Читать интересную книгу "Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл"

За холмом, в широкой долине между монастырем и старой римской крепостью, на мысу, находились загоны для рабов, огороженные только плетнями. Сейчас все загоны были пусты.

Несколько человек жили наверху, в старой крепости, и они обычно зажигали на маяке огонь, которому полагалось освещать всадникам путь к реке. Я думал, что это делалось исключительно для удобства датчан, разъезжавших по землям Кьяртана, однако сейчас под холмом, на котором находился маяк, там, где река Тайн делает поворот к морю, одиноко стоял на якоре какой-то корабль.

— Посмотрим, что за дела его сюда привели, — угрюмо проговорил Гутред, как будто появление корабля было ему очень и очень не по душе.

Король приказал своей страже повалить плетеные изгороди и сжечь их вместе с соломенной крышей.

Глядя, как люди начинают работать, Гутред ухмыльнулся мне:

— Посмотрим, что там за корабль?

— Наверняка торговый, — ответил я.

То был датский корабль, потому что никакой другой не приплыл бы к этому берегу, но явно не военный — его корпус был короче и шире, чем у любого военного судна.

— Тогда давай скажем капитану, что отныне здесь больше не будет никакой торговли, — проговорил Гутред. — Во всяком случае, торговли рабами.

Мы с ним поскакали на восток. С нами отправилась дюжина людей, в том числе Ульф и Ивар с сыном. Позади тащился Дженберт, который все время убеждал Гутреда начать отстраивать монастырь.

— Мы должны сначала закончить церковь Святого Кутберта, — ответил ему король.

— Но здешнее здание можно восстановить, — настаивал монах, — и это священное место. Сам Беда Достопочтенный жил здесь.

— Со временем монастырь будет отстроен, — пообещал Гутред.

Потом он остановил свою лошадь у каменного креста, который был сброшен с постамента и лежал, наполовину похороненный в земле, поросший травой и сорняками. То был прекрасный образец резьбы по камню — в узоре переплелись изображения зверей, растений и святых.

— И этот крест тоже будет снова стоять, — сказал Гутред, после чего кинул взгляд за излучину широкой реки. — Славное место.

— Да, — согласился я.

— Если монахи вернутся, мы сможем снова сделать его процветающим: рыба, соль, зерно, скот. Как Альфред получает деньги?

— С помощью налогов, — ответил я.

— Он облагает налогами и Церковь?

— Да, хотя Альфреду подобное и не по душе. Но он делает это, потому что жизнь сурова. В конце концов, церковники должны платить, чтобы их защищали.

— Альфред чеканит собственные деньги?

— Да, мой господин.

— До чего же все-таки непросто быть королем, — засмеялся Гутред. — Может, мне стоит как-нибудь навестить Альфреда? Попросить у него совета?

— Ему бы это понравилось, — ответил я.

— Думаешь, он радушно примет меня? — осторожно поинтересовался Гутред.

— Да.

— Несмотря на то, что я датчанин?

— Благодаря тому, что ты христианин, — пояснил я.

Король обдумал мои слова, а потом поехал туда, где тропа петляла через топь и пересекала маленький мелкий ручей, — там два простолюдина ставили ловушки на угрей. Они опустились на колени, когда мы проезжали мимо, и Гутред приветствовал их улыбкой. Ни один из них не увидел этой улыбки, потому что оба низко склонили головы.

Четыре человека вброд сошли с корабля на берег. Ни один из них не носил оружия, и я предположил, что они хотят просто поприветствовать нас и сообщить, что пришли с миром.

— Скажи, — внезапно заговорил Гутред, — Альфред особенный, потому что он христианин?

— Да, — ответил я.

— Чем именно он отличается от других?

— Он полон решимости быть хорошим человеком, мой господин.

— А наша религия, — сказал Гутред, на мгновение забыв, что он и сам принял христианство, — совсем не такая, да?

— Разве?

— Один и Тор хотят, чтобы мы были храбрыми, хотят, чтобы мы уважали их, но они вовсе не требуют от нас быть хорошими.

— Не требуют, — согласился я.

— Поэтому христиане отличаются от нас, — настаивал король.

Гутред придержал лошадь в том месте, где на низком холмике из песка и гальки тропа заканчивалась.

Те четверо, что сошли с корабля, ждали в сотне шагов отсюда, на дальнем конце берега.

— Отдай мне свой меч, — внезапно произнес Гутред.

— Зачем?

Он терпеливо улыбнулся.

— Эти моряки не вооружены, Утред, а я хочу, чтобы ты пошел и поговорил с ними, поэтому дай мне меч.

При мне был только Вздох Змея.

