Читать интересную книгу Среди богомольцев - Николай Благовещенский

В штатных монастырях нет той мёртвой неподвижности и замкнутости, какая бывает в киновиях; здесь больше жизни и движенья. Перед воротами монастырскими, на площадке, здесь обыкновенно устраивается большая беседка, для вечерних отдыхов и прохлаждение братии. К этой беседке иногда приезжают карейские купцы с товарами и, развесив по перилам разноцветные материи, начинают торг. Монахи по этому случаю целый день толпятся около беседки. Имущая братие запасается обновами, а неимущая просто глазеет на товары, замечая, кто и что себе покупает, и это потом служит предметом долгих разговоров. По праздникам окрестности штатных монастырей особенно оживляются и принимают слишком мирской оттенок. Мирские работники, пользуясь отдыхом, собираются где-нибудь на лужайке и громко распевают песни, или, под звуки доморощенной балалайки, пускаются в плясовую, на потеху братии, наблюдающей за ходом праздника.

В Иверском монастыре я был свидетелем обряда, совершаемого там в праздник крещения. В этот день монахи с крестным ходом выносят к морю икону Богоматери, в память её чудесного плавания [38], и совершают там литию, во всё время шествие бьют в била и клепала и трезвонят в колокола, а работники, рассыпавшись по прибрежью, приветствуют икону ружейными выстрелами. На берегу один из служащих иеромонахов подходит к самому морю и бросает в волны его небольшой металлический крест. Работники только этого и ждут: вслед за крестом, крича и толкаясь, они тоже бросаются в воду отыскивать этот крест, имея в виду, что нашедшему монастырь даёт в награду 20 пиастров (1 рубль серебром). По окончании литии, процессия тем же порядком отправляется обратно к монастырю, а работники иной раз до позднего вечера купаются в море, пока наконец кто-нибудь из них не отыщет креста. Волны сшибают их с ног и разбрасывают в разные стороны, зимний холод пронизывает их до костей, но удальцы упорно бьются с этими препятствиями. Тут за рубль серебра идёт риск, может быть, на целую жизнь, а монахи в это время спокойно расхаживают по прибрежью и подсмеиваются над неловкостью удальцов. За год до этого, говорят, одному из работников посчастливилось найти крест очень скоро, но другие тут же бросились отнимать у него находку, и в этой схватке утопили счастливца. За то теперь, если кто найдёт крест, то уже не объявляет товарищам о своей находке, а торопится скорее вылезть из воды и добежать до проэстосов… Откуда появился на Афоне этот странный обычай – неизвестно.

VІII ПРОМЫСЛЫ И Т0РГ0ВЛЯ.

Местные монашеские работы. – Кресты, чётки и другие резные изделия. – Добывание цветов Богородицы. – Корейская ярмарка. – Типы местных промышленников. – Внешняя торговля.

Миряне, приезжающие на Афон, для пострижение в штатных монастырях, обыкновенно привозят с собою значительные капиталы и живут, как мы видели, в полном довольстве. Другие заблаговременно обзаводятся в мире разными богатыми благодетелями и живут на их счет, пока не оскудеет этот источник. Нищие примазываются к какой-нибудь общине и тоже обеспечены. Но небогатые жители штатных монастырей и особенно бедняки келиоты, немеющие никаких благодетелей, должны жить на свой собственный счет и снискивать себе пропитание работой. Конечно, отшельнику келиоту требуется немногое: ходит он в рубище, так что единственная одежда может хватить ему чуть не на целую жизнь, для стола ему нужен только кусок хлеба, да кружка воды и только изредка разве фрукты да какая-нибудь приправа к супу; но все-таки если отшельник не захочет ходить по монастырям и просить милостыни, то должен зарабатывать копейку. Притом все келиоты обязаны вносить ежегодно определенную подать аге и ближайшему монастырю, а эта подать довольно значительна. И вот отшельник или нанимается к богатому монаху в работники, или у себя в келье занимается каким-нибудь рукодельем.

