— Привет, мамуль! — встретил я её у дверей, подставляя ей щёку для поцелуя. — Прекрасно выглядишь!
Это было чистой правдой — мама была редкой красоты женщиной. Ещё не старая, ухоженная, она обладала отменным вкусом в одежде и породистой грацией. Я, как и Оля, удивлялся тому, почему она так и не вышла замуж.
— Здравствуй, сынок! Ах, эта твоя ужасная борода! — поморщилась она, коснувшись губами моей щеки. — Когда ты её сбреешь?
— Когда сочту нужным, мам.
Она была довольно властной женщиной, пытающейся загнать под свой каблук даже меня. Нет, не так — меня в первую очередь. Я уделял маме достаточно времени и любви, чтобы с чистой совестью противостоять ей. Несмотря на то, что я взрослый мужик, мама до сих пор не бросает надежд манипулировать мной. Я досконально выучил её хитрые приёмчики, поэтому было смешно порой наблюдать за её безуспешными попытками сделать из меня ручного щеночка.
Вот у кого Оле стоило бы поучиться добиваться от мужчины всего, чего душа требует. Нет, уж. Пусть лучше Оля остаётся такой, какая есть, чем станет такой авторитарной, как моя мать.
— Где Бондаренко? Она у тебя? Я хочу её видеть немедленно!
Теперь ясно, почему мама прилетела без звонка, да ещё и на ночь глядя. Очень интересно, что ей понадобилось от Оли? И какого чёрта она раскомандовалась в моём доме?
— Присядем, мам? Предложить тебе чай или выпить?
Она металась по моей гостиной, будто начался пожар. Это было так не похоже на неё. Свою выдержку и самообладание я перенял от неё, но и у меня порой сдавали нервы.
— Ты позовёшь эту бесстыжую? Я знаю, что ты увёз её из особняка!
— Не говори так о ней!
— А как я должна называть женщину, прыгнувшую в койку к брату, едва закопали её мужа?
— Она мне не сестра. И это я затащил её в свою койку!
— Зачем ты оправдываешь её, сынок? Она же просто пользуется тобой! Точно так же, как её лицемерная мамаша пользовалась твоим отцом!
Знакомая с юности старая пластинка! Что ж, придётся выслушать мать, раз уж она приехала.
— Он позволял Наталье собой пользоваться. А ты позволяла ему пользоваться собой, поэтому он женился на Наталье, а не на тебе. Это закон жизни, мама, все люди пользуются друг другом.
— Господи, как ты можешь так говорить! Я не уеду отсюда, пока не поговорю с этой хитрой тварью, которая вьёт из тебя верёвки! Она приворожила тебя! Другого объяснения тому, что ты с ней связался, я не вижу!
— Оли здесь нет, мама. Ты приехала зря!
— Но мне сказали…
— Я уволю Нину за её длинный язык. Не жалко подружку?
Когда мы все жили у Юрия Карловича, мама и Нина были лучшими подругами. Они до сих пор общаются, уверен, что Нина докладывает подруге о каждом Олином шаге.
Мама прикусила язык, понимая, что я настроен серьёзно и всё же присела в кресло, перестав мельтешить у меня перед глазами.
— Сынок, ты должен понять, что я просто переживаю за тебя!
— Я уже взрослый мальчик, так что давай сменим тему?
— Где ты прячешь её? Я могу узнать? Или она уехала отдыхать? На чьи, интересно, деньги?
— У Оли траур. Но да, ты права, я её спрятал. Подальше от тебя и от родственников Бондаренко. Я догадывался, что вы нам житья не дадите.
— Житья? Ты с ней жить собрался? Ты в своём уме, Демид?
— В какой момент ты решила, что можешь указывать мне, с кем мне жить? Я что-то упустил?
— Она…
— Я люблю её, мама! — неожиданно для себя я повысил голос. — С самого первого дня полюбил. Если бы ты не осталась тогда в том доме, возможно, всё было бы иначе! Но ты предпочла оставаться прислугой и смотреть на то, как Юрий Карлович счастлив с другой женщиной!
— Он не был счастлив с этой шлюхой!
— Был! И ты это знаешь! А с тобой нет! Он умер, мама! Хватит! Не лезь не в своё дело, если не хочешь, чтобы мы с тобой поссорились!
