Читать интересную книгу Орёлъ i соколъ - Лебедев Andrew

– И более того, – сделав очень серьезное лицо, каким-то не своим голосом сказал Цугаринов, – и более того, Саша, теперь личные счеты с Ходжаевым есть и у тебя.

Саша удивленно вскинул брови.

– Старик велел мне передать тебе, что Катюша твоя у Ходжаева.

– Что? – вскрикнул Саша и лицо его мгновенно исказилось, – что вы сказали?

– По нашим совершенно точным данным, Катюша твоя жива-здорова и является личной пленницей и собственностью господина главного террориста, он ее только что вместе с сотней других красивых невольниц приобрел для своего дома в Эр-Рийяде, приобрел на Интернет-аукционе, на знаменитом андижанском торжище рабынь.

У Саши ком подкатил к горлу.

– Мне поручено тебе это передать, Саша, – сказал Цугаринов, – мы сочувствуем тебе, Катюша в положении, мы в курсе. Мы понимаем, каково тебе…

В портал въезжали молча.

Бетонка притиралась здесь к скале и алюминиевые будки с охранниками, выкрашенные в коричнево-белый полосками камуфляж, почти сливались с каменной стеной, так же почирканной снежно-белыми вертикальными полосками.

Вышедший к ним начальник КТП заглянул вовнутрь УАЗика, увидев Цугаринова, молча кивнул и сделал шаг назад.

Шофер включил первую и машина поехала мордой прямо в скалу…

Но вот часть каменной стены внезапно сдвинулась в сторону, открыв черное пространство входа в самый секретный мир… Туда, где теперь сосредоточилась надежда России.

УАЗка въехала в тоннель и гулко шурша шинами по бетону, помчалась по выложенной тюбингами трубе – такой знакомой для пассажиров московского и питерского метро трубе перегонного тоннеля, как будто следующей станцией сейчас объявят Автово или Краснопресненскую. …

Лифт опустил их на шестой горизонт.

– Старика не обижай и вообще, держи хвост пистолетом, – пнув Сашу в спину, напутствовал его Цугаринов.

Прошли по коридору.

Охрана, узнавая Цугаринова в лицо, всюду пропускала их.

Дверь без таблички и без номера – стальная дверь, каких в этом коридоре не менее полу-сотни…

Цугаринов открыл ее перед Сашей и молча – пропустил первым внутрь.

– Здравствуй, Мельников, – Старцев поднялся со стула и протянув Саше руку, сделал шаг ему навстречу.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – ответил Саша.

Сашино лицо, не смотря на напутствия Цугаринова было напряжено…

Расстрельное дело – в час "Ч" не выйти на связь и заняться личными делами.

– Ну что, пропащий! – добродушно крякнул Старцев, обнимая Мельникова, – Родину позади жены поставил?

– Простите, товарищ генерал, – смущенно отводя глаза, сказал Мельников.

– Бог простит, – назидательно заключил Старцев, – ты, дурачина в том неправ, что Родину и жену разделил в своей голове, а эти два понятия должны быть для бойца нераздельными, понял?

– Понял, товарищ генерал, – кивнул Саша, сглатывая слюну.

– Ни хрена ты еще не понял, – махнул рукой Старцев, – только в команде ты можешь победить, а ты волком-одиночкой хотел, эх ты! ….

Булыгин-Мостовой выглядел вальяжным, довольным собою умным модником.

Баринов про Булыгина-Мостового как-то сказал – Dedicated follower of fashion.

Хотя сам Булыгин-Мостовой про Баринова не единыжды говорил, что тот -пижон.

Теперь они сидели в студии, как те самые голубки и довольные собою, своими умами и мыслями – ворковали.

– Но вернемся к нашим баранам, – сказал с экрана Булыгин-Мостовой, – арабы, как представители типично восточной культуры лишены ощущения времени. Для них все представление о достойной мужчины деятельности – это торговля или выполнение каких то менеджментских функций. Работа на производстве для араба постыдна и связана с внутренними страданиями. Мужчина в их понимании не должен работать на производстве – он должен руководить, торговать, быть полицейским или военным – то есть, представлять власть. И вот из числа тех, кто в первое время был вынужден работать на конвейере, выделился слой менеджеров и своей элиты, которая выполняет природные функции руководить и торговать.

– Да, важный момент! – согласился Баринов, это означает, что в цивилизации, араб только потребитель ее благ, но не производитель, а это значит…

– А это значит, – кивнул Булыгин-Мостовой, – а это значит, что завоевав Европу, они не смогут поддержать того райского состояния цивилизации, того Парижа и того Лондона, благами которых они так любят пользоваться.

