Читать интересную книгу Симранский Цикл Лина Картера - Майерс Гари

Каолин кивнул. Он слыхал о подобных огненных демонах и об опасности заключать с ними договор. — Вот почему, могучий африт, — промолвил он, — я умоляю тебя, в твоей мудрости, объяснить значение этой странной метки на моей груди.

Юный волшебник распахнул свою безрукавку, чтобы показать обнажённую грудь.

— О проклятый Каолин, это — метка самого огненного султана, знак и печать того, кто носит имя Ктугха, кто царит над всеми огнями в прошлом и будущем, по всему космосу. Это — знак, предзнаменование, означающее, что ты, злосчастный чародей, должен быть немедленно принесён в жертву таким образом, как ты наблюдал.

Вполне естественно, что Каолина не привлекала подобная перспектива.

— О сострадательный дух, — отвечал он дрожащим от страха голосом, — как можно избежать столь ужасной и тягостной участи?

Африт склонил голову, закрыл и снова открыл глаза. Затем торжественно ответил: — Чтобы избавиться от огненного знака, ты должен призвать символ того, кого называют Итакуа — демона, шагающего по ветрам.

Это имя было незнакомо Каолину, но такое описание пробрало его до костей.

— Ищи края льда и снега, — продолжал африт, — где ужасы налетают с ветрами и молниями. — И на этом зеленокожий африт оставил Каолина, исчезнув в клубе розового дыма.

— Края льда и снега? — вслух удивился Каолин. Где же искать подобное место? Определённо, не где-нибудь поблизости, ведь в землях, окружающих Йетлерианские Холмы, постоянно царила солнечная погода. Каолин с трудом представлял, где вести поиски, чтобы найти то мифическое царство, о котором рассказал африт. Да мог ли он вообще отправиться туда, с нависшей над ним ужасной огненной погибелью?

Его отчаянный взор упал на волшебное зеркало и Каолин обозвал себя глупцом. К чему выходить из пещеры, когда все земли былого и грядущего, и все возможности могли немедленно предстать перед ним?

Каолин опустился перед зеркалом на колени и постарался представить любую землю, схожую с описанием африта. Перед его мысленным взором возникли смутные образы ледяных пустошей и высоких островерхих гор, укутанных снегами. Вскоре волшебное зеркало замерцало и Каолин улыбнулся. Его сосредоточенное воображение трудилось над кристаллом, вызывая пейзаж, о котором говорил африт.

Перед ним предстал пустынный край, раскрашенный в белое и на вид совершенно покинутый. Тускло-жёлтая сфера, ослеплённая плёнкой облачной катаракты — солнце в небесах над ним, безуспешно пыталось согреть это заледеневшее царство. Землю покрывали густые леса, ветви деревьев в них согнулись и отсырели от снежного бремени. Озёра и реки замёрзли, и потоки водопадов застыли целиком. Это был ужасный, беспощадный мир бесплодной стужи, заставивший сидящего Каолина задрожать.

Каолин давно узнал, что силой своей воли мог осматривать призванные видения, словно двигая телескоп. Этим способом он стал изучать заснеженное царство, будто птица, летящая над убелёнными верхушками деревьев. Опускаясь и взлетая, Каолин искал нечто, хотя и не знал, что именно. Может быть, ключ к разгадке загадочных слов африта или, возможно, Каолин думал, что, испытав это видение, он избавится от метки на груди.

Через некоторое время Каолин оказался над заснеженной поляной со скоплением маленьких деревьев, чахлых и мрачных. Их искривлённые очертания казались странно знакомыми и, подлетев поближе, Каолин наконец встретил обитателей этого белого ледяного царства. Это оказались мужчина, женщина и ребёнок, замёрзшие прямо там, где стояли. Выстроившись в круг, они казались погибшими во время поклонения высокой костлявой фигуре в середине их собрания.

Заинтересовавшись, Каолин приблизился. То, что он увидел потом, наполнило его ужасом, когда костлявая фигура встретила его взгляд мириадом разнообразных глаз. Это была вовсе не статуя! Скорее это была омерзительная проклятая тварь, живая под покровом льда. Каолин, скорчившись от ужаса в чёрном кристалле, развеял видение и вновь очистил зеркало.

