Читать интересную книгу Итоги № 51 (2011) - Итоги Итоги

Результатов британского расследования с нетерпением ждут многие. Ведь это не первое наступление на программы маммографического скрининга, предпринятое в разных странах. В 2009 году Рабочая группа по профилактической медицине США предложила отменить скрининг у женщин от 40 до 49 лет, который до этого проводился ежегодно. Американские онкологи выступили против, подозревая, что государство хочет просто сэкономить на исследовании, в результате сошлись на том, чтобы проводить его раз в два года. Осенью этого года вновь заработавшая Канадская рабочая группа по профилактической медицине первой же директивой рекомендовала не проводить скрининг у женщин от 40 до 49 лет. После пятидесяти канадки будут теперь проходить скрининг раз в два-три года, а не каждый год, как раньше. Великобритания вроде бы и раньше не баловала своих пациенток чересчур частыми обследованиями, проводя их только после пятидесяти и раз в три года. Если теперь окажется, что и этого слишком много, под сомнение поставят саму идею — найти опухоль так рано, что ее еще нельзя прощупать, и начать бороться с ней, пока не появились метастазы. Что ни говори, а именно этот подход вкупе с современными методами лечения позволяет неуклонно снижать смертность от рака груди в развитых странах — примерно на 2,2 процента в год. Недавно специалисты объявили, что этот вид рака, обнаруженный на ранних доклинических стадиях, излечим практически на 100 процентов...

Однако больше всего обескуражены российские пациентки. Как это частенько случается в отечественной медицине, положение у нас двоякое. С одной стороны, скрининг в России существует. «В соответствии с приказом министра здравоохранения и соцразвития от 2006 года для пациенток от 20 до 40 лет проводится ежегодный врачебный осмотр с пальпацией, после 40 лет — маммография раз в два года», — говорит президент Российской ассоциации маммологов Надежда Рожкова. Тем, у кого есть факторы риска — онкозаболевания у родственников, раннее начало месячных, большой вес при рождении, ожирение, диабет и другие эндокринные расстройства, гинекологические заболевания, — врачи рекомендуют проходить маммографию ежегодно. Эти сроки тоже обоснованны. «Год — как раз тот промежуток времени, за который, при среднем темпе роста опухоли, она успевает увеличиться примерно до сантиметра», — говорит заведующая отделением патологии молочной железы Лечебно-реабилитационного центра Минздравсоцразвития Юлия Подберезина.

Однако в отличие от Великобритании и других развитых стран в России скрининг не является обязательным. Вспомним, как заставляли пациентов проходить флюорографию в советских поликлиниках. В Европе женщин и сейчас вызывают на маммографию — им периодически рассылают специальные письма, напоминая, что пришел срок обследования. А вот в России скрининг — личное дело пациентки. Конечно, по достижении определенного возраста ей не откажут в обследовании и выдадут в поликлинике направление на маммографию, а уж дальше как повезет. Во-первых, может случиться, что сделают не настоящую маммографию, а только половину: стандарт предписывает выполнить четыре снимка — две проекции каждой молочной железы под разными углами, однако часто врачи экономят и делают только одну проекцию. Но и это еще не все. Даже в Москве очередь в маммологическом центре может составить и две недели, и месяц. Ждут самые терпеливые, самые информированные или те, кто уже почувствовал какие-то симптомы болезни. Вот и получается, что решение о том, идти ли к маммологу вообще, правильно ли сделано обследование, в конечном счете принимает не специалист, а сама пациентка. Если ее ничто не беспокоит, она может просто махнуть рукой на обследование. Руководителей здравоохранения такая ситуация, похоже, даже устраивает. Во всяком случае маммографов в России — а это относительно недорогое оборудование, которое к тому же у нас производят, — в несколько раз меньше, чем положено по европейским стандартам.

Зато разрабатываются косвенные методики — в том числе радиотермометрии, электроимпедансной маммографии... «Когда я увидел один из таких приборов, то был в шоке: две металлические палочки, от них тянется провод, который приставляют к пациентке... Разве это серьезно? Есть же хорошо изученные надежные методики!» — восклицает один из специалистов по лучевой диагностике. «Нельзя сказать, что подобные виды анализов совсем ни на чем не основаны. Конечно, это лучше, чем лозоходские рамки. Но ценность такой диагностики очень трудно обосновать», — осторожно выразилась другая врач, маммолог. Женщинам такие эксперименты обходятся недешево. Заплатив в каком-нибудь частном медицинском центре кругленькую сумму за «новейшее» обследование и успокоившись, можно через год прийти к врачу уже с метастазами — подобное случалось.

