— Хорошо, — проговорила Вирджиния, убирая кошелек в сумку. — Больше я не могу этого терпеть. — Она встала, упершись руками в бедра. — Ты сказала: «Играй в эту игру для собственного удовольствия», и я повеселилась вдоволь. А теперь намерена прекратить глупый маскарад.
Она начала нервно ходить по комнате. Жесткая замшевая юбка шуршала при каждом шаге.
— Мне надо было придерживаться первоначального решения — изображать Виолу глупенькой, поверхностной простушкой. Но ничего не вышло. Виола кажется ему верхом совершенства, он влюблен в нее.
— Так это же замечательно! — Глаза Дианы засияли восторгом. — Или ты не хочешь поддерживать постоянных отношений?
— Неужели ты не понимаешь? — возмутилась Вирджиния. — Алекс влюбился не в меня, а в Виолу.
— Но ты и есть Виола.
— Нет! — топнула ногой Вирджиния. — Я не она! Кроме глупостей и сплошных развлечений, у меня есть еще и увлекательная работа.
— И у нее есть увлекательная работа. — Диана старалась, чтобы голос звучал как можно спокойнее. Она чувствовала себя как психиатр, разговаривающий с пациентом. — Ты и она — одно целое. И после такой победы я просто не могу понять, что на тебя нашло.
— …Видимо, так всегда происходит при раздвоении личности, — сказала Вирджиния. — В настоящий момент я не могу разобраться, где же я настоящая. — Она засунула в сумку замшевый жакет от костюма. — Вот я и собираюсь уехать на пару дней, чтобы разобраться в себе. — Она предупреждающе подняла руку. — Знаю, это старый, избитый способ, но в такой ситуации как нельзя более подходящий. Я не уверена, кто из нас двоих вернется… Если вообще кто-либо вернется сюда. Я могу и просто уехать домой: задание компании уже выполнено.
— Хорошо… Может быть, тебе и правда надо уехать, — согласилась Диана. — Но скажи хотя бы, куда именно.
Вирджиния улыбнулась:
— Ты всегда была мне лучшей подругой, и я не хочу тебя терять из-за своего дурацкого романа. — Она крепко обняла Диану, затем повесила на плечо сумку. — Вероятно, я остановлюсь в Ла-Йолле. Сниму комнату в мотеле с видом на побережье.
— Обязательно позвони мне! Сообщи, в каком мотеле остановилась! — наставляла ее Диана требовательным тоном. — Я боюсь, что ты сбежишь.
— Я и так сбегаю. — Взяв чемодан, Вирджиния открыла дверь. — Убегаю от правды. Но теперь мне придется взглянуть ей в глаза. Посмотреть на себя и решить, что же я такое.
Южная Калифорния была такой же теплой и солнечной, как и родная для Вирджинии Флорида в середине ноября. А побережье в местечке Ла-Йолла оказалось просто фантастическим — нечто вроде французской Ривьеры. Волны катятся с мягкой неторопливостью, песчаный пляж просторен и почти безлюден. Небо чистое, лишь кое-где по нему разбросаны облачка, а на горизонте все сливается в синеватое марево… Уютный маленький домик стал ее пристанищем. Мотель соответствовал своей репутации тихого местечка, дающего путешественникам покой и уединение.
Поначалу Вирджиния пыталась уклониться от размышлений, но, видимо, медитации и вода — близкие явления. Заботливый океан разговаривал с беспокойным морем ее души и тела. По вечерам он обволакивал ее своими уютными шелестящими звуками, а по утрам медно-золотистая заря над ним согревала ее светом и теплом. Всемогущий океан оказывал умиротворяющее воздействие, и на третий день Вирджиния пришла к заключению, что все образуется, все решится само собой.
В Виоле она обнаружила нечто такое, что ей нравилось и она хотела бы сохранить. Ей нравились светлые волосы: они омолаживали ее и поднимали дух. Этим утром она выбросила каштановый краситель в мусор. Вирджиния остается блондинкой. Ей определенно нравился и великолепный вечерний гардероб Виолы. Все вещи были подчеркнуто женственными, откровенно соблазнительными. Фигура у нее отличная, и великолепная ткань поднимала настроение. Одежда Виолы тоже останется.
Ей не хотелось отказываться и от чувственности Виолы. «Нет, — доказывала себе Вирджиния, — не потому, что «ему» это качество понравилось. Разве плохо говорить то, что думаешь, и делать то, что тебе хочется? Если, конечно, это не доставляет кому-то неприятностей. И где, в конце концов, написано, что только мужчины могут быть авантюристами?»
Но она заново оценила и свои интеллектуальные способности. Почему она должна отказываться от Богом данного таланта? Она ощущала себя способной дать обществу нечто большее, чем просто обольстительную красоту, и нечего ей извиняться за свои способности. Женщины не обязаны ныне быть прикованными к дому и плите.
А как же быть с Алексом? Он оставался камнем преткновения. Когда он узнает правду, не почувствует ли он себя обманутым, преданным, оскорбленным?
Но она ведь, собственно, никогда и не обманывала его. С самого начала ею руководило искреннее чувство увлеченности им, безрассудной влюбленности, а позднее это переросло и в нечто более глубокое. Так в чем же она виновата?
Вирджиния решила вернуться в городок под Лос-Анджелесом, признаться во всем и предоставить ему возможность решать самому. Если он сочтет невозможным продолжать работу бок о бок, она попросит, чтобы «Бриаклиф» прислал замену, а сама поедет домой. И навсегда сохранит память об Алексе в своем сердце.
Прилетела стая чаек. Их острые клювы поминутно врезались в воду в поисках пищи. Наблюдая за ними, Вирджиния почувствовала необходимость последовать их примеру. Она направилась в прибрежный ресторанчик на ланч. И тут увидела его!
Выглядел он так же восхитительно, как и Бандит на балконе. Все ее чувства заново всколыхнулись.
— Здравствуй. Диана сказала мне, где тебя найти, — с готовностью объяснил он, не дожидаясь ее вопроса, и, подойдя вплотную, по-братски расцеловал в обе щеки.
Вирджиния задохнулась от счастья, но мгновенно остановила себя. Неизвестно, кого он хочет здесь встретить — Вирджинию или Виолу… Однако всякому притворству должен быть положен конец.
— Алекс, тебе чертовски повезло, — сказала она весело. — Ты застал нас обеих сразу.
— Наконец-то! — В его голосе послышалось облегчение.
— Что значит «наконец-то»? — удивилась она. — Ты имеешь в виду, что знал с самого начала?
Он рассмеялся:
— Нет, не с самого начала. Долго приглядывался, прежде чем признать, что такой актрисы, пожалуй, не встретишь и в Голливуде. Особенно разительной была перемена в первую пятницу. Когда я оставил тебя в лаборатории, ты была серьезной, вся в работе и никакой игры. Кстати, передо мной там была натуральная брюнетка. А через несколько часов в мои руки попала чувственная веселая блондинка! Нет, тогда бы я ни за что не поверил в вашу идентичность.