Однако в церковных доводах, направленных против метемпсихоза, был существенный изъян. В основе основ христианской обрядовости лежала месса, а этот ритуал включал таинство пресуществления Святых Даров. Частью христианского учения была концепция о том, что когда хостия[28] Святого причастия кладется на язык прихожанина, она становится действительной частью физического тела Христа, а выпитое вино — его кровью. Другими словами, благодаря божественной силе хлеб и вино приобретают совершенно иные качества, становясь самой сущностью живого, дышащего Иисуса. Это святая святых христианской веры, и хотя протестанты позднее восстали против этого убеждения, оно существует и по сей день. Едва ли церковь могла оспаривать концепцию mutatio[29] в том, что касалось переселения души, если продолжала придерживаться столь сходной с ней центральной теории. Для учителей церкви это было серьезной проблемой, поэтому приведенная Геральдом история о людях, превращающихся в волков, оказалась источником множества противоречий.
В последующих изданиях «Топографики» Геральд дополнил этот рассказ длинным и довольно-таки путаным изложением составляющих ее основу теоретических элементов. Возможно, это и есть часть секретного донесения, посланного папе Урбану. В своем пояснении он пытался привести доказательства легенды в научном и церковном контексте — надо сказать, без особого успеха. Он обращает внимание на некоторые из чудес Христа, связанные с превращением, а именно — превращение воды в вино на свадебном пиршестве в Кане Галилейской, пресуществление Святых Даров и преображение Христа. Результат, однако, вышел крайне неубедительным.
ДРУГИЕ ЛЕГЕНДЫ
Якобы имевшие место события этой истории и свидетельство означенного священника также неубедительны. Несмотря на попытки придать рассказу основательность путем использования богословских терминов, чувствуется, однако, что Геральд полностью принимает эту историю на веру. Священник остается безымянным, какое дело влекло его в Мит, также неизвестно; разумно предположить, что он был просто местным клириком, который вряд ли путешествовал так далеко. Что действительно могло иметь место — это истерически-бессвязный рассказ очевидца, который последующие пересказы превратили в более-менее внятную историю, а Геральд записал уже как не вызывающий сомнений факт. Но неужели священник и вправду столкнулся с говорящим волком?
Леса Ирландии полнились не только этими животными, но, как и в некоторых районах Англии, в них встречались дикие люди, похожие с виду на волков. Как и берсерки, некоторые из них одевались в волчьи шкуры — это была почти что униформа «дикарей». Такие люди были крайне опасны, будучи по большей части изгоями общества, и часто их называли «лесными братьями» (или «лесными солдатами») или фэлад (волкоподобные или дикие люди). Это прозвище звучит как эхо легендарных Лэгнех Фэлад или «людей-волков с Типперери», которым столь насмешливо отказал в существовании Уильям Кэмден в XVI столетии.
Что, если священник встретился с одним из таких отверженных, одетым в волчьи шкуры, и его последующий искаженный рассказ об этом событии был неверно понят и преувеличен? Как в игре в «испорченный телефон», история разрасталась и видоизменялась, переходя из уст в уста, и дикарь превратился в настоящего волка. Фэлад считались ярыми противниками англичан (их считали последними потомками старых ирландских лесовиков, которые жили в лесах до прихода норманнов в Ирландию), и пророчества волка об изгнании англичан из страны, похоже, поддерживают эту версию. Возможно, «волк» был просто одним из изгоев. Этого-то Геральд и остальные церковники в расчет не приняли. Тем не менее, эта легенда и соответствовала общественным настроениям того времени, и одновременно подлила масла в огонь — и прочно утвердила в Ирландии представление об оборотне-вервольфе.