– Да, – радостно подхватил Баринов, – араб должен только пользоваться. Настоящий мужчина себя работой не утруждает. Работать должна женщина, а он – должен быть начальником. И если количественный порог присутствия мусульман в Европе будет перейден, то экономика Европы просто рухнет, потому что с проникновением мусульман в менеджмент, начнется коррупция, еще хуже чем в Киргизии, Азербайджане и так далее. Представьте себе, если переселить азербайджанскую элиту в Москву, что будет? Коррупция усилится в десятки раз, и все закончится резней. И рано или поздно, Европа превратится в какое то Марокко или Ливию.

– Вы правы, – согласился Булыгин-Мостовой, – как писал Шпенглер в Закате Европы – будут какие то феллахи и все вернется на какой то первобытный уровень. Все местные народы будут истреблены или выродятся.

– Да, – перебил собеседника Баринов, – арабы, захватив Европу не смогут сохранить ее в том блеске, в который ее привели трудолюбивые европейцы, Вот существует иллюзия, будто Рим с приходом варваров передал им – варварам высокую культуру… Будто, цивилизация сохранилась с заменой римлян варварами. Будто работали акведуки и водопроводы, сохранилась письменность и так далее. Все это чушь. В Италии до Атиллы было 25 миллионов человек. С приходом варваров, несмотря на гигантский приток населения… население сократилось до… пяти миллионов человек. В самом Риме до прихода варваров было два миллиона, а осталось… четыре тысячи. И Рим превратился в большую деревню, где паслись козы, потому как некому стало следить за городским хозяйством. Был утерян секрет организации жизни в большом мегаполисе.

Как так? Зачем мне заботиться о городском хозяйстве? Я пришел сюда, чтобы пользоваться.

У арабов, с одной стороны это презрение к европейцу. Потому как европеец – это презренный алкоголик, который не заботится о семье, семья у европейца разваливается, он еще и атеист, который верит только в силу денег… Мусульманин его презирает, потому как государство европейца основано не на социально-религиозной базе, а на экономической. Европеец – это презренный жалкий ублюдок, которого надо истребить. Он не соблюдает ни одного из тех правил, которые предписываются Исламом. А с другой стороны, этот европеец – технологически его – мусульманина обошел. С одной стороны он его презирает, а с другой стороны он ему завидует.

Как же так, у этого ничтожного алкоголика такая роскошная машина, а у меня, правоверного мусульманина – ее нет. И поскольку сам он ее произвести или заработать не может. Он эту машину рано или поздно – отнимет. Потому что он знает, что неверного можно убить. И Аллах за это не накажет.

И процесс отнимания у идеологически ослабевшего – он рано или поздно – обязательно произойдет Поэтому, если алжирцы оккупируют Францию, им надо будет содержать определенный процент работоспособных французов для поддержания Парижа в том состоянии, в котором ОНИ смогут пользоваться его благами. Иначе, Елисейские поля превратятся в вонючий восточный базар. А Сена в сточную канаву.

Если потоком в Европу пойдут мусульмане – рухнет все. Будет хаос.

– Значит, с точки зрения статистики, когда то, в одночасье, это куммулятивное накопление числа мусульман в Европе перевалит за критическую отметку, и айсберг перевернется кверх ногами? – спросил Булыгин-Мостовой.

– Да, – согласно кивнул Баринов, – Совершенно верно, если дело так пойдет, то к середине века Париж, как и другие европейские столицы перестанет быть той привлекательной витриной цивилизации, и станет походить на Стамбул или Каир… К этому и идет, но по – Шпенглеровски, мусульмане, конечно хотят вырваться на новый уровень, они хотят жить с европейским комфортом. Запад слишком долго размахивал у них перед носом всеми своими благами, мол, вот, смотрите, как у нас все здорово! Они и советским тоже кричали – смотрите, у нас мерседесы, у нас Мулин-Руж – давайте к нам, к нам! А теперь, заполучив 15 миллионов эмигрантов – они ужаснулись. Эти толпы так долго охмуряли, а когда они хлынули, стало страшно.

– Как тебе эти умники? – спросил Старцев, когда Саша отсмотрел материал.

– Они говорили в самую точку, все произошло как по ими говорённому, – ответил Мельников.

– Твоя первая задача, – сказал Старцев, кладя Саше руку на майорский погон, – твоя задача сейчас, как можно скорее привезти этих профессоров сюда, найти их в нынешней Москве и привезти их сюда в бункер. От этого будет зависеть успех нашей дальнейшей борьбы. ….