Всё больше живых существ подключалось к управляющему контуру Лины, всё больше растений и животных она чувствовала частью себя. А в какой-то момент к ней вдруг прикоснулось что-то настолько огромное, настолько грандиозное, что девушка чуть не задохнулась от неожиданности. Это огромное нечто удивлённо и обрадованно потянулось к ней, примерно как тянется детёныш к взрослому существу своего вида, — видимо, оно никогда до сих пор не сталкивалось с Мастерами Жизни. Или сталкивалось? У Лины вдруг возникло чувство, что они с этим нечто подходят друг к другу, как ключ и замок. Они взаимно дополняли один другого, становясь при этом полноценными, а не отдельными частицами целого, как до того. Девушка пришла в восторг — ещё ни одну биосферу, даже на орденских живых планетах, она не ощущала так полно! Что это? В ответ на этот вопрос она получила многомерный ментальный образ, включающий в себя столько всего, что поначалу она не разобралась, биокомп заверещал о перегрузке мозга, но нечто уловило её тревогу и… подключило свои мощности. Мышление Лины мгновенно разделилось на сто двадцать параллельных потоков, для определения размеров памяти ни в одном человеческом языке не нашлось бы понятий. И в этот момент до девушки дошло, что она стала единым целым с тем невероятным существом, которое местные называли Лесом.
Сформировав вопросы, она принялась искать на них ответы. В первую очередь Лину интересовало, что такое Нашествие, что такое сам Лес и откуда он вообще взялся. Как выяснилось, биосфера планеты странной формы издавна была относительно разумной и выстраивала развитие по заданной кем-то и когда-то программе. Появление здесь беженцев в планы этого кого-то совсем не входило, однако их приняли и включили в биосферу как составную часть. Вот только они не пожелали становиться равными остальным, они пожелали власти над всем и принялись бесцеремонно изменять окружающую среду под себя. Биосфера предупреждала их разными способами, что так поступать не следует, однако разумные не внимали предостережениям, продолжая поступать по-своему.
Однажды произошло что-то странное — крылатые ящеры, драконы, обнаружили на далёких островах в океане древние сооружения, в которых нашли и активировали некую энергоструктуру, связав её с такими же структурами в других мирах, что постепенно начало извращать саму суть разумной биосферы. Тем самым они превысили меру терпения, и биосфера окончательно проснулась, начав принимать меры против незваных гостей — чуждая энергоструктура ощущалась как противно ноющая рана, причём добраться до неё ни растения, ни животные не могли. Активация энергоструктуры оказалась фатальной для драконов — ни один из них не выжил после этого. Так любопытство крылатых ящеров стало их смертным приговором и началом конца для всех остальных.
Примерно через пятьдесят лет Лес под влиянием резонансного излучения энергоструктуры мутировал и окончательно сформировался, перейдя из ментального уровня на физический. После этого началось то, что потом назвали Нашествием. Большая часть разумных существ буквально за несколько дней оказалась уничтожена. Остальные спаслись в горах, куда Лес, к глубокому его сожалению, доступа не имел, испытывая глухой гнев по отношению к незваным гостям. Он продолжал обострённо ощущать расширяющуюся чуждую энергоструктуру и жаждал от неё избавиться, но не мог этого сделать.
