— Это началось во время последней трансформации, но я не хотела тебе говорить, надеясь, что это пройдет, или что я смогу как Теренс управлять своими чувствами сама, без твоей помощи.
Я взметнула руки от злости.
— Да о чем ты говоришь! Как может это пройти?! И ты не Теренс, тебе нельзя спешить иначе это будет пагубно для твоего же здоровья!
На миг я задержала дыхание и посчитала до трех, прежде чем спросить.
— Они тебя призывали?
— Не совсем, — Бет запустила руки в темные вьющиеся волосы, стараясь взять себя в руки. Ее глаза были уже на полпути к тому моменту, чтобы полностью пожелтеть. Взять себя в руки ей явно не удавалось.
— То есть?
— Этот запах… он словно сладостно ядовитый, привлекательный и в то же время отталкивающий. Я его боюсь, и он же меня влечет. Это приносит боль, — Бет поежилась, хотя даже мне было тепло.
— Но почему ты ничего не сказала мне? Я должна была помочь тебе.
Глаза Бет метнулись в мою сторону, еще желтее, чем прежде, в раздражении она отстегнула ремень, но минуту поколебавшись, осталась на месте.
— Ты вообще понимаешь, о чем я говорю?! Это ужасная боль, и я не хотела ее делить с тобой. Ты вечно все усложняешь. И пусть не видишь этого, но осуждаешь меня, после каждой ночной охоты. У меня тоже есть гордость. Надоедает быть для тебя обузой!
— Бет, это не так, — я попыталась оправдаться, задетая ее словами, но Бет оборвала меня. Она злилась от моих слов все сильнее и сильнее, и пришел момент, когда в ее глазах засветился желтый пожар. А до этого дня я думала, что горящие глаза, говорят образно.
— Так, Рейн, все так! Ты постоянно упрекаешь меня всем своим видом. Все считают меня слабачкой, а вот Теренс у нас сильный. Бедняжка Бет, как она мучится, но и как же она нас достала!!! Разве не так думают все?!
— Бет, то, что тебе внушил Прат, вовсе не значит, что так думаем и мы. И особенно я.
Бет хищно и медленно улыбнулась. Я отодвинулась, совершенно невольно, и это движение не понравилось Бет.
— И ты тоже так думаешь! Как же ты, наверное, должна меня ненавидеть!
Я не стала ничего отвечать, а постаралась взять сознание Бет под контроль, но было уже поздно.
Знакомое ощущение чужого присутствия коснулось позвоночника и медленно поползло вверх по шее, от чего казалось, волосы встают дыбом. Старое чувство, когда за тобой кто-то наблюдает, напугало меня. Волки. Кто еще, мог следить за нами, при этом оставляя болезненное чувство страха? Как мне уже надоело, вечно боятся! Но почему они следят, откуда знают, где мы?
Сквозь сознание Бет ко мне просочилось ее восприятие, и я почувствовала дурноту. Запах заставлял избегать напоминания о ведомой угрозе. День, яркий и солнечный, наполненный морозом и снегом, крепнущим в это время суток, в один миг померк. И пусть я старалась в это не верить, но волки шли сюда.
— Бет, что ты натворила? — с ужасом прошептала я, понимая из ее сознания, что Бет и позвала их. Ей приказали, а она не смогла ослушаться.
Я воспринимала происходящее малой частицей своего разума, на самом деле не понимая, что происходит. Мне казалось все нереально, но боль, неожиданно пронзившая мое плечо, привела меня в действительность.
Я не успела уловить тот момент, когда вместо милой и напуганной Бет возле меня вдруг оказался волк. Ее когтистая лапа ударила меня, вдавливая в сиденье, а другая — оказалась так же неожиданно на горле, с силой нажимая на него. Я чувствовала, как все меньше могу вдохнуть воздуха, и знала, что это будет грозить потерей сознания, но продолжала смотреть на Бет с мольбой, даже не пытаясь пробиться в ее сознание. Пока что мне не хватило бы на это сил. Все что я могла это пробовать сдвинуть ее лапу с горла.
— Перестань, — прохрипела я, даже не надеясь, что это что-либо изменит. Ее разум уже успели поработить волки. Но я все пыталась и пыталась заговорить с ней, и ее волчьи глаза сменились пониманием. Бет словно поняв, что творит, завыла надрывно и с болью, снимая с меня вес своего тела. Я схватилась за освобожденное горло, хрипя и стараясь вдохнуть. И в следующий момент давление на меня полностью прекратилось, и, выбивая окно телом, она выскочила прочь. К тому времени, я вполне уже могла бы быть на грани обморока. Мне было ужасно плохо, кровь застучала в висках.
Приходя в себя, я все думала о том, что скоро сюда прибудут волки, и мне нельзя оставаться на месте. Но мои мысли и тело действовали порознь. Я ни как не могла шевельнуться, нужно было немного подождать, пока кровь снова начнет циркулировать и попадать в мозг, так как нужно. За это время я просто набиралась сил.
Пустынное место вокруг машины не давало надежды на помощь. И все же я должна была выбираться. И о черт! — нужно было срочно вернуть Бет. Новая волна страха прокатилась телом, когда я поняла, что она убежала, и наверняка не домой.
Мне было страшно, закусив губу, я уткнулась головой в руль. Что же делать? Ждать помощи от моих, но наверняка упустить ее, потому что пройдет слишком много времени, или же ехать за ней? Я боялась, и все же знала, какой ответ преподнесут совесть и страх за Бет — нужно ехать не дожидаясь. Но так же позвонить кому-нибудь домой. И самоуверенности здесь не было места.
Повернув ключ в замке зажигания (при этом постанывая от боли в горле), я снова поехала по ледяному покрову, но уже забыв об осторожности. Одной рукой мне приходилось держать руль, а другой я тщетно пыталась найти телефон. Сколько всего не нужного попадалось под руку, только не то, что так жизненно необходимо.
Калебу не было смысла звонить — он как Теренс и Терцо уже были в Лутоне. Самюель сидела с детьми, и один Прат должен был страдать ерундой.
— Алло! Садомазахисткое бюро имени Прата, приветствует вас… — послышался раздражающе веселый голос Прата, который я тут же оборвала криком (не таким сильным, как бы хотелось, так как гортань протестовала, даже против того, чтобы говорить):
— Заткнись! Собирайся и езжай в сторону западной части леса за домом Бет, срочно! Она обратилась, напала на меня и убежала. Сюда спешат волки из своры, призвавшие ее, но мне нужно успеть вернуть ее пока не поздно.
Секундное молчание, превратилось в отборный мат, на разных языках, где я смогла разобрать лишь свое и имя Бет.
— Не смей! Слышишь! — Прат с угрозой заговорил в трубку, его голос срывался на крик. — Не смей за ней ехать, они того и добиваются!
— Я уже еду. Я чувствую ее. И мне нужно нагнать Бет. Езжай сюда!!!
И я бросила трубку в карман куртки, чтобы не искать сумку, и больше ее не поднимала. А телефон все звонил и звонил, отвлекая мое внимание. Это и стало спусковым крючком.