Мне, как штурману «Шхуны, ровесников», представляется отчетливо курс нашей жизни, нашей истории.
Вы в год столетия первой пролетарской революции не сможете себе даже представить, что было сто лет назад.
Попросите, ребята, старших товарищей, пусть вам, дорогие друзья, они расскажут о всей несправедливости, существовавшей у нас до 1917 года. Пусть расскажут о горе, о голоде, об унижении человека.
Как бы мне хотелось в 2017 году при вскрытии этих писем быть среди вас! Порадоваться за ваше счастье, быть счастливым за тех, кто отдал жизнь ради будущего, а главное рассказать, что было сделано для того, чтобы сейчас у вас, в 2017-м, можно было жить счастливо.
Мы, новороссийцы XX века, любим свой город и свою Родину.
Я родился и вырос в трудовой многочисленной семье железнодорожника.
Нас было шесть братьев и одна сестра. Пятеро из нас ушли в авиацию.
Владимир — дважды Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР, участник Великой Отечественной войны.
Константин — Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР, участник Великой Отечественной войны.
Александр — летчик, погиб на фронте в 1941 году при выполнении боевого задания.
Валентин — всю войну провоевал летчиком-штурмовиком, а после был летчиком-испытателем. Погиб при выполнении испытательного полета в 1955 году.
Павел — бортинженер по испытанию самолетов.
Жорж — инвалид гражданской войны, завоевывал власть Советов.
Татьяна — пенсионерка, работала в пограничных войсках. Сражалась на фронтах Великой Отечественной войны…
Дорогие потомки! Милые девчонки и мальчишки 2017 года, XXI века! Желаю вам и вашей смене великих открытий на счастье человека.
Я, штурман «Шхуны ровесников», вам намечаю и предлагаю держать такой прекрасный курс. Курс на радость и счастье людей!
С уважением к вам, друзья молодые XXI века.
Ваш
К. КОККИНАКИ,
XX век
ПИСЬМО ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
ОТ УЧАЩИХСЯ НОВОРОССИЙСКОЙ ШКОЛЫ № 12
Двенадцатилетние 2017 года! Здравствуйте!
Мы разговариваем с вами сквозь пятидесятилетие как ровесники.
В год пятидесятой годовщины. Великого Октября мы учимся в 6-м классе 12-й школы. Мы живем интересной жизнью. Мы свидетели величайших событий. Мы видим, слушаем тех, кого вам не суждено увидеть.
22 октября 1967 года мы по русскому обычаю угощали чаем с пирогами дорогих гостей — участников революции и гражданской войны. Затаив дыхание слушали рассказы Василия Ивановича Лопуки и Марии Георгиевны Бобрук.
Нам запали в душу слова Федора Михайловича Посылкина, который в гражданскую войну был комиссаром дивизии. Он пожелал нам хорошо, в полном составе закончить 10 классов и дальше «работать, учась, и учиться, работая».
«Есть две дороги, — сказали нам гости, — горения и тления».
Мы выбираем дорогу горения.
Был среди наших гостей Михаил Григорьевич Гасаненко — участник восстания на броненосце «Потемкин» в 1905 году. Михаилу Григорьевичу 87 лет, у него седая голова, внушительные усы и мужественный профиль. В его комнате на почетном месте лежит старая, видавшая виды бескозырка с надписью «Черноморский флот».
В 2017 году нам будет 62 года. Вы пригласите нас на пионерский сбор, посвященный 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции, и мы расскажем вам подробно, как интересно живем мы сегодня в наше время.
С пионерским приветом по поручению класса
Галя КАЛЬНИЦКАЯ, Сережа КУЧЕРЕНКО
ПИСЬМО ДВЕСТИ ВТОРОЕ
от Анатолия МАСАЛОВА, 1926 года рождения,
партизана отряда «За Родину»,
заброшенного 16 октября 1942 года в тыл врага
и не вернувшегося из разведки
…Вчера вечером меня зачем-то вызвали к командиру. Мимо землянок, мимо костра шел я к штабу.
Меня часто вызывали туда. То надо было отвезти пакет, то нашу партизанскую газету в соседний отряд. Получив приказ, седлал я свою маленькую лошадку и скакал по горным дорогам.
Особенно мне нравилось развозить газеты. Они так хорошо пахнут… Возьмешь одну, пальцем проведешь, палец черным сделается. Краска свежая. Только-только с машины. И новости самые-самые свежие: приняли по радио…
Один раз послали меня даже в разведку. Вот ребята завидовали! А я целый день ходил гордый. Еще бы!
Неужели и сейчас в разведку?