Лет через двести ситуация пришла в относительное равновесие, Лес даже смирился с присутствием чужаков после того, как они начали соблюдать общие правила, безжалостно уничтожая нарушителей. А затем в игру вступили маги. Точнее, лес назвал их обладающими силой, но от смены названия суть не меняется. Они провели на одной из узловых точек силовых линий лепестка какой-то обряд, от которого Лес буквально захлебнулся от боли, но сделать ничего не смог, его возможности оказались резко ограничены. Мало того, возникла вторая чуждая энергоструктура, связанная с первой, отчего Лесу стало ещё больнее. Он снова попытался избавиться от незваных гостей, но они переместились на другое место, где было не так больно, и он перестал обращать на них внимание, сосредоточившись на собственном изменении. От боли в конце концов удалось избавиться, но Лес после этого стал каким-то другим, не таким, каким был изначально. И так было до следующего обряда, проведённого магами. Что это за обряды, Лес не знал, но после каждого незваные гости бежали, не давая ему отомстить им, а он всеми силами пытался погасить новый источник боли, снова и снова меняясь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чуждые энергоструктуры постепенно охватывали всё больше пространства и вскоре должны были занять весь лепесток. Для этого требовался всего лишь ещё один обряд — Лина поняла это чётко. После этого Леса не станет, он полностью изменится. Во что же он превратится? Она не знала, но подозревала, что это что-то отвратительное. Лес явно не хотел становиться этим чем-то, вот и обрадовался Мастеру Жизни, как щенок радуется хозяину, принявшись ластиться к ней и моля о помощи. Девушка внезапно осознала, что не имеет права позволить местным магам провести последний обряд, иначе произойдёт что-то страшное, причём не только здесь, в этом мире, а везде. Во всех вселенных!
Но что она может?! Да ничего! Местный Кержак не станет её даже слушать! А силой ничего не сделаешь, не хватит этой самой силы. У неё не хватит. А если попросить помощи? У кого? Кроме Роваса, Арио и профессоров, обратиться не к кому, а что они могут? Опять же ничего! Кроме одного. Обдумать ситуацию и поискать выход.
В этот момент девушка вспомнила ещё кое-что. Ощущение божественного присутствия. А что, если обратиться к этому неизвестному богу? Можно попробовать — она всё-таки истинный жрец, что бы это ни значило. Стоит ли? Трудно сказать, но другого выхода может и не быть. И Лина потянулась к этому божественному присутствию всей своей сутью, прося помочь.
«Здравствуй, дитя! — раздался у неё в сознании чей-то громовой голос, девушка даже поморщилась, настолько он был громким. — А я всё гадал, когда же ты меня позовёшь…»
Глава 21
Полупрозрачная дорожка под ногами неярко вспыхивала опаловыми сполохами и стреляла во все стороны потоками разноцветных искр, что вызывало у Кержака презрительное фырканье — слишком уж всё это было нарочито красиво. Слишком! А это говорило о том, что на него хотят произвести впечатление. Зачем? Чего добиваются? Трудно сказать, но раздражение старика постепенно становилось всё сильнее, хорошо хоть он умел держать себя в руках и сорваться не мог по определению, а именно этого, судя по всему уже происшедшему, от него и хотят. Обойдутся!
Перед шаманом то и дело возникали картины его прошлого, причём ситуации подгонялись так, словно ему предлагали сделать другой выбор, чем сделанный когда-то, причём чаще всего нелицеприятный, вынуждая совершить пусть мелкую, но подлость. Однако Кержак отметал даже саму возможность этого. Он выбрал один раз и навсегда! Он такой, какой есть! И другим не будет. Зарубите себе это носу, кем бы вы там ни были! Сволочью старый шаман не станет ни ради чего. Ни ради собственного выживания, ни ради помощи другим — такая помощь обойдётся очень дорого и в итоге погубит и его, и тех, кому он таким образом поможет. Как можно не понимать этой простейшей истины? Нельзя нарушать высшие законы мироздания! Никогда и никоим образом! Только глупец может считать, что останется при этом безнаказанным. Не останется! Да, наказание может догнать его не скоро, но всё равно догонит. Рано или поздно. И всё, ради чего он старался, обрушится в прах. А сохранив себя чистым, своего когда-нибудь добьёшься. А если и не добьёшься, то хотя бы не превратишься в ходячую мерзость.
Презрительно кривясь, Кержак отметал все внушаемые картины, окончательно уверившись, что его хотят сделать инструментом чего-то или кого-то, причём инструментом для грязных, нехороших дел. Поэтому он отшвыривал любой предложенный выбор, ощущая чьё-то нарастающее недоумение и глубокую обиду, как у ребёнка, у которого отобрали конфету или игрушку. Неужели опять на божественных «детей» напоролся? Всё возможно. Растят же где-то могущественные сущности своих отпрысков. Эта странная вселенная с планетами необычной формы вполне может оказаться «детским садом», где будущие боги учатся «любить, ненавидеть, мечтать»[274].