Французские сказки
Ирландия была не единственной страной, которую в период Средневековья беспокоили вервольфы, или волки-оборотни. Бретань, область во Франции, могла похвастаться схожими легендами. Это хорошо заметно по некоторым произведениям французской поэтессы XII века, жившей в Англии, — Мари де Франс (Марии Французской). Живя при дворе короля Генриха II, где она была придворной дамой супруги монарха, Элеоноры Аквитанской (существуют также предположения, что Мари могла быть незаконной сводной сестрой короля Генриха), она написала ряд лэ (небольших стихотворений-баллад повествовательного плана), одна из которых содержит сказку о вервольфе. Хотя оригинальный текст был создан на французском языке, впоследствии он был переведен монахами на англосаксонский, и в процессе перевода могли быть произведены некоторые добавления и изменения. О жизни Мари известно немного; есть некоторые свидетельства того, что она питала интерес к старинным народным сказкам разных жанров и древним легендам о чудесах (она также сделала переводы нескольких басен Эзопа), используя их сюжеты для своих произведений. Лэ, повествующая об оборотне-вервольфе Бисклаврете, в которой чувствуется яркий колорит традиционной бретонской сказки, могла быть одной из таких историй.
БИСКЛАВРЕТ
Героем повествования является благородный барон из Бретани по имени Бисклаврет, который каждую неделю скрывался в лесу на три дня, причем никто не знал, куда он уходил. Жену барона одолело любопытство по поводу таких исчезновений, и она принялась упрашивать мужа поведать ей, куда он уходит и чем занимается. Бисклаврет признался, что он — вервольф и уходит охотиться в лесах в облике волка, оставляя свою одежду на опушке леса. Без этой одежды он не мог вернуть себе образ человека. Жена же Бисклаврета была ему неверна и имела тайного возлюбленного — местного рыцаря. Проникнув в тайну, они последовали за бароном в лес, и когда Бисклаврет сбросил одежду и принял облик волка, они подобрали разбросанные части его одеяния, возвратившись с ними в замок. Бисклаврет же оказался заключен в волчьем теле, как в ловушке. Неверная жена объявила всем и каждому, что барон, должно быть, убит, после чего она и ее любовник обвенчались и завладели землями Бисклаврета.
Некоторое время спустя король (который был другом Бисклаврета) и его свита охотились в лесу, и королевским гончим удалось загнать волка. Узнав монарха в лицо, Бисклаврет-волк подбежал, чтобы ухватиться за его стремя и поцеловать его стопы — к вящему изумлению всех присутствующих. Король отозвал своих гончих и взял волка с собой во дворец в качестве домашнего животного. Волк оказался столь мягок нравом и любезен, что стал всеобщим любимцем. Однако, когда объявился при дворе тот рыцарь, что женился на его жене, Бисклаврет напал на него. Один мудрый человек из придворных объявил, что такой поступок совершенно не в характере этого животного и что рыцарь сам каким-то образом спровоцировал его. Вскоре после этого король нанес визит жене Бисклаврета, которая с жаром приветствовала его, но волк, бывший при короле, набросился на женщину и откусил ей нос. Это породило новые подозрения, и король приказал «подвергнуть допросу» (то есть пытать) рыцаря и его супругу. При этом женщина тут же созналась во всем и показала одежду Бисклаврета. Затем эти одежды предъявили и волку, но тот не обращал на них внимания, пока все тот же мудрый придворный не заявил, что ему следует позволить вновь вернуть себе человеческий облик в одиночестве; тогда Бисклаврет снова принял человеческое обличье. Монарх восстановил его в правах на земли и изгнал предателя-рыцаря и неверную жену. Все дети, что потом рождались у неверной жены, не имели носов — в напоминание о том, что она сделала с Бисклавретом.
В этой сказке есть немало интригующих моментов, и не последний из них — имя героя. Слово «Бисклаврет» — это сложная лингвистическая форма бретонского языка: bisk (короткий) + lavret (носящий бриджи). Это подчеркивает мысль о важности ношения одежды: надетая на тело одежда отличает человека цивилизованного от явного зверя, обходящегося без нее. Другие лингвисты указывали на еще одно возможное значение имени героя, также пришедшее из бретонского: bleize lavaret, или «говорящий волк». В последнем случае роль одежды отступает на второй план.
Существо, в которое превращался Бисклаврет, было известно не как вервольф, а как loup-garou (лу-гару) — французское норманнское название для человека-волка. Это совсем не то злобное животное, с которым мы теперь уже хорошо знакомы, а скорее человек, принимавший облик волка для особых целей (например, для охоты), но остававшийся по натуре исключительно человеком. Он обладал всеми способностями человека и был склонен мыслить как человек, в то же время приобретая естественные звериные навыки и способности. Некоторые лу-гару проводили равные промежутки времени в человеческом и зверином облике.