- А что рассказывать-то? Ну… жилье мне нужно, на месяц, может быть на два. Пока не устроюсь куда-нибудь на работу, да и жилье какое-никакое подыщу.
- Да про себя рассказывай: кто, откуда. А то, мне Игнатьич сказал только – что, мол знакомца одного племяш… дескать откуда-то с Северов приехал. Хочет на работу устроится.
- Ну… я много, где поработать успел – и в Самарово работал, недолго, правда – с осени – до весны. В Губе вот чуть не два года проработал. Сначала на лесозаготовках, потом – на лесоскладе. Вот… деньжат чуть подзаработал, решил в большой город податься – здесь, говорят, устроится легче. Да и с работой – проще, выбирай, что больше нравится!
На первый взгляд, Сергей не понял, почему Савоська сказал, что Евдокия – баба суровая. Приятная такая бабуля, чистая, ухоженная.
Ну – как может быть ухоженной бабка с шестью десятками лет за плечами. Но потом, заметил, что, вроде и улыбаясь, кивая его рассказу головой, бабуля – глазами-то не улыбается, все сканирует, сканирует его. И одежду, и лицо. Даже вроде бы и к рассказу толком не прислушивается.
«Что твой опер! Все поддакивает, улыбается, а сама ловит, ловит на противоречиях. Отмечает, как рассказ соотносится с эмоциями на лице, жестами. Ну – тут бабуля тебе ловить нечего! Я в такие игры играть умею – чуть не два десятка лет в ментовке. Пусть и не опер, но головой работать умел, с людьми разговаривать, да внимание мелочам уделять!».
Сергей рассказывал бабке свою легенду, а сам, в свою очередь, поглядывал, как бабка все это воспринимает.
- А лет-то тебе сколько?
- Так… восемнадцать же.
- Ишь ты! А я уж думала – постарше ты! Вишь – и вымахал, и плечи вон какие! У меня-то сыны – куда старше, а и поменьше тебя будут, и по-щуплее.
Сергей пожал плечами:
- Ну… в батю, наверное… тот и высок был, плечами не мал.
Потом Сергей рассказал свою легенду, про сиротство, детский дом, житье-бытье у тетки в Тобольске. Потом – про путешествия по Сибири.
- А дядька-то твой, знакомец Игнатьича, где был все это время?
- А я и не знаю… Они с теткой уж лет десять, а то и больше, как не жили вместе. Как хворать она начала, так он и уехал. А куда – не знаю. Я его и видел-то за это время пару-тройку раз всего. Когда он в Тобольск приезжал, батю попроведовать. В последний раз в Самарово встретились случайно, зимой. Поговорили, он и говорит мне – езжай, мол, в Никольск. Там устроится проще будет, и знакомец мой там живет. Я, говорит, про тебя ему отпишу. Вот так – я здесь и очутился.
- А куда устроиться-то хочешь?
- А вот это я и не решил пока. Город-то большой, работы много разной… А то и учиться куда пойду. В школе-то я учился неплохо, подходяще так… Деньжата на первое время есть, а там – видно будет. Но сидеть – не буду. Что-то да найду…
Бабка, видно что-то для себя решив, встала:
- Ну ладно… Так и быть! Игнатьичу я верю, хотя и сдавать комнату – не думала. Сын у меня там живет, все не жениться никак, все лучшей доли ищет. Сейчас вот, весной – тоже на Север завербовался. Там, говорит, деньги получше платят. Пока – до осени, а там – как пойдет!
Сидя все это время на табурете, за столом на кухоньке, Сергей все выглядывал ненароком – где тот угол, куда его определят, в случае успехов в переговорах.
Помещение кухни было перегорожено дощатой стеной с проемом, в котором виднелся край кровати. Потом – еще проход в другую комнату. Но что там – видно не было, сам проход был плотно задернут занавеской.
К его удивлению, хозяйка повела его в ограду, потом они обошли дом вокруг, по ухоженному огороду с аккуратными грядками, вдоль стены и зашли с другой стороны. Здесь был еще один вход в дом.
- У меня, как дед помер – старший-то сын уже большенький был. Год-два и заженихался. Потом и обженился вскорости. Вот, мы эту перегородку в доме-то и сладили.
Получалось, что пятистенок, по средней стене делил дом на две половины. Но половины не ровные, одна побольше, другая поменьше. Вот в меньшей половине и стал обитать хозяйкин старший сын с женой.
«А проход меж половинами, выходит, заколотили».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сергея это даже больше устраивало. Это было – вообще замечательно!
