Читать интересную книгу Дипломатия Святослава - Андрей Сахаров

В резком противоречии с предшествующей историографией трактовал П. Мутафчиев проблему болгаро-русских союзных отношений. В частности, он первым высказал мысль о борьбе за Болгарию уже на первом этапе русского нашествия между Русью и Византией и о стремлении Никифора Фоки предотвратить возможный союз болгар и руссов. Отсюда предложение болгарам дружбы и союза против руссов24.

Автор говорит о складывании болгаро-русского союза, но не отвечает на вопрос о его причинах. Он лишь высказывает предположение, что это могло быть и оскорбление болгарских послов при константинопольском дворе, и нападение греков на болгарские пограничные города, и инспирирование греками русского нападения. Однако все эти предположения, на наш взгляд, не позволяют П. Мутафчиеву вскрыть истинные причины русско-болгарского сближения, так как они исходят из случайных факторов, имеющих преходящее значение, между тем как автор оставляет в стороне причины долговременные, общеисторические, весь ход развития русско-болгаро-византийских отношений в конце IX-X веках.

П. Мутафчиев корректирует мнение болгарских ученых о том, что союза с Византией искал Петр, и указывает, что не болгары, а в первую очередь греки стремились восстановить прежние отношения, о чем говорит миссия в Болгарию Никифора Эротика и епископа Евхаптского, которую автор относит к концу 969 года25.

П. Мутафчиеву, несмотря на ряд интересных наблюдений, тем не менее не удалось преодолеть концепцию «единой Болгарии», которой противостояли и Русь и Византия. В свете этой концепции автор делает вывод, что на первом этапе борьбы за Болгарию верх взяла Византия, так как Святослав, захватив болгарские земли, грозил ликвидировать болгарскую государственность, а империя на первых порах обещала поддержку в борьбе с руссами.

Так наметившаяся, с нашей точки зрения, правильная линия автора на признание дифференцированного подхода к Руси в болгарском обществе исчезает, уступая место концепции о существовании единого, в основном провизантийского, направления во внешней политике страны. В дальнейшем, по мнению П. Мутафчиева, Византия бросила Болгарию на произвол судьбы. Начинается поворот болгар в сторону Руси, складывается союз двух стран, в процессе создания которого Святослав пошел болгарам на уступки, и в первую очередь сохранил власть за болгарским царем. Итак, в Болгарии, по П. Мутафчиеву, оказалось «два государя». Это Борис - «беспомощный фигурант», «воплощение фикции» и Святослав - «повелитель и воин». Последний в ходе второго похода в Болгарию появляется там «не для того, чтобы разорять, а чтобы создать новую державу, русско-болгарскую империю». Какие же аргументы приводит историк в пользу этой точки зрения? Во-первых, ответ Святослава, предложившего Цимисхию уйти из Европы, во-вторых, сведения «Повести временных лет» о намерении Святослава сделать Переяславец «середой» своей земли26. Оба аргумента вряд ли выдерживают критику, так как предложение Цимисхию уйти в Малую Азию, судя по Льву Дьякону, было сделано в запальчивости и никак не говорит о наличии продуманного плана у Святослава. Что касается «середы» Святославовой земли, то факт, приводимый «Повестью временных лет», говорит как раз об обратном - о том, что Святослав довольствовался контролем над устьем Дуная и не претендовал на большее. Поэтому параллели с политикой Симеона, которые проводит в данном случае П. Мутафчиев, представляются надуманными.

В 1930 году точку зрения о завоевании руссами Болгарии и насильственном удержании болгар в качестве своих союзников в борьбе с Византией поддержал английский византинист С. Рэнсимен27.

Позднее в зарубежной историографии сходные позиции нашли отражение в работах Г. Пашкевича, Ф. Двор-пика, А. Боука, А. Власто28. А. Боук, например, утверждал, что Святослав намеревался создать огромную империю, захватить Константинополь29. А. Власто еще раз повторил старую концепцию внешней политики Святослава, отметив, что его правление было ознаменовано «военными походами в старой манере викингов». По мнению А. Власто, Святослав был намерен завоевать Болгарию (о чем юворит перепое им столицы на Дунай) и захватить императорский трон30, хотя на этот счет в источниках пет никаких свидетельств.

Однако в отдельных работах западных историков в послевоенный период стал просматриваться и иной подход к проблеме Они отошли от прежней оценки внешней политики древней Руси, в частности походов Святослава как «грабительских». Так, в 1948 году Г. Вернадский в своей книге «Киевская Русь» высказал мысль о том, что в данном случае историк имеет дело с определенной государственной политикой31.

