Читать интересную книгу Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

9 августа.

8 часов утра.

Провел чудесную ночь. Как жаль, что погода такая грустная! Я все-таки пойду сейчас походить по саду.

Я хочу Вас просить, милый друг, не утруждать своих глаз частым писанием мне. Несмотря на близкое расстояние, разделяющее нас, я бы желал, чтобы Вы писали мне не более одного раза в неделю. Если Вы позволите, я буду писать Вам два раза, по средам и субботам, а Вас попрошу писать мне только в воскресенье. Я знаю, как Вы заняты теперь делами, знаю, как велика Ваша переписка, и вместе как неблагоприятно отзывается на Вас писание писем,-поэтому-то я бы и хотел, чтобы моя близость к Вам не была бы для Вас поводом к усложнению Ваших писаний. Что касается меня, то я буду писать Вам здесь в форме дневника и отсылать его два раза в неделю.

Мне решительно нечего просить у Вас; мне не остается решительно ничего желать,-напротив, я нахожу, что Вы слишком меня балуете, что всего слишком много! Безгранично благодарен Вам, милый, чудный, добрый друг, за все это.

Никакими словами нельзя передать то наслаждение, которое я испытываю среди этой тишины, и как благотворно на меня действует вся обстановка моего очаровательного уединения!

Когда погода установится; я с удовольствием побываю во всех тех местах, где бывал прежде с чаем. Теперь придется ограничиться садом и ближайшими окрестностями дома. Но этого для меня покамест вполне достаточно. Я совершенно очарован садом. Попробую перед обедом сходить купаться.

До свиданья, милый друг мой!

Благодарю Вас бесконечно за все очарования, которыми я здесь буду пользоваться.

Ваш П. Чайковский.

102. Чайковский - Мекк

Симаки.

9 августа.

7 часов вечера.

1879 г. августа 9-11. Сиамаки.

Сижу на балконе, наслаждаюсь чудным вечером, мысленно обращаюсь к виновнице моего благополучия и благодарю ее.

Опишу этот первый день с некоторою подробностью. Спал превосходно. После кофе тотчас же сел заниматься и не заметил, как время прошло до обеда. Совершив эту необходимую церемонию с величайшим удовольствием, опять сел заниматься и проработал до четырех часов. Так как погода начала разгуливаться, то я решился совершить большую пешую прогулку. Сошел вниз, потом через огороды поднялся до маленькой березовой рощицы, перешел канаву, очутился в поле и по разным дорожкам и межам шел до тех пор, пока не очутился в лесу. Не могу с точностью определить, какой это лес; знаю только, что, стоя на опушке, я имел перед собой вдали Мариенгай и верхнюю часть монастырской церкви, а несколько правее- крышу завода, казарму и аллею, ведущую в Симаки. Не встретил ни души, что составляет для меня всегда главную прелесть прогулок, и, употребив на это путешествие ровно два с четвертью часа скорой ходьбы, возвратился в свой несравненный уголочек. Написал четыре письма, потом перенес столик на балкон и, упиваясь чудным чистым деревенским воздухом (чего я лишен совершенно в Каменке), пишу Вам эти строки. Нельзя передать словами, до чего я хорошо, легко, бодро себя чувствую. Спасибо Вам, друг мой. До завтраго!

10 [августа]

7 часов вечера.

Только что вернулся из леса. Не знаю, как этот лес называется. Ефим на мой вопрос не дал точного ответа: и Симацкий и в то же время Новоселицкий. Вы иногда бываете там с чаем на опушке, близ березовой рощицы; это очень недалеко отсюда, и нужно ехать туда тем самым яром, от которого начинается аллея, ведущая в Симаки. Прогулка чудесная и тем более доставившая мне удовольствие, что нашлось очень много грибов, а я великий охотник по части искания грибов. Теперь пишу Вам, сидя под балконом у столика, и радуюсь, смотря на молодой месяц, предвещающий ряд лунных ночей. Перед обедом купался и выплывал из купальни в реку. Купанье превосходно. Видел лодку и намерен завтра прокатиться на ней. Занятия мои идут очень успешно. Если так пойдет дальше, то через две недели я могу рассчитывать окончить всю работу. Не могу удержаться, чтоб не сказать и сегодня, что я испытываю ощущения полнейшего блаженства, что жизнь моя здесь похожа на чудесное сновидение, что это воплощение самых заветных, идеальных мечтаний моих. Только в одиночестве и на лоне симпатичной природы можно испытать минуты действительного счастья. Даже искусство не может дать тех моментов экстатического восторга, которые дает природа.

