эта тенденция была преобладающей, но не всеохватывающей, ибо сам Раковский находился под сильным влиянием догм и доктрины Маркса и Ленина, а затем и Троцкого и ему приходилось действовать в пределах определенных рамок, продиктованных «высшими соображениями» партийной и государственной иерархии Советской России, затем СССР, а позже и объединенной оппозиции.
В мышлении и практических действиях Раковского причудливо перемешивались воздействие коммунистической доктрины с реалистическими жизненными подходами к решению дискутируемых вопросов, причем в большинстве случаев конструктивность и трезвость, поиск и нахождение среднего удовлетворительного решения, толерантность по отношению к партнерам оказывались качествами превалирующими.
Впрочем, Раковский на всю жизнь сохранил восточную вспыльчивость, темперамент, обаяние и сравнительную широту взглядов при истинно европейском такте, дипломатичности и светском лоске. Кто знает, не это ли стало причиной его личной трагедии. Не эта ли ярко выраженная двойственность его натуры подтолкнула одну из чаш на весах, где ставкой для политиков оказываются уже не государственные амбиции, а жизнь или смерть.
В то же время нельзя не отметить, что подлинная европейскость и интеллигентность, ставшие объективной основой его политической коммуникабельности, удивительным образом сочетались в нем с твердостью и верностью убеждениям. Эти качества оказались крайне важными для деятельности Х. Г. Раковского в составе объединенной оппозиции, ибо он в значительно большей степени, нежели другие наиболее видные оппозиционные деятели (включая и своего друга Л. Д. Троцкого), понимал, что в новых условиях исходить необходимо прежде всего из реально складывавшихся условий, из объективной оценки ситуации в стране, соотношения политических сил.
Все это тем не менее не помешало ему оказаться одним из самых стойких и упорных деятелей оппозиции. Он сумел продержаться в течение трудных шести лет ссылки и капитулировать только под угрозой прямой физической расправы.
Точно так же оригинальный характер носили показания Раковского на неправедном суде 1938 г. над участниками «правотроцкистского блока». Эти показания от начала до конца были рассчитаны на создание условий для будущей реабилитации не только себя самого, но и других подсудимых, на восстановление его честного имени новыми поколениями.
Как видно из прочитанной вдумчивым читателем книги, Х. Г. Раковский был уникальным, не похожим на других большевистским партийным и государственным деятелем. Чем Раковский отличался от других высших большевистских иерархов? Отличия были предопределены всей его предыдущей жизнью, общественно-политическими взглядами и деятельностью.
До того как стать большевиком, Раковский прошел двадцатилетний путь в европейском социалистическом движении, причем ориентировался он не на крайне левый его фланг, а на центр (в ряде случаев на левый центр). Образцами политических деятелей для молодого Раковского являлись Плеханов, Засулич, Гед, Жорес, Каутский, Доброджану-Геря. Кратким, но очень важным эпизодом на этом этапе стало последнее пребывание на родине в 1911 г. и издание газеты «Напред», ставившей целью восстановление единства болгарского социалистического движения путем объединения «тесных» и «широких» социалистов.
Проживая в Болгарии, Румынии, Франции, Швейцарии, Германии, посещая другие страны Европы, Раковский приобщался к западноевропейской культуре, к ментальности западной интеллигенции, часть которой хотя и искренне исповедовала социалистические воззрения, но оставалась реально принадлежащей к среднему социальному слою.
К тому же Раковскому было «что терять, кроме своих цепей». Владея сельскохозяйственным имением в Южной Румынии, он щедро финансировал социал-демократические организации и социалистов различных направлений, но не отказывал себе в зажиточной жизни и земных радостях и тем более в положении предпринимателя, извлекающего «прибавочную стоимость». В эти годы Раковский стал плодовитым публицистом, овладел рядом языков, научился ценить подлинно высокую художественную литературу, различные жанры искусства в их разнообразном творческом видении.
В Советской России Х. Г. Раковский оказался преимущественно в чуждой для себя среде политических маргиналов, становившихся большевистскими нуворишами. К большинству своих новых политических сотоварищей он относился сдержанно, и многие из них, со своей стороны, платили этому бывшему центристу и юному большевику скрытой недоброжелательностью. Наиболее ощутимо такой характер взаимоотношений в общепартийном и государственном масштабах прослеживается по документам между Раковским и Сталиным, а в масштабе Наркоминдела – с заместителем наркома (напомним, что в 1923–1927 гг. Раковский также считался заместителем наркома, но реально соответствующие функции ему никогда не были вверены) М. М. Литвиновым.
Как уже отмечалось, у Х. Г. Раковского (как и у многих его коллег-большевиков) была трагическая, противоречивая судьба. Она выразилась не только в том, что герой этой книги стал жертвой власть предержащих. Его участь была предопределена значительно раньше. Он, как и многие его друзья или даже враги, разжигал грандиозный революционный костер, в огне которого погибла не только прежняя Россия с ее естественным продвижением вперед по пути эволюционного прогрессивного развития, но и он сам, избравший стезю большевизма.
Об авторах этой книги
Чернявский Георгий Иосифович (г. Балтимор, США). Доктор исторических наук, профессор. Родился в 1931 г. в Харькове. Окончил исторический факультет Харьковского университета. Исследует проблемы источниковедения и историографии болгарской истории, политическую историю ХХ в. В 1959 г. защитил кандидатскую, а в 1969 г. – докторскую диссертацию. Основатель Международной ассоциации ученых-болгаристов стран СНГ и Дриновских чтений в Харьковском университете. Автор более 40 монографий и около 500 научных и публицистических статей. Живя в США (с 1996 г.), сотрудничает с университетом им. Джонса Гопкинса (Балтимор), занимается исторической публицистикой («Притчи о правде и лжи» в 2 т.) и публикацией сборников «Архив Льва Троцкого» в 9 томах, является соавтором его четырехтомной биографии (совместно с Ю. Фельштинским). В серии «ЖЗЛ» издал ряд книг о Л. Троцком, Ф. Рузвельте, клане Кеннеди и др. Особое место в его творчестве занимает судьба болгарских евреев в годы Второй мировой войны (совместно с проф. Л. Дубовой), а также политическая биография Х. Раковского (в соавторстве с М. Станчевым).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});