— Я терпеть не могу оставаться без оружия, мой господин, — мягко запротестовал я.

— Это правило вежливости, Утред, — настаивал Гутред.

Он протянул руку.

Я не шевельнулся. Что-то я никогда не слышал о таком кодексе вежливости, согласно которому полагалось бы отдавать господину свой меч, отправляясь поговорить с обычными мореходами. Я уставился на Гутреда и услышал, как за моей спиной шипят, покидая ножны, клинки.

— Отдай мне меч, — сказал Гутред, — а потом ступай к тем людям. Я подержу твою лошадь.

Помню, как я оглянулся и увидел болото позади и единственный холмик впереди — и подумал, что мне нужно всего лишь пришпорить коня, и я смогу галопом умчаться прочь. Но Гутред протянул руку и схватил поводья моего скакуна.

— Поприветствуй же этих людей от моего имени, — натянуто проговорил он.

Я все еще мог бы ускакать, вырвав поводья из его руки, но тут Ивар и его сын подались ко мне. Оба были с мечами наголо, и скакун Ивара преградил путь Витнеру, который недовольно огрызнулся.

Я успокоил своего коня.

— Что происходит, мой господин? — спросил я Гутреда.

Он молчал одно биение сердца. А потом, отведя глаза, с трудом выдавил из себя ответ:

— Ты как-то сказал мне, что Альфред сделал бы все необходимое, чтобы сохранить свое королевство. Именно это я сейчас и делаю.

— И что же именно ты делаешь?

У него хватило совести выглядеть пристыженным.

— Эльфрик Беббанбургский ведет сюда войска, чтобы помочь мне взять Дунхолм, — сказал он.

Я молча смотрел на него.

— Он идет сюда, — продолжал Гутред, — чтобы принести мне клятву верности.

— Я уже дал тебе такую клятву, — горько проговорил я.

— И я пообещал освободить тебя от нее, — сказал Гутред. — Сейчас как раз настало время.

— Ты собираешься отдать меня моему дяде?

Он покачал головой.

— Сначала Эльфрик Беббанбургский просил у меня в обмен на помощь твою жизнь, но я отказался. Тебя просто увезут подальше, Утред. Вот и все. Ты должен быть далеко отсюда. А в обмен на твою ссылку я получаю союзника, у которого много воинов. Ты был прав. Мне нужны воины. Эльфрик Беббанбургский сможет дать мне их.

— С какой стати я должен отправляться в ссылку безоружным? — возмутился я, тронув рукоять Вздоха Змея.

— Отдай мне меч, — сказал Гутред.

За моей спиной стояли два человека Ивара, оба с мечами наголо.

— С какой стати я должен отправляться туда безоружным? — повторил я.

Гутред взглянул на корабль, потом снова на меня. И все-таки заставил себя сказать:

— Ты пойдешь без оружия потому, что должен стать тем, кем прежде был я. Такова цена Дунхолма.

Одно биение сердца я не мог дышать и говорить, не в силах поверить тому, что Гутрум имеет в виду именно то, о чем я подумал.

— Неужели ты продаешь меня в рабство? — наконец спросил я.

— Наоборот. Я заплатил за то, чтобы тебя забрали в рабство. Итак, ступай с Богом, Утред.

Как же я ненавидел тогда Гутреда, хотя краем сознания и понимал, что король должен быть безжалостным. Я мог предложить ему только Вздох Змея и Осиное Жало, тогда как мой дядя Эльфрик пообещал привести целых триста мечей и копий, и Гутред сделал свой выбор. Полагаю, то был правильный выбор. Но каким же я сам оказался доверчивым глупцом!

— Ступай же, — более резко проговорил Гутред.

И в этот момент, поклявшись отомстить, я изо всей силы пришпорил Витнера.

Но конь Ивара мгновенно сбил моего скакуна с ног: Витнер рухнул на колени, а я повалился на его шею.

— Не убивать его! — прокричал Гутред.

Тогда сын Ивара плашмя ударил меня по голове клинком меча — так, что я упал с седла. К тому времени, как я начал подниматься, Витнера уже схватил под уздцы Ивар, а люди Ивара стояли надо мной, приставив мечи к моему горлу.

Гутред не двигался. Он просто наблюдал за мной, но позади него, усмехаясь искривленным ртом, стоял Дженберт — и тогда я понял все.

— Этот ублюдок устроил сделку? — спросил я Гутреда.

— Брат Дженберт и брат Ида — они оба из поместья твоего дяди, — признался тот.

Ну разве можно быть таким безнадежным слепцом? Два монаха давным-давно пришли в Кайр Лигвалид и с тех пор торговали моей судьбой, а я ничего этого даже не замечал.