Когда это они стали любимыми? Ну как же так, Эшли?
Внутри что-то ломается и падает камнем вниз, никак не могу взять за толк, как такое возможно. В голове всплывает бита в номере «зеленого» Тома. Ну конечно, это же та самая бита, с зазубринами на пробке, которой мне однажды довелось приложиться к подонку Микки! Как я сразу-то ее не узнала? Нет, все-таки мало я била Мика!
Теперь хочется ударить себя, да посильнее, чтобы выбить эту горечь из головы… Столько лет дружбы с Эшли, а она сходится с виновником моих бед! В груди щемит, что сердце вот-вот разорвет на части, но мне плевать! Краски жизни меркнут после осознанием действительности. Лучше бы мне этого не знать!
Хочется пожалеть себя и все забыть в страшном сне. Перед глазами тут же всплывает спасительное зеленое варево из золотого пузырька. Подрываюсь к тумбочке и дрожащими руками достаю баночку, выпив разом тягучее содержимое, от которого печет в горле, что я не сдерживаю кашля — абсент отдыхает!
Дело сделано.
Смахиваю прутики бесполезных слез и иду к окну, со всего размаха швыряя флакон в воздух. Некоторое время еще смотрю в темноту, словно убеждаясь в том, что золотой бутылек затерялся в ночной бездне, и обессиленно падаю кровать.
Сейчас все закончится, надо всего лишь подождать…
Люци
Мысли. В последнее время их слишком много в моей голове, они давят на черепную коробку, так и норовя взорвать ее к чертовой матери. Что за дрянь началась в моей жизни? А ведь это еще цветочки, впереди — разговор с отцом.
Впервые я пребываю в таком замешательстве, и это раздражает, выбивает из колеи и даже сдирание кожи с попавших людей в ад меня сейчас не успокоит. И все это пугает меня, сына Сатаны. Когда во мне появилась эта мягкость и апатия к привычному? Бесит!
Осторожно открываю двери дома, но отец уже встречает у порога, держа в руках коробку с шахматами.
— Сыграем, сын? — он предельно спокоен, чертовски напрягает! Молча прохожу за ним в гостиную. — Ты был на высоте, — вдруг начинает отец, за напускным спокойствием я не могу понять, что в нем играет: сарказм или похвала. — Позволить так себя одурачить! Я знал, что тебе не справиться, — его хладнокровный тон ненавистен.
— Зачем же тогда отправлял на задание? Чтобы лишний раз убедиться, что твой сын — слабак?
— Ты слишком глуп и самовлюблен, Люцифер. Воспринимай это как игру. Не думал же ты, что я забуду, какие чувства ты испытывал к этому падшему ангелу? Ливия, так же ее звали?
— Зачем тебе это? — до боли сжимаю в ладони резную фигурку шахмат, что впивается острыми гранями в кожу.
— Видишь ли, Люцифер, в последнее время ты стал слишком самоуверен, забросил учебу, играя в свои нелепые игры. Кстати, шах и мат, — его ладья перекрывает последний путь моему королю. — Ну а сейчас, приступим. Ты же знаешь, что тебя ждет наказание за невыполненное задание.
До этого дня я всегда выполнял задания, а так как отец не отличается особой изобретательностью, то в ожидании наказания я приготавливаюсь ощутить жар, как вдруг тот встает, обходит меня и становится за спиной. Тело резко пронзает невиданная до этого боль.
От неожиданности падаю на колени, лопатки горят огнем, и я до боли в костяшках сжимаю кулаки. Краем глаза вижу на полу свои небрежно валяющиеся крылья, но не успеваю удивиться, как отцовская рука с силой опускается по приобретенным ранам, и новая боль окутывает все естество резью. По венам растекается лава, и я еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать. Всем телом сжимаюсь и слышу издевательский голос отца:
— Ну же, выпусти новые крылья на волю, если хочешь снова летать. Теперь ты знаешь, какую боль испытывают Земные, когда попадают сюда. Убогие, говоришь? Так побудь в их шкуре! — он заливается раскатистым смехом и понижает голос до шепота: — Настоятельно рекомендую сходить сегодня на вечеринку к Иво, только приведи себя в порядок, а то выглядишь жалко.
— Лучше психологию поучу, — язвлю в ответ, с силой выпуская новые крылья наружу, что перед глазами начинают лопаться оранжевые круги.