Евдокия Петровна открыла входную дверь ключом.
«Ага… такие же сени, как и с той стороны. Даже – это одни сени были, потом их тоже разгородили».
Внутри оказалась небольшая кухня, и, такая же небольшая, комнатка. Печь – одна, и на кухню, и на комнату, куда она выходила задней стенкой.
«А что, даже уютно! Кровать хорошая, стол, этажерка, шкаф вот – он-то и закрывает, скорее всего, бывший проход. Который заколотили. И на кухне – все необходимое есть: тоже столик небольшой, пара табуретов, какой-то столик – под посуду. Нормально! Беру!».
- Евдокия Петровна! А сын-то старший с женой, он – где сейчас? – младший-то – понятно, за длинным рублем рванул.
- Да он же отучился у меня, еще до женитьбы. Путейский он. Вот они и уехали в Красноярск. Там ему и должность пообещали, и работу получше!
- Мне нравиться, хозяйка! Даже – очень нравится! Давайте договариваться! – «ага… а то время идет, а мне еще к Савоське в столовую плестись! Попробуй ее еще найди, вот так вот сразу – да не зная!».
- Сразу скажу – девок не водить! И компаний чтобы никаких! Чуть что замечу, не обессудь – вон Бог, а вон – порог!
- Да что уж Вы так-то? Согласен я! И девок у меня нет. И какие компании – я только приехал, и не знаю никого?!
- Ну – дурное дело-то, оно нехитрое!
Сговорились по сорок рублей в месяц. Сергей цен по-прежнему не знал, и решил – от добра, добра не ищут!
- Завтракать-то и у меня можешь. Только сразу предупрежу – встаю я рано. Пенсия у меня махонькая, вот – носки, да варежки вяжу, на рынке продаю. Все какая прибавка!
Договорились, что, если Сергей вдруг проспит, хозяйка завтрак ему будет оставлять в своих сенях, на столе.
- Там окошко-то на лето открыто, руку протяни, да за занавеской и поставлю. Разносолов не обещаю. Живу я просто, не трактир тут тебе.
- Да я тоже долго спать не намерен. Так и все проспать можно. Дела – они сами себя не переделают! А вот еще – мне сейчас нужно будет уйти. Мы с Севостьяном Игнатьичем сговорились, что от Вас я к нему на службу приду. Он обещал мне с одежонкой помочь – а то приехал в город, где людей полно, а одет – как не пойми кто! Ни на работу не устроиться, ни на учебу – если решу. Стыдно! По одежке встречают, так ведь?
Бабка покивала одобрительно.
- И еще просьба у меня есть – я вот видел у вас баньку в огороде. Мне б с дороги помыться, да бельишко состирнуть, а?
- А вот вернешься, сам и затопишь, сам и воды натаскаешь! Хотя… Верка у меня просилась… мальчонкам своим одежку постирать, да побаниться. Так-то оно – не суббота вроде, но раз так совпало… Скажу ей, протопит, да и воды принесет. И сами, после тебя, помоются, постираются.
- Верка – это… кто?
Бабка неодобрительно покосилась на меня:
- Да соседка… вон – через огород живут. Своей-то бани у них нет. Вот они и повадились ко мне шнырять.
Продолжая идти впереди Сергея, бабка все ворчала:
- Так Андрюшка-то, муж ейный… он вроде и мужик справный, и работящий. Зарабатывает на камнедробильном неплохо. А как аванец, или зарплата – и-е-ех… гулянка на все воскресенье! И дружков евоных полно. Избушка-то у них неказистая. Нет бы – поправить что, а так – то работает с утра до вечера, то гулеванит напропалую! И Верка от него, если и отстает, то – ненамного! Уж и ребятешек полный двор, трое у них… А все ума в голову не дадут! Беспутние они, как есть – беспути! Она-то поломойкой в какой-то конторе работает. А там – какие деньги? Слезы! Как прогуляются – глядь! А денег-то и нету. И все тогда по соседям ходит, все копейки до зарплаты сшибает! Вот я – тоже, где чем помогу, когда мальчонкам носки свяжу, когда какую копейку дам. А они мне тоже помогают – вон и огород приберут, и с дровами там, где – снег почистят, и еще что…
Дошли до бабкиной половины. Сергей взял свой вещмешок, бабуля отдала ему ключ от теперь его уже половины. Пусть и съемной, и непонятно – на какой срок это будет его дом. Деньги он ей передал сразу за месяц.