Французская исследовательница И. Сорлен в своей работе о русско-византийских договорах X века отметила масштабность завоевательных походов Святослава, с которыми не могли сравниться военные предприятия его предшественников, их новую политическую и экономическую направленность. Русь хотела занять на Балканах место Византии32.

Но подлинную революцию в истории вопроса на Западе произвели статьи английского историка А. Стоукса, опубликованные в начале 60-х годов и посвященные походам руссов на Балканы в 60–70-х годах X в.33

Очевидна близость работ А. Сгоукса к исследованиям П. О. Карышковского.

В первой своей статье «О причине и хронологии балканской кампании Святослава Игоревича» Л. Стоукс полностью преодолевает русофобские концепции зарубежных буржуазных авторов, хотя еще отдает дань некоторым взглядам прошлого. Он пишет, что «война была в природе Святослава», однозначно рассматривает внешнюю политику Болгарии и вслед за В. Н. Златарским и С. Рэнсименом считает, что в основе событий, ареной которых стала Болгария, лежало ее общее военное и политическое ослабление, усиление там влияния Византии. О без- защитности Болгарии в это время, по мнению автора, свидетельствуют и рейды угров через ее территорию34. Автор придерживается точки зрения о единой внешнеполитической линии Болгарии, которая вступила в союз с Византией против руссов. Инициативу в заключении этого союза проявила, однако, не Болгария, а Византия, стремившаяся обезопасить себя от соседства со Святославом, направившая посольство в Преславу и встречавшая в июне 968 года болгарских послов в Константинополе35.

А. Стоукс, так же как и П. О. Карышковский, считает правильной летописную дату первого похода Святослава в Болгарию - 967 год.

По его мнению, русско-венгерский союз еще не сложился в 968 году, так как для этого не было времени, хотя угры были готовы к такому союзу с Русью36.

В статье «Балканские походы Святослава Игоревича» А. Стоукс, повторив некоторые свои мысли относительно ослабления Болгарии к началу 60-х годов X в. и причин болгаро-византийского конфликта 966 года, более определенно формулирует политические цели Византии, подчеркивая, что действия Никифора Фоки были частью общего плана по сокрушению Болгарии37. А. Стоукс вслед за некоторыми советскими и болгарскими историками считает, что Никифор Фока, обращаясь к Святославу, преследовал цель во что бы то ни стало отвлечь Русь от Крымских владений империи38. И именно Калокир принес в Константинополь сведения об опасной для империи ситуации, складывавшейся в Причерноморье, и просил помощи против руссов. Автор обратил внимание на сообщение Яхьи Антиохийского, что Никифор Фока заключил мир с Русью, с которой находился в состоянии войны, и получил согласие руссов вторгнуться в Болгарию. Об этом же, по мнению Стоукса, говорит и обязательство Руси не атаковать Херсонес и другие византийские владения в Крыму, сформулированное в договоре 971 года39.

А. Стоукс пишет о существенном дипломатическом просчете Никифора Фоки, получившего опасного соседа в непосредственной близости от своих границ. А затем автор делает ответственный и нетрадиционный для западной историографии вывод: Византия имела дело не с обычным «варваром», интересующимся прежде всего захватом добычи, и Святослав не являлся инструментом в руках византийской дипломатии, а действовал в соответствии с государственными интересами Руси. Это стало видно, по мнению А. Стоукса, после того, как русский князь, одержав первые победы над болгарами, изменил свою политику по отношению к ним и попытался опереться на их поддержку40.

Одновременно автор критически оценивает попытки некоторых ученых преуменьшить византийскую инициативу в этих событиях и выявить гегемонистские устремления Руси во время второго похода в Болгарию. Английский исследователь утверждает, что никакой огромной империи во время второго похода Святослав создавать не собирался41.

Не согласен автор и с М. И. Тихомировым относительно существования договоренности между Византией и Русью о том, что последняя возьмет под свой контроль Подунавье. Если бы это было действительно так, пишет А. Стоукс, то в источниках должны были отложиться сведения о посольских переюворах на этот счет, русские послы непременно появились бы в Константинополе и т. д.42, то есть автор считает, что подобные переговоры должны были бы проходить с соблюдением всех дипломатических формальностей. Этот подход делает позицию А. Стоукса весьма уязвимой, так как подобного рода соглашение могло и, по-видимому, должно было быть секретным.