— Нужно в городе узнать расположение вражеских частей, их огневые точки. Мы решили послать тебя! — сказал командир и положил мне руку на плечо.
— Не подведу я, товарищ командир! — пообещал я.
— А теперь иди, готовься, сероглазый. Скоро позову.
Я вышел из штаба и побежал к своей землянке.
У входа столкнулся с Женькой. Мы когда-то жили в одном дворе. Парень он был задиристый. Но я взял его в оборот, и теперь он никого не обижает. Вежливым стал.
— Послушай, Женька, я ухожу в разведку.
— Ух ты, не может быть! — не поверил он.
— Честное комсомольское!
— Вот повезло! Эх, взяли бы меня!
— Послушай, Женя, к тебе просьба: пока меня не будет, посмотри за моим Гнедым.
Он с радостью согласился. Потом я передал Жене на хранение свое оружие — пистолет и карабин.
— Но смотри: что случится — шею намылю!
— Да уж знаю! — усмехнулся он.
Счастливый Женя побежал кормить коня, а я зашел в землянку готовиться к разведке. Надел старый, потрепанный пиджак, дырявую рубашку, рваные брюки и, присев на лежак, стал надевать старые-престарые, стоптанные до пяток башмаки.
Почему-то вдруг вспомнился давний случай, из самого детства. Не знаю, что на меня нашло…
Мы — у бабушки на елке. Вокруг все так красиво. Елка блестит и переливается всеми цветами, как рыба блестит своей чешуей на солнце. А мы все веселые, поем, пляшем вокруг елки, бабушка счастливыми глазами смотрит на нас…
Потом вспомнилась школа… Началась война, и я пошел учиться в ремесленное на токаря, надо было помогать фронту…
Досрочно закончил училище, пошел работать на вагоноремонтный завод. Я понимал, что приношу Родине пользу, но хотелось бы в бой! А на фронт не брали. Говорили, что еще мал.
А потом наш завод эвакуировался на восток. К городу подходили немцы. Когда теплоход «Тракторист» снялся в последний рейс, я вдруг решил остаться. Фронт близко, и меня наверняка возьмут с собой в солдаты! А если не на фронт, то пойду в партизаны.
— Куда ты? — громко закричал кто-то.
Меня могли задержать и поэтому я оттолкнулся посильней и полетел прямо на причал. Три раза перекувыркнулся и чуть не сломал шею, но все обошлось благополучно. Только после этого «полета» два дня хромал на правую ногу — сильно ударился. Но стоило ли обращать внимание на такие пустяки!
Город встретил меня непривычной пустотой. За все время пока добирался домой, встретил только двух человек. Когда вошел, дома был отец. Он собирал нужные ему документы. Отправить меня он никуда не мог, потому что я должен был уехать последним рейсом. А ругать пусть ругает!
А потом мы с отцом участвовали в уличных боях. Какой-то здоровенный моряк протянул мне карабин убитого и сказал:
— На, держи! — А потом добавил: — Солдат…
Потом я заметил, что какой-то рыжий, длинный как жердь фашист перебежал дорогу и скрылся в подъезде соседнего дома. А вскоре автоматные очереди раздались с чердака. Я подбежал к командиру и рассказал о том, что видел.
Через несколько минут бойцы вскочили в тот же подъезд, где исчез немец. Прошло минут пять, и стрельба прекратилась. Фашиста вывели со связанными руками.
Матрос сказал, обращаясь ко мне:
— Спасибо, брат, помог нам. Крупную птицу поймали. Капитан войск СС.
Фашиста увели, а мы с отцом пошли к кораблям. Оттуда нас переправили в Геленджик, а из Геленджика мы горами прошли в расположение партизанского отряда «За Родину».
Так я стал партизаном.
— Масалов Толя, к командиру!
Я шел в разведку…
(Письмо за погибшего юного партизана написано матросом «ШР» Геннадием Лашко и заверено подписью отца Анатолия, бывшего редактора газеты «Новороссийский партизан» Семена Ивановича Масалова.)
ПИСЬМО ШЕСТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВОЕ
от восьмиклассницы
Новороссийской школы № 3
Наташи ВЕРБИЦКОЙ
Безмятежное голубое небо сливается на горизонте с ярко-синим морем, под ногами шуршат листья, белокрылые чайки смело режут прозрачный воздух, и над бухтой несется их радостный крик. Как исполин, смотрит бронзовый Неизвестный матрос на мой родной город, по-осеннему чистый и золотой.
Я верю, что этот памятник будет вызывать чувство благодарности и у вас, наши потомки, благодарности за вашу прекрасную, радостную жизнь. Этот памятник делает близкими и понятными тех людей, которые защищали Новороссийск во время Великой Отечественной войны.