11 августа.

8 часов вечера.

Пахульский сказал мне, что в следующее свое посещение он привезет мне Милочку. Я очень люблю Милочку; подолгу люблю я засматриваться на ее очаровательное личико на карточках; я знаю, что она чудесный, милый, симпатичный ребенок; детей я очень люблю и, следовательно, на подобное предложение следует отвечать: “Да, я очень рад” и т. д. Так я и сделал с Пахульским, ибо я не мог сказать ему того, что скажу Вам. Простите меня, милый друг, посмейтесь над моим маньячеством, но я Милочку к себе не приглашаю и вот отчего. Мои отношения к Вам, таковы, как они теперь, составляют для меня величайшее счастье и необходимое условие для моего благополучия. Я бы не хотел, чтоб они хоть на одну йоту изменились. Между тем, я привык относиться к Вам как к моему доброму, но невидимому гению. Вся неоцененная прелесть и поэзия моей дружбы к Вам в том и состоит, что Вы так близки, так бесконечно дороги мне, а между тем мы с Вами незнакомы в обыденном смысле слова. И незнаком ость эта должна распространиться на ближайших к Вам лиц. Я хочу любить Милочку так, как любил ее до сих пор. Если б она ко мне явилась, le charme serait rompu [очарование было бы нарушено.]. Все лица Вашего семейства мне близки и дороги, Милочка в особенности, но пусть, ради бога, все останется так, как было! И что бы я ответил Милочке, которая бы стала спрашивать меня: почему я не бываю у мамa? Пришлось бы начать знакомство с лжи, конечно, очень невинной, но все-таки л ж и. Это мне было бы тяжело. Простите, милый, чудный, родной мой друг, за откровенность.

Я ездил сегодня в тот же лес, где был вчера. Продолжаю ощущать несказанно отрадные ощущения в этом милом уголке. Работа идет превосходно. Еще несколько дней я хотел бы остаться совсем один и поэтому еще не приглашаю Пахульского, которого очень люблю и очень рад буду повидать, когда достаточно упьюсь наслаждением одиночества.

Будьте здоровы, друг мой!

Ваш П. Чайковский.

Если у Вас есть сонаты Бетховена, то будьте так добры, пришлите их!!!

103. Мекк - Чайковскому

Браилов,

12 августа 1879 г.

Воскресенье. 8 часов утра.

Какое счастье, вставая каждое утро, чувствовать, что Вы находитесь так близко от меня, мой милый, бесценный друг, представлять себе Вас в так знакомом и так дорогом мне жилище, думать, что, быть может, в эту минуту Вы любуетесь тем же видом с балкончика на деревню, который и я так люблю, быть может, гуляете в той широкой тенистой аллее, которою я всегда восхищаюсь; чувствовать, что Вы находитесь у меня, que je Vous possede [что я владею Вами], как говорят французы,-все это есть наслаждение, которым я пользуюсь в настоящее время и за которое я Вам безгранично благодарна, мой несравненный, добрый друг.

Как вы находите купанье, Петр Ильич, не надо ли сделать больше купальню? Пробовали ли Вы прокатиться на лодочке? Если Вы войдете во вкус этого удовольствия, то прокатитесь от Вашей пристани до Тартаков, т. е. до лесу, где Вы и мы обыкновенно чай пьем, это премилая прогулка. А какая прелестная погода: вокруг меня все пищат о жаре, а мне только что не холодно.

Посылаю Вам, друг мой, посмотреть разные фотографии: из них одни интересны, как маскарад, другие (портрет Сашонка), как образец того, как.дети быстро меняются, третьи (фотография Сони), как не полетам взрослый вид. Можно ли поверить, что ей 10 сентября исполнится двенадцать лет? По фотографии, это двадцатилетняя барышня. Наконец, Юлии портрет интересен, как замечательная акварельная работа; обратите внимание, Петр Ильич, какая нежность кисти, как тщательно выработана отделка платья. Это московская работа, и только Сонин портрет парижской работы Pouranchet. Заметьте также и акварельную работу на маскарадных фотографиях; в особенности, кружева у Макса восхитительно сделаны....