Читать интересную книгу Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уир

— Добро пожаловать, кузина, — произносит леди Мария необычайно низким, как у мужчины, голосом. Я отваживаюсь изобразить вежливую улыбку, но ее серые глаза печальны и холодны.

— И вы, миледи Елизавета, — говорит королева, — познакомьтесь с вашей младшей кузиной.

Елизавета приветливо улыбается, но она больше похожа на взрослую женщину, чем на девочку одиннадцати лет. У нее острый подбородок, острый нос и черные пронзительные озорные глаза. Ярко-розовое платье выгодно подчеркивает стройную фигуру, а ее красивые руки с длинными аристократическими пальцами эффектно лежат на широких юбках. У нее тоже рыжие тюдоровские волосы, и я с благодарностью замечаю россыпь веснушек на ее орлином носу. Не на мне одной лежит это проклятие.

Мы улыбаемся друг другу, а королева поднимает с кресла шитье Елизаветы.

— Леди Елизавета шьет батистовую сорочку для своего брата-принца, — сияет она, — хотя у меня есть подозрение, что у нее не лежит душа к рукоделию!

Елизавета смеется:

— Ваше величество очень проницательны! Для меня это трудное задание! Я бы лучше читала учебник истории или делала переводы.

— Но вы прекрасно рукодельничаете, — возражает королева.

— Говорю вам: я терпеть этого не могу, — заявляет принцесса.

— Вот ведь упрямица! — с улыбкой замечает Екатерина.

Меня поражает фамильярность в их общении. Я бы никогда не посмела выкидывать такие штучки с матушкой или даже с миссис Эллен. Малейший намек на недовольство моими занятиями был бы приравнен к преступлению и жестоко наказан. Я смотрю на мать, но она, к моему изумлению, смеется вместе с другими.

Входит фрейлина, внося вино и сладости. Шутливый разговор продолжается.

— Ну не жадничайте, леди Елизавета, — говорит королева. — Сначала нужно угостить наших гостей.

Скорчив гримасу, Елизавета садится. Стулья подвинули к огню, мы берем угощение из буфета. Королева усаживается в высокое кресло с резной спинкой и приглашает меня сесть на скамеечку у своих ног. Она потягивает вино.

— Покажи мне, как ты читаешь, — велит она, беря со стола книгу. Это мое любимое: рассказы о короле Артуре сэра Томаса Мэлори. Сев прямо, не забывая об осанке, я читаю вслух голосом на удивление твердым и ясным, изо всех сил стараясь придать своему чтению выразительность.

Увлекшись историей, что разворачивается передо мной, и сосредоточив все внимание на произнесении длинных слов, я не сразу замечаю, как открывается дверь, и только когда все присутствующие встают, понимаю, что в комнате появился великолепно одетый старик. Это огромный человек, равно ростом и шириной, тяжело опирающийся на палку. На нем золотая мантия, отороченная мехом; его пальцы унизаны кольцами. Он полон величия, но я вижу повязку, выпирающую под его тугим белым чулком.

Дамы приседают в глубоких реверансах, колышутся юбки. До меня наконец доходит, что это, должно быть, мой внучатый дядя король, который выглядит гораздо старше, чем на своих портретах, так что я следую примеру других, молясь, чтобы он не заметил моей оплошности.

— Прошу вас, леди, садитесь, — приказывает он высоким властным голосом. — Кэт, да у вас здесь веселое общество. А кто эта юная леди, которая так выразительно читает?

Он широко улыбается мне, хромая через всю комнату, чтобы занять кресло, освобожденное королевой.

— Сир, это ваша внучатая племянница, леди Джейн Грей, дочь маркиза и маркизы Дорсетских, — отвечает она ему своим мягким, мелодичным голосом.

— Тогда, Фрэнсис, примите мои поздравления с такой дочкой, — обращается король к моей матушке. — Славная у вас девочка. — Он оборачивается ко мне. — Сколько тебе лет, Джейн?

— Семь лет, сир, — отвечаю я, пытаясь унять дрожь в голосе, ибо меня приводит в смятение беседа с таким великим человеком.

— Ты слишком мала для своего возраста, — замечает он. Я внутренне содрогаюсь, но он добавляет: — Но, несмотря на это, красива.

— В семье моего мужа девочки вырастают поздно, ваше величество, — говорит матушка. Я настораживаюсь: такого я еще не слышала. — Она сейчас маленькая, но потом подрастет.

Мой дядя ласково треплет меня по подбородку.

— Кровь Тюдоров, безо всякого сомнения! — восклицает он, и матушка заметно приосанивается от гордости.

Какое облегчение! Я произвела хорошее впечатление на короля, и она наверняка мною довольна.

Его величество поднимает своих склонившихся в реверансах дочерей и целует.