— Вот видишь, сынок! — мама пустила в ход слёзы. Она умеет. — Мы уже с тобой ссоримся! Вспомнишь потом мои слова, когда эта вертихвостка разобьёт тебе сердце и опустошит кошелёк! Разве ты не видишь, что она вылитая мать?
— У меня очень большой кошелёк, мама, — усмехнулся я. — Не суй свой нос в наши с Олей дела, если не хочешь лишиться ещё и сына!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
23. Ольга
Барсов уехал в город, и я снова почувствовала себя брошенной. Раньше я боялась того, что он приедет, а теперь не могу дождаться, когда он вернётся. Лучше бы мы ебали друг другу мозги, выясняя отношения, чем это гнетущее одиночество. Мы хотя бы начали разговаривать.
Я и раньше подозревала, что Демид ненавидит меня из-за отца, из-за того, что дядя Юра баловал меня, но мне было насрать на чувства Барсова. А теперь так жалко его стало. Отец будто бы отшвыривал его от себя, нарочно обижая вниманием. Чего он этим добивался? Вырастил сына озлобленным. Впрочем, я не знаю, как он растил его до моего появления. В тот день, когда мы с Демидом познакомились, он был уже взрослым, он был мужчиной. Уже озлобленным мужчиной.
Может быть, дело в его матери Авроре? Дядя Юра пытался своим поведением доказать что-то именно ей? Она, конечно, странная женщина. Отец её сына привёл в дом другую женщину, но она продолжала жить бок о бок с соперницей и её избалованной дочкой, которая встала поперёк горла её единственному сыну. Аврора была всегда приветлива со мной и дружелюбна, но я верила в её доброту только в детстве. Позже я поняла, что к чему в этой странной семейке, и относилась к женщине с опаской. А теперь мне кажется, что я вообще ничего не понимаю.
Одно я знаю точно — бОльшая часть вины лежит моём отчиме. Дядя Юра возомнил себя султаном, раз жил в одном доме с двумя своими женщинами? И так странно, что он не упомянул в своём завещании ни одну, ни вторую, только своих детей.
Теперь мы никогда не узнаем, что за замыслы были в голове у этого человека, но вся его семья была несчастна, каждый по-своему. Мама изменяла ему, Аврора проклинала в душе, за то, что он не с ней, я чувствовала себя сиротой при живых родителях, а про Демида и говорить нечего. Ему было обидно не только за себя, но и за свою маму.
Он много раз пытался забрать Аврору из особняка, когда купил своё собственное жильё, но ту будто приклеили к этому месту. Женщина переехала из особняка только после смерти дяди Юры. Видимо, смысл проживания в этом доме был только в этом мужчине.
Мне было семнадцать, когда Демид объявил за ужином, что переезжает в свою квартиру. Моя мама была несказанно рада, потому что внимание от дяди Юры теперь будет направлено только на меня. Аврора расплакалась от горя, будто её сын умер. Дядя Юра пожал сыну руку и сказал, что очень гордится им. А я… Повела себя, как идиотка.
Мы столкнулись с Демидом на лестнице чуть позже. Я собиралась пойти с подругами в ночной клуб. Да, я была несовершеннолетней, но меня знала охрана, и за взятку пускали хоть куда.
— Ты куда собралась в таком виде, соплячка? — преградил мне дорогу Демид.
У меня душа ушла в пятки от его грозного вида. Кроме него, никто и никогда не повышал на меня голос, не говорил мне, что делать, во что одеваться, поэтому его слова меня взбесили. Он частенько критиковал мои наряды, не стесняясь в выражениях, обзывая меня тупой малолеткой, шлюхой и много кем ещё. В этот раз я действительно оделась вызывающе и макияж был слишком ярким, но иначе меня не пустили бы в клуб.
Демид придирчиво смерил меня взглядом с головы до ног, а затем остановился на моём декольте. У меня сердце остановилось. Столько раз я пыталась ему понравиться, заигрывала с ним, как женщины заигрывают с мужчинами, а он только смеялся надо мной и говорил, что я распущенная — вся в мать. Он просто нравился мне, как парень, и я стремилась привлечь к себе его внимание.
Как же я ненавидела его за его равнодушие!
Мне удалось всё же зацепить Демида, но только сейчас был явно неподходящий момент.
— Пошёл на хуй! С дороги! — зашипела я на него.
— За такие слова можно по губам схлопотать!
— От тебя, что ли? — нагло усмехнулась я ему в лицо.