— Ну как же так, сам Люцифер пропустит вечеринку? Не узнаю своего сына! Неужели тебе неинтересно? — он хитро прищуривается и, усмехнувшись своим мыслям, исчезает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Дьявол! — рычу-таки от боли ему вслед.
Лопатки дико ноют, какая тут вечеринка? Все нутро охватывает злоба, «почувствуй себя убогим» — передразниваю слова отца, старый маразматик ударился в мораль! А может, я просто совершенно не знаю своего отца? Он столько лет правит адом, где необходимо уметь принять решение о дальнейшей судьбе усопших… Стоп, Люци, куда тебя понесло?
Еще немного — и я превращусь в ангела! Нет, пора прекращать! Со всей силы бью кулаком в пол. Надо сходить-таки на вечеринку.
Крылья за спиной уже выросли, сквозь импульсы боли пытаюсь пошевелить ими. Зубы непроизвольно сжимаются, да дьявол с ним! Старый черт думает, что мне и с этим не справиться? Ха! Пора собираться на гребанное пати, тем более, мне не помешает немного развеяться!
Кэт
Переворачиваюсь на живот и понимаю, что мыслей нет, но и память меня не покидает. Либо зелье бракованное, либо на меня не действует. Капельки ярости впрыскиваются в сознание, и я понимаю, что уснуть уже не смогу, пока этот урод Мик ходит по земле и что-то знает о моей смерти! Это все как-то связано, однозначно! Не может быть столько совпадений! Нужно только вернуться на землю, но как? Впереди выходные, заданий не будет, а я просто умру от ожидания! Думай, Кэтрин, думай… Как подчинить водоворот себе?
Решение приходит спонтанно: Люцифер. Наверняка сынок Сатаны может беспрепятственно посещать землю.
Из ванны как раз выходит Вивиан, напевая какую-то веселую мелодию и слегка пританцовывая на ходу. Соседка не стесняется своего нагого вида, даже учитывая то, что в комнату кто-нибудь может войти. Ее смелости и непосредственности нужно еще поучиться.
— Вив, ты не знаешь, Люцифер будет с вами на вечеринке? — аукуратно начинаю я.
— Предположительно, — пропевает она, а я набираюсь смелости, чтобы сказать следущее:
— Тогда я с тобой! — в ответ на мой выпад дьяволица внимательно буравит взглядом.
— Кто сказал, что тебе можно пойти на вечеринку? Она только для ангелов и демонов. К сожалению, Земным туда вход запрещен. Извини, красотка, но придется немного подождать, пока ты не станешь ангелом…
Чертовы правила! Но надо же что-то делать, надо увидеть Люцифера, только он сможет мне помочь! Кривя душой, принимаю соблазнительную позу:
— Мне бы с Люцифером поговорить, можешь устроить? — это ложь во спасение, ложь во спасение!
— Что, не устояла-таки перед обаянием нашего красавчика? — дьяволица игриво сверкает глазами. — Ой, подруга, будь с ним осторожна. Ни одно сердце он разбил. К тому же Джина…
Неосознанно фыркаю в ответ. Зря я это затеяла. Не могу я строить из себя очередную глупышку, влюбленную в Люцифера! Не могу! От перспективы выглядеть в глазах демонессы поверженной обаянием сына Сатаны, меня мысленно выворачивает, и я резко выпрямляюсь.
— Да дался мне он! Поговорить просто нужно.
— Для «просто поговорить» он и не подумает придти, — Вив недоверчиво смотрит на меня, на что я соединяю ладони в мольбе.
— Вивиан, заечка, самая лучшая, пожалуйста, скажи ему что угодно, лишь бы только он пришел!
— Ладно, помогу, чем смогу, — вяло протягивает дьяволица, сдаваясь. — Но ты будешь должна!
— Конечно-конечно! — подлетаю к ней и целую в напудренную щеку.
— Так! Сейчас я спешу, но потом расскажешь мне, зачем тебе все это надо, — строго говорит Вивиан, но тут же сменяет гнев на милость, ослепительно улыбнувшись: — А ты та еще дьяволица, и не смотрите, что белая и пушистая!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Люци
Едва захожу в клуб, как ко мне кошачьей походкой приближается Вив, затмевая своей красотой блеск софитов. По ее томному взгляду понимаю, что сегодня меня ждет настоящее веселье! Неужели старик знал? Предвкушая пылкую ночь страсти с этой дикой кошечкой, чресла воспламеняются до предела.