— Я смотрю, вы занимаетесь рукоделием, Елизавета, — говорит он. Тут она предпочитает помалкивать о своей нелюбви к рукоделию, лишь сладко улыбается. — А как ваша латынь?

— Я читаю Цицерона, сир, — с гордостью отвечает она. — De finibus bonorum et malorum.[8] He желает ли ваше величество, чтобы я прочла отрывок?

Король одобрительно кивает.

— Quamquam, — начинает она, — si plane sic verterem Platonem aut Aristotelem, ut verterunt nostri poetae fabulas, male, credo, mererer de meis civibus, si ad eorum cognitionem divina ilia ingenia transferrem, sed id neque feci adhuc nec mihi tamen, ne faciam, interdictum puto.[9]

Я с восхищением наблюдаю за ней. Как мне хочется быть такой же умной, как леди Елизавета, чтобы понимать все, что она говорит.

Король, скорчив гримасу, изрекает:

— Gloriosus inveteratus turdus!

Все начинают смеяться. Заметив мое недоумение, он наклоняется и снова треплет меня по подбородку.

— Это означает: хвастливый старый дурак, — поясняет он с усмешкой.

— Bene loqueris, — говорит Елизавета. — Хорошо сказано! — И мы все хихикаем.

Король оборачивается к леди Марии.

— Как ваше здоровье, дочь моя? — спрашивает он.

— Боюсь, что меня опять стали мучить головные боли, сир, — отвечает она ему.

— Вы принимаете порошки, которые я велел для вас изготовить?

— Да, сир. И чувствую себя немного лучше.

— Отлично. Ну а теперь мне, может быть, удастся вас развеселить. — На лице короля появляется проказливое выражение. — Как бы вам, леди, понравилась непристойная шутка? Ничего оскорбительного, конечно, всего лишь острота, чтобы вызвать у вас улыбки.

— Разумеется, милорд, — улыбается королева.

— Тогда скажите-ка, как определить, что у болтуна хорошо подвешен язык? — говорит он низким доверительным голосом.

Женщины прыскают от смеха. Я не вижу здесь ничего смешного, да и леди Мария выглядит озадаченной и непонимающей.

— И как же определить? — спрашивает королева.

— Нельзя просунуть палец между его шеей и веревкой! — отвечает король, смеясь и возбуждая еще большее веселье. Я вежливо улыбаюсь. Мария хмурится.

— Я не понимаю, — говорит она.

— Тогда давайте попробуем другую шутку, дочь моя. Какая разница между мужем и любовником?

— Я… я не знаю, — отвечает Мария.

— Примерно четыре часа, — бормочет король с ухмылкой.

Раздаются взрывы смеха. Я по-прежнему в недоумении, равно как и Мария.

— Я сожалею, но смысл полностью ускользает от меня, сир, — говорит она.

— Ну тогда я сдаюсь, — говорит он. — Отрадно сознавать, что моя дочь столь добродетельна, что не понимает ни единой непристойности.

Он поворачивается к моей матушке, и его лицо снова становится серьезным.

— Как обстоят дела с образованием леди Джейн, Фрэнсис? Кэт кое-что мне рассказывала об этом.

Матушка только рада поведать ему о больших планах, подготовленных совместно с королевой в отношении моего образования. Особенно она подчеркивает то обстоятельство, что меня будут учить так же, как принца и леди Елизавету.

Я стою и слушаю в оцепенении, не в силах до конца поверить, что имею не только честь находиться рядом с королем и королевой, но и возможность наблюдать их простые и дружеские отношения.

Непринужденность, свободная обстановка, то, что король снисходит до шуток и смеха вместе с нами, как простой смертный, все это изумляет меня. Трудно совместить образ этого веселого старика с тем, что я ранее слышала о его величестве. Я знаю, что он не всегда такой весельчак и балагур. Матушка однажды рассказывала, что в иные дни, когда больная нога особенно его беспокоит, он становится похож на затравленного медведя, и еще говорят, что он раздает оплеухи своим советникам, если бывает ими недоволен, и что приходит в бешенство от малейшей дерзости. Это тот самый грозный монарх, который приказал отрубить головы двум своим женам, и все же вот он здесь, на моих глазах, веселый и заботливый отец, сидит со своей женой и дочерьми и обсуждает домашние дела, как простой смертный, и вовлекает всех нас в общий разговор, чтобы мы чувствовали себя свободно.

Но идиллия длится недолго. У короля назначено государственное совещание. Сердечно с нами попрощавшись, он крепко целует королеву Екатерину в губы. Вскоре после этого наступает и нам пора отправляться домой, но перед нашим уходом королева отзывает в сторону миссис Эллен и говорит ей что-то полушепотом, поглядывая на мою матушку. Матушка увлеченно беседует с другой дамой и не замечает этого.