В лунном свете было видно, что комната находится высоко над землей. Внизу ползли светящиеся точки — факелы или светильники, из тьмы доносились скрежет металла, буханье молотов, скрежет и шварканье напильников. Убежище похитителей недалеко от порта, догадался я, где-то рядом с мастерскими. А потом я поднял глаза и понял, что ошибся. В звездном небе прямо передо мной словно треугольник тьмы, окаймленный пурпурной линией рабочего свечения, возвышалась Большая Пирамида. Что-что, а Машину Машин, я узнаю даже в полном мраке!
Вернулся страх. Как близко подобрались безумцы, ведомые Безумным, к самому сердцу миропорядка! Значит, они и впрямь хотят выпытать тайну устройства, а вовсе не мутят разум пустыми разговорами, чтобы приготовить меня к принятию их преступного установления. Но что я знаю, кроме ходовой части?
Страх ушел.
Но все же знаю немало, спохватился я. Пусть недоступно мне высшее знание о том, как и почему совмещенные объемы пирамид больших и малых перемещают нас из мира в мир, пусть неведомы точные размеры вложенных особым образом друг в друга тетраэдров, но все же под пытками могу вспомнить, на какие углы доворачивал тяги, каким мирам соответствуют деления на конусах…
Так меня бросало то в жар, то в холод. Светящиеся линии на гранях машины распались на огненные точки и замерцали, знаменуя о том, что где-то прибыл или убыл со звезд еще один отряд. Я преисполнился решимости прыгнуть в окно, дабы язык мой не нанес ущерба роду механиков. Но тут голос за моей спиной произнес:
— Зрелище, достойное богов, не так ли?
Я обернулся. Пока я предавался горестным размышлениям, хозяин краба исчез, а в комнате возник седовласый.
— Мы вместе заберемся внутрь этой звездной машины, — сказал седовласый, и ты покажешь, как открываются пути на другие миры. Потом мы тебя отпустим, щедро наградив.
— Безумие и впрямь одолело вас, отщепенцев проклятых, — презрительно ответил я, посмотрев на него свысока. — Охрана и близко не подпустит, им велено жечь всякого, кто подойдет без дозволения. А даже если и удастся хитростью проникнуть внутрь, ничего не выйдет!
— Это почему? — нахмурился седовласый. — Разве это не звездная;..
— Да потому, что это и не машина вовсе, хоть и зовется главной машиной! Она сама никуда не перемещает, а лишь споспешествует перемещению. Там же, где ее малые подобия, охраны не счесть.
Тайны я никакой не выдал, это знание не могло им помочь. А захотят проникнуть на стоянки звездных машин, им конец, да и мне заодно.
Седовласый выказал беспокойство:
— Так, значит, отсюда мы никуда не сможем отбыть?
— Ну почему. — Я прищурил глаза. — Думаю, до ближайшей управы вполне можем переместиться на вашей колеснице. Тогда вам прощение выйдет, если сами вину свою признаете и от Безумного отречетесь.
Он улыбнулся в усы.
— А все-таки мы не ошиблись! Ты и впрямь разбираешься в машинах. Может, ты кибернейос разжалованный или механик преступный? Откройся, за что тебя отрешили от должности, в чем твоя вина?
Я отвел глаза, чтобы он не мог догадаться о моих мыслях. Выдать себя за кибернейоса, отвести их к ближайшей стоянке, а там… Увы, с сожалением вздохнул я, потом ведь никто не узнает, что я не по доброй воле с ними шел.
В комнату вошли человек в бурнусе и парень с рукавицей. Впрочем, рукавицу он уже снял.
— Сам он ничего не скажет. — В голосе седовласого я услышал легкое сожаление. — Но поиск наш был успешен, ведите его к Большому Господину.
— К какому еще… — Я хотел вскочить на подоконник, но седовласый крепко ухватил меня за плечо.
Борьба была короткой и бестолковой. Я заработал несколько синяков и разбил пальцы о челюсть молодого парня. А в ответ Чопур пнул меня в живот, да так, что я отлетел к стене.
Вскоре меня вели какими-то полутемными коридорами, а потом погнали вниз по захламленным лестницам. Почти во всех окнах, которые я успел разглядеть, не было стекол. Значит, мы в заброшенном доме или в башне. Лестницы сменились узким лазом, вырубленным в камне. Один из тех, кто шел сзади, запалил факел.
В одном месте лаз расширялся, перейдя в большую пещеру. В противоположном углу виднелась черная дыра, а у дыры, встав на одно колено, кто-то целился в нас из метателя. Седовласый прошел вперед и что-то шепнул стражу. Тот кивнул и отвел в сторону огневой раструб.
Меня подтолкнули к дыре. В мечущемся свете факела я заметил, что страж прислонился к грубо обтесанному куску известняка. Неумелый скульптор попытался вырезать на нем сегменты и сочленения, но вышло так плохо, что в другом месте это могли счесть оскорблением достоинства менторов.
Вот тут я понял, куда и к кому меня ведут, ноги мои подогнулись, а в глазах помутилось. Все страхи, что были до того, исчезли, потому что беспредельный ужас поглотил их.
Меня успел поддержать Чопур.
— Что, страшно? — шепнул он.
В голосе его не было злорадства.
Прошли в другую пещеру, гораздо большую, чем первая. От сильного мускусного запаха глаза слезились, а пока я протирал их, в пещеру влезли все остальные. Здесь не было нужды в факелах или светильниках, потому что стены были покрыты рисунками, излучающими слабый красный свет. Огромные изображения зверей и насекомых, причем многих соратников я просто не узнал — количество ног и челюстей не могло принадлежать ни большим, ни малым, а некоторые были наполовину животными, наполовину соратниками. Огромный ментор в углу был изображен…
Нет, это не рисунок! Сердце мое словно сжала холодная рука, а желудок, наверно, свернулся в кулак. За все мои годы только два раза пришлось воочию узреть Ментора. Первый раз — когда после детского дома возвращался в лоно семьи, второй — когда посвящали в механики звездных машин. Детские воспоминания смазались, помню лишь, как мимо растерянных детишек скользнул огромный соратник, выше всех воспитателей, а потом одного из малышей увели радостные воспитатели — их подопечный удостоился перевода в Троаду. А во время посвящения все было по-другому — нас ввели в зал, сияющий от начищенной позолоты светильников, и там в окружении служителей на большом помосте возвышался Ментор всей Ахеиды и Аттики. Со своими одногодками на краткий миг ощутил я тогда невыразимое слияние…
Теперь же сам Безумный Ментор заполучил меня, и живым точно не уйти. Неодолимая сила потащила меня вперед. Это не было похоже на радостное единение, грубая сила невидимой рукой больно толкала в спину, отзываясь мучительной болью в позвоночнике и щекоткой в голове.
И вот я стою перед Ментором, без страха рассматривая его огромное тело и даже пытаюсь сосчитать сегменты и сочленения, покрытые редкими шипами. Я понимал, что спокойствие мое неестественно и наведено Ментором, но это тоже не пугало. Ментор был нездоров — его хитиновая оболочка во многих местах было словно изъедена, зеленоватые пятна, как лишайник, расползлись по коричневой броне панциря, а антенны свисали дрябло и — я бы сказал — уныло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});