— А если вы пожелаете видеть кого-то на своём экране, а он, допустим, этого не хочет, — вы же не можете его заставить, — заметил Тревайз.
— Заставить? — недоуменно переспросил Бандер. — Каждый может делать что ему вздумается, если это не будет мешать мне делать то, что я хочу.
У экрана стояло единственное кресло, в которое и уселся Бандер.
Тревайз оглянулся, гадая, не появятся ли в комнате ещё кресла. Но откуда им было взяться? Разве что из-под пола.
— Вы позволите нам присесть? — спросил он у Бандера.
— Как вам угодно.
Блисс улыбнулась и села на пол. Пелорат последовал её примеру. И только Тревайз упрямо продолжал стоять.
— Скажи же, Бандер, — сказала Блисс, — сколько людей живёт на вашей планете?
— Говори «соляриан», получеловек Блисс. Слово «люди» осквернено. Так называют себя полулюди. Мы могли бы называть себя «совершенными людьми», но это звучит громоздко. «Соляриане» — самое подходящее слово.
— Хорошо. Сколько соляриан живёт на планете?
— Точно не знаю. Нам нет нужды считать. Около двенадцати сотен.
— Только двенадцать сотен на всей планете?
— Целых двенадцать сотен. Вот опять вы за своё. Для вас важно количество, а для нас — качество. Вы не в силах понять истинной свободы. Если бы другой солярианин взялся оспаривать моё абсолютное господство над любым участком моего поместья, роботами, животными или постройками, моя свобода была бы ограничена. Поскольку другие соляриане существуют, ограничения свободы сведены к минимуму за счёт расселения всех таким образом, чтобы контактов между нами не происходило. В условиях, близких к идеальным, на Солярии может разместиться ровно двенадцать сотен соляриан. Станет больше — свобода сразу ограничится, и жизнь будет невыносимой.
— Это означает, что у вас каждый ребенок должен быть на счету и смертность равна рождаемости, — неожиданно заявил Пелорат.
— Естественно. Это условие необходимо соблюдать на всякой планете мира со стабильной численностью населения — даже на ваших скорее всего.
— Безусловно, — кивнул Пелорат и умолк.
— Мне вот что интересно, — сказал Тревайз. — Каким образом вы заставили моё оружие парить в воздухе? Вы не объяснили этого.
— Я предложил тебе поверить в колдовство или чудо. Но ты ведь отказался принять такое объяснение?
— Ещё бы. За кого вы меня принимаете?
— Может быть, тогда ты согласишься поверить в сохранение энергии и необходимый рост энтропии?
— Да, пожалуй. Не могу же я поверить, что за двадцать тысяч лет вы изменили эти законы или хотя бы переделали.
— Конечно нет, получеловек. А теперь вдумайся. Там, снаружи, светит солнце. — Бандер грациозно повёл рукой. — Но не везде. Есть и тень. На солнце теплее, чем в тени, и тепло самопроизвольно передаётся от освещенных мест к затененным.
— Не надо мне лекции читать, — буркнул Тревайз. — Это я знаю.
— Но, вероятно, ты знаешь это так хорошо, что не задумываешься об этом. А ночью поверхность Солярии теплее, чем объекты за пределами её атмосферы, так что тепло самопроизвольно излучается поверхностью планеты в космос.
— Это я тоже знаю.
— И днём и ночью внутренняя часть планеты теплее, чем её поверхность. Следовательно, тепло самопроизвольно передаётся от внутренних областей к поверхности. Думаю, это тебе тоже известно.
— И что же из этого, Бандер?
— Перетекание тепла из более теплых мест к более холодным, происходящее на основе второго закона термодинамики, может быть использовано для работы.
— Теоретически — да, но солнечный свет рассеян, поверхностное тепло рассеяно ещё больше, а скорость, с которой тепло покидает внутреннюю область планеты, делает его ещё более рассеянным. Количества тепла, которое можно использовать, вряд ли будет достаточно для того, чтобы поднять камешек.
— Всё зависит от того, какими устройствами пользоваться, — возразил Бандер. — Наше собственное устройство совершенствовалось тысячи лет, и теперь это не что иное, как часть нашего мозга.
Бандер приподнял волосы на висках, повертел головой и стало видно, что за ушами у него находятся выступы, размерами и формой напоминающие тупой конец куриного яйца.
— Эта часть моего мозга, отсутствующая у вас, и есть то, что отличает соляриан от полулюдей.
48
Тревайз то и дело бросал взгляды на Блисс, которая не спускала глаз с Бандера. Тревайз почти уверился в том, что понимает, что происходит.
Бандер, несмотря на весь свой пиетет перед свободой, не в силах был устоять перед таким уникальным случаем. Он ведь не мог на равных беседовать с роботами, не говоря уже о животных.
Беседы со своими собратьями, солярианами, могли быть ему порой неприятны, и какой бы ни была связь, она всегда оказывалась вынужденной, а не добровольной.
Что касается Тревайза, Блисс и Пелората, то для Бандера они, полулюди, не более нарушали его свободу, чем роботы или козы — но тем не менее были интеллектуально равны ему (или почти равны), и возможность говорить с ними стала той необъяснимой роскошью, которой он никогда прежде не имел.
«Неудивительно, — думал Тревайз, — что Бандер дал себе такую поблажку». А Блисс (в этом Тревайз не сомневался) поощряла его, корректно управляя сознанием Бандера и заставляя его делать то, чего тот и так страстно желал.
Блисс, вероятно, предполагала, что если Бандер хорошенько разговорится, то может выболтать что-нибудь о Земле. А потому Тревайз решил, что, даже если предмет дискуссии ему будет совершенно до лампочки, он всё равно должен стараться поддержать разговор.
— И как же работают эти доли мозга? — спросил он.
— Они служат преобразователями, — ответил Бандер. — Активизируются потоком тепла и превращают его в механическую энергию.
— Я не могу в это поверить. Ведь поток тепла крайне незначителен.
— Ничтожный получеловек, ты даже думать не умеешь. Если бы все соляриане сбились в кучу и каждый попытался бы использовать поток тепла, тогда, конечно, энергии было бы недостаточно. Но я один владею более чем сорока тысячами квадратных километров поверхности, и они мои, только мои. Я могу собирать поток тепла с любой площади моего владения, и никто не посмеет помешать мне — так что энергии достаточно. Теперь понимаешь?
— Так ли это просто — собрать поток тепла с такой большой площади? Сама концентрация теплового потока, должно быть, требует больших затрат энергии.
— Возможно, но мне об этом думать не приходится. Мои преобразователи сами непрерывно концентрируют тепловой поток, и как только возникает необходимость произвести работу, она производится. Когда я передвигал твоё оружие по воздуху, определённый объём прогретой солнцем атмосферы потерял некоторые излишки тепла, вместо того чтобы передать его затемненным областям. Мне помогла солнечная энергия. Мне не потребовались никакие механические или электронные приборы, я использовал своё нейронное устройство. — Бандер любовно коснулся одного из выростов за ушами. — Оно работает быстро, эффективно, постоянно — и никаких усилий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});