Добытые в мире ремесла и знание (кроме научных) на Афоне не пропадают даром и все – башмачники, портные, печники и столяры остаются при тех же званиях и в монашестве. Афон строится, одевается и обувается своими (собственными) трудами, и таким образом мелкая торговая промышленность кипит во всех уголках горы, приготовляя всё нужное на потребу братии. Но ремесла мирские здесь не так выгодны, как выделка вещей, которые составляют исключительное производство Афона и сбываются многолюдным поклонникам его. К изделиям такого рода принадлежат: кресты, чётки, иконы и другие вещи, в огромном количестве закупается приезжими богомольцами. Поэтому-то большинство афонских тружеников, кроме других работ, занимаются и этим ремеслом. Они режут из дерева или из единороговой кости разной величины кресты, с мелкими изображениями на них священных событий. Режут небольшие, выпуклые иконы; режут наконец деревянные ложки с благословляющей рукой, и, надо сознаться, что некоторые из этих работ отличаются изумительною тонкостью, и много говорят о громадном терпении монашеском. Есть артисты, что содержат мастерские и занимаются резьбою в больших размерах; они режут целые иконостасы с затейливыми орнаментами и заправляют резными работами при отделке монастырских зданий. Некоторые монахи, чтобы не утомлять себя копотливой работой, заказывают металлические формы и, размягчив в кипятке единороговую кость, оттискивают на ней иконы. Такой работой занимаются преимущественно русские. Прибрежные келиоты ходят по берегу моря и собирают выброшенные водой мелкие раковины. Эти раковины они потом нанизывают на проволоку и таким образом составляют разнокалиберные чётки. Чётки из раковин самими монахами не употребляются для молитв, потому что после долгой молитвы от них болят пальцы, но эти чётки, более нежели другие изделие Афона, нравятся богомольцам и покупаются ими на расхват. Для четок ещё употребляются так называемые «слезки Богоматери» [39], особенное огородное растение, имеющее твердые, круглые семена, которые тоже нанизывают на проволоку.

Есть ещё на Афоне особый род промысла, на который впрочем, не всякий решается. Это добывание неувядаемых «цветов богородицы» [40], растущих на обрывистых и непреступных высях горы. Главная вершина Афона, полая, беломраморная, выдается высокой остроконечной пирамидой, темя которой составляет площадку, не более как в четыре квадратные сажени. От этой площадки идут крутые обрывы вниз, особенно с северной стороны, где обрыв составляет почти отвесную стену в 300 сажень приблизительно. По этим-то страшным обрывам, из мелких скважин мрамора пробивается неувядаемый цвет. Собирают этот цвет для продажи беднейшие келиоты, которым смерть нестрашна. Ходят они обыкновенно партиями в несколько человек и вместе карабкаются по обрывам, помогая друг другу спускаться и висеть над пропастью на вёревках. Веря, что, без воли божией, смерти не будет, промышленники делают отважные подвиги: спрыгивают на камни, которые едва держатся над бездной, цепляются за сухие корни и т. п. Многое сходит им с рук благополучно, но иногда от неосторожности, или излишней самонадеянности, бедняк обрывается и вместе с добычею исчезает в пропасти. В бытность мою на Афоне было три несчастных случая, из которых последний, впрочем, неожиданно превратился в чудо. Один из келиотов улетел в северный обрыв и от него потом нашли только кисть руки да камилавку; другой в глазах товарищей на лету наткнулся на острый выдавшийся камень, так что даже не было возможности снять оттуда труп несчастного, и он долго торчал у всех на виду, как знак предосторожности для прочих смельчаков. Третий же, как говорят, долетел до самого дна пропасти и – жив остался. Об этом чуде я слышал с одинаковыми подробностями от многих афонцев, которые сами дивились ему. Инок этот, родом болгарин, с двумя товарищами собирал цветы около самой вершины горы и, как-то поскользнувшись на гладком камне, потерял равновесие и полетел в бездну. На лету он зацепился кушаком за выдавшийся камень и повис. Надежда оживила болгарина и он стал ногами отыскивать какую-нибудь опору, чтобы потом спросить у товарищей веревку, но только что оперся, кушак соскочил и несчастный опять полетел. У самого дна опять зацепился подолом рясы за кустарники и оттуда уже сам спрыгнул на землю, причем отшиб себе обе ноги. Между тем товарищи его, протянув, по обыкновению, чётки за упокой погибшего, осторожно спустились на дно пропасти поискать его косточки и взять собранные им цветы, что-бы не даром пропали, – смотрят, а он сидит себе под кустом, обезумев от страха. Этот болгарин служил предметом всеобщего удивление на Афоне. Он сам едва верил своему паденью и спасенью; и с этих пор уж закаялся собирать цветы. Насколько, в самом деле, вероятно подобное чудо, – пусть судит сам читатель.

Ежегодно несколько монахов гибнет, охотясь за цветами. Но эти поучительные примеры не вразумляют смельчаков; слишком спокойно смотрят они на эту гибель и неустрашимо карабкаются по тем самым обрывам, с которых не одна камилавка улетела в пропасть. Даже цена на цветы, не смотря на трудности их добыванья, очень невысока: пучок из 10 цветков стоит всего 5 к. с.