Что в результате? Если за последние 8 лет смертность от рака молочной железы в США уменьшилась на 23 процента, то в России выросла на 13. «Как-то, будучи в Финляндии, я спросил профессора-онколога, как часто ему приходится видеть женщин с четвертой стадией рака груди. У него даже очки от удивления упали на нос: это единичные случаи! А у нас подобное совсем не редкость», — рассказывает один из российских специалистов. А между тем ситуацию вполне можно исправить. «В тех регионах, где маммология поставлена хорошо, например, в Самарской, Владимирской областях, 75 процентов рака молочной железы сейчас выявляется на 1—2-й стадиях, — говорит Надежда Рожкова. — Для России это прогресс». Однако следует признать: нам предстоит добиться гораздо большего, чтобы вопрос об избыточности маммографических скринингов когда-нибудь стал для нас насущным. Конечно, это не значит, что пациентке, которая хочет пройти обследование, не нужна дополнительная информация о рисках и трудностях диагностики. «В арсенале современного маммолога сейчас множество методов, дополняющих друг друга, — от УЗИ и маммографии до магнитно-резонансной и компьютерной томографии. У каждого свои особенности и недостатки», — говорит Надежда Рожкова. Однако для начала нужно сделать так, чтобы эти методы просто стали доступными. Поскольку гораздо вреднее делать маммографию редко, чем часто.

Алла Астахова

 

Птичку жалко / Общество и наука / Образ жизни

 

Это необычное заведение расположено в Подмосковье, и оно, пожалуй, едва ли не одно такое на всю страну. Здесь лечат птиц, причем как домашних, так и диких. Основал клинику почти двадцать лет назад доктор Владимир Романов, и за это время через его руки прошло, как он утверждает, не менее миллиона пернатых пациентов. Самых разных — от говорящих попугаев до гордых ястребов. Есть при клинике и реабилитационный центр, где находят приют брошенные или раненые птицы. Кому-то из них подыскивают новых хозяев, а кого-то, если доктора дают добро, выпускают на волю.

 

Что в имени тебе моем? / Общество и наука / Телеграф

 

Если в эпицентре внимания отечественного интернет-сообщества всю прошлую неделю находились результаты выборов и митинги несогласных, то в сфере интересов МВД оказалось само интернет-сообщество. Ведомство выступило против анонимности в Интернете: мол, пора уже в виртуальном пространстве вводить фейс-контроль с переписью населения, а каждый уважающий себя пользователь просто-таки обязан указывать реальное имя и адрес. Мотив: социальные сети «несут в себе потенциальную угрозу устоям общества». Коли так, то для пущей надежности надо заставить указывать и политические взгляды, чтобы уж окончательно было понятно, что ты за человек такой и на какие жизненные ориентиры равнение держишь.

В общем-то весь пафос спорной инициативы сводится к тому, что за базар надо отвечать — и когда ты устраиваешь невинный троллинг какого-нибудь автомобильного форума, и когда предлагаешь выйти на митинг, и вообще по жизни. И люди, которых ты к чему-то призываешь, имеют, в конце концов, право узнать, кто за этим стоит. Если ты делаешь это искренне, от чистого сердца, имей смелость отвечать за слова. Когда вместо имени набор символов или непонятный никнейм, в принципе любой дурак может взять и окрестить высокого чиновника «чмом». А вот называть от своего лица политических противников «е**ными баранами» — это уже смелость.

С другой стороны, любой из нас имеет полное право публично высказываться в той форме, которая его устраивает. Если я звоню на радио и меня просят представиться, я вовсе не обязана называться настоящим именем. Да и заметку эту могла подписать псевдонимом. И в связи с этим, конечно, приятно, что люди из силового ведомства знают слово «троллинг», но как-то странно, что они же не понимают: деанонимизация произошла, когда появились социальные сети, где некоторые, как на заказ, указывали и адрес, и номер телефона, и все, что хочешь. Особо подозрительных граждан такая откровенность заставляла думать, что это не что иное, как происки спецслужб, собирающих компромат. По итогам декабрьских интернет-бурлений такой компромат, наверное, можно собрать на многих пользователей популярных ресурсов. Вот только большинство из тех, кто репостил и ретвитил призывы выдвигаться на митинг, публично выражал недовольство или довольство выборами, делали это от своего имени — будь то рядовой студент-технарь или топ-менеджер крупной компании, не брезгующий Twitter. Следуя логике чиновников, считающих такое активное проявление взглядов «угрозой», можно понять, что, организовав фейс-контроль и выдавая аккаунты по паспортам, власти смогут перекрыть доступ неблагонадежным. А там недалеко до того, чтобы последовать примеру Китая, где Facebook и YouTube относятся к числу запрещенных сайтов, да и доступ в сеть предоставляется лишь проверенным пользователям. Честно говоря, проходить экзамен на интернет-пригодность большого желания нет.