Заледеневший телом и разумом, молодой волшебник распахнул безрукавку, чтобы увидеть, не исчезла ли метка проклятия. В этом он оказался разочарован, но и изумлён, ибо у пламенного символа теперь появился спутник. Прямо под первой меткой находилось бледное затейливое изображение, фигура из шести точек, расходящихся от центрального луча. Каолин распознал в ней древний алхимический символ снежинки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эта метка на ощупь чувствовалась холодной, столь же холодной, как было горячо пламя над ней. Поддавшись панике Каолин вновь обратился за помощью к волшебному зеркалу, на сей раз вызвав из эфира другого африта.

— О дважды проклятый Каолин, — молвил африт, после того, как смертный показал ему новое пятно. — Ты носишь метку ледяного султана, знак и печать того, кто зовётся Итакуа. Это — знак, предзнаменование, означающее, что отмеченный им погибнет, замёрзнув.

По правде говоря, эти слова повторяли сказанное первым афритом; да и не только это, но и сам новый демон явно походил на него. Лишь борода была короче и кожа скорее розовая, чем зелёная.

Каолин перевёл взгляд со своей запятнанной груди на африта, с отчаянием, которое быстро превратилось в гнев.

— Демон, — произнёс он с возмущением в голосе: — другой африт, твой сородич, если не брат, подсказал видение, которое привело ко второму проклятию. Как мне избавиться от двух таких зачарований?

Африт неистово затряс головой, его зеленовато-розовые челюсти задвигались. Это внезапно прекратилось, но глаза продолжали вращаться. Затем существо ответило, дрожащим и неровным голосом.

— О ты, бедный Каолин! Чтобы избавиться от двойного проклятия огня и льда, ты должен призвать символ повелителей воды, морских отродий, хозяина и властелина которых я не осмелюсь назвать по имени. Найди подводные гробницы Р’льеха, злосчастный Каолин, и там ты сможешь смыть и растопить свои проклятия.

Затем африт пропал в облаке синего дыма.

Молодой волшебник был не только встревожен, но и до крайности напуган. Поистине, казалось что, чем больше он пытается избежать своей участи, тем хуже она становится. Каолин успокоился перед нелёгкой задачей, затем занял своё место перед волшебным зеркалом.

— Р’льех, — подумал он вслух. — Подводные гробницы, — прибавил он. Через несколько мгновений в чёрном кристалле затанцевали искорки света, искорки, которые слились в подсвеченный синим подводный ландшафт.

У Каолина перехватило дыхание. От необъятности подводного города перед ним, этого царства гигантских каменных монолитов и титанических базальтовых гробниц, грозила закружиться голова. Копья света, бьющие вниз от голубоватого полога океана, освещали хаотически сложенную каменную кладку. Большую часть города украшали водоросли и моллюски, которые, вместо того, чтобы скрывать омерзение, внушаемое каждым камнем и жуткими плоскостями, сами образовывали некую прокажённую, зловредную жизнь. Город лежал в руинах и Каолин затрепетал при мысли, какие же геологические потрясения могли сотворить нечто в подобных масштабах.

Внимание Каолина привлёк косяк рыбы, когда стремительные серебристые создания быстро пересекали разбитые усыпальницы и расколотые купола. Приглядевшись, он увидел, что это были не рыбы, но морские девы, прекрасные полуженщины с длинными колышущимися волосами и маленькой упругой грудью. Когда любопытство побороло удивление, Каолин позабыл свою главную цель — избавиться от двойного проклятия, запечатлённого у него на груди.

Юный волшебник послал своё видение вперёд, вслед за за морскими девами, когда те устремились вниз и проплыли между монолитами. Скоро этот путь повёл их и его вниз по колоссальным ступеням, размер которых ошеломил Каолина своим подразумеваемым значением. Довольно странно, но спускаясь с морскими девами, он не оказался во тьме; напротив, водные глубины сохраняли голубоватое свечение, не внушавшее Каолину ни малейшей тревоги.

Достигнув подножия лестницы, морские девы рассеялись поодиночке, все прекрасные создания скрылись, словно от некоей внезапной тревоги.