дальше.
А у Шпильки просто не оставалось выбора, довериться собаке или нет.
Идти приходилось осторожно, склизлое дно при каждом шаге пыталось затянуть ноги поглубже, связанные руки мешали держать баланс.
Не дойдя метров пяти до Лаймы, Шпилька обернулась и вздрогнула.
Сыч был категорически не согласен становится закуской. Пока элита ковырялась в кабине, доедая Смака, главарь троицы муров, бросив грузовик, на всех парах мчался к реке. И выглядел он не намного лучше той образины, которую покойный Леший назвал слишком красивым для неё словом «элита».
От человека в Сыче оставалось немногое: две руки, две ноги, голова. Искорёженные, чрезмерно раздутые, гротескные черты того, что надо бы назвать лицом, но хочется — мордой, — и впрямь напоминали о сыче. Словом, на человека главарь шайки муров, конечно, походил, но весьма отдалённо. И при этом — имел немалое сходство с заражённым вроде топтуна.
— Ты куда прёшь? — возмутилась Шпилька. — Иди обратно, корм элитный.
Сыч, понятное дело, и не подумал останавливаться. Зато элита, отвлёкшись от кабины, уставилась на Шпильку плотоядным взглядом.
— Даже не надейся, у меня одни кости, обтянутые кожей. Есть нечего, да и невкусно. Диеты — дело такое, знаешь ли.
Элита, гнусно улыбнувшись несколькими рядами зубов, рванула к реке.
Шпилька развернулась и продолжила свой побег, уже ни на что особо не рассчитывая. Но в метре от собаки нога вместо дна ушла в пустоту. Шпилька с криком повалилась в воду, забарахталась, ища опору, которой не было. Течение, поначалу показавшееся слабым, потянуло её прочь.
— Твою… — вынырнув, ругнулась Шпилька, задвигала ногами, пытаясь удержаться на поверхности. — Лайма, куда ты меня затащила?
Овчарка, разумеется, не ответила, но, к удивлению Шпильки, обнаружилась рядом, в той же стремнине. А вот элита в воду почему-то не полезла, помчалась вдоль берега, но как-то неохотно. Она всё чаще косилась назад, на убегающего в противоположную сторону Сыча. А через некоторое время и вовсе остановилась, смирившись, что законная добыча всё-таки улизнула.
Шпилька выдохнула с облегчением, но расслабляться было рано. Течение всё дальше уносило её от обрубленного моста, и надо было как-то выбираться на берег. А потом найти, наконец, способ освободиться от стягивающего руки хомута и вернуться. Причём так, чтоб избежать повторной встречи с элитой.
Потому что той близости знакомства, каковая уже состоялась, Шпильке было достаточно по самое не балуй.
Глава 8
Беги, Шпилька, беги!
Стремнина унесла Шпильку километров на пять ниже по течению. По пути встретилось ещё несколько фантасмагоричных мостов, состоящих из двух разных половин, состыкованных по ровному срезу. Пейзаж по обеим сторонам реки тоже менялся в произвольном порядке: топкие заросли камышей сменялись закованными в бетон причалами, высокими набережными и дикими скалами. Менялся, правда, естественно — ничего похожего на границу кластера Шпильке так и не встретилось.
Временами встречались и заражённые разных стадий развития, от медляков до громил, ещё сохраняющих некоторые человеческие признаки во внешности, но к низшим уже явно не относящихся. Был и рубер — подобно элите, он попытался было помчаться вдоль реки за уносимой течением едой, но быстро отказался от этой затеи.
А Шпилька в итоге сделала вывод, что вода заражённым почему-то очень не нравится.
На берег она выбралась уже в сумерках, уставшая и продрогшая. Здесь располагалось три двухэтажных барака, разделённых на квартиры — такие часто встречаются на окраинах ПГТ или затерянных в российской глуши умирающих городков. Шпилька забралась в ближайший, устроилась в брошенной квартире на втором этаже. Нашла на кухне ржавый нож и принялась пилить путы. Руки занемели и плохо слушались, да и нож оказался туповат, так что времени на это ушло немало.
Одно хорошо — овчарка не проявляла никаких признаков беспокойства. Значит, заражённых поблизости нет. Всё остальное было откровенно плохо. Живчик, забадяженный на коле, так и остался то ли в Лондоне, то ли в раскуроченном элитой грузовике муров. Оружия тоже нет. Осталась только горошина, которую муры не удосужились забрать, да подсумки с магазинами к Сайге. Ну и вот этот вот нож, которым не то что мертвяка убить — самой порезаться и то проблематично.
А мертвяки сейчас ой как нужны, причём не пустые.
Подумав немного, Шпилька отправилась мародёрить брошенные квартиры. Из полезного были найдены две банки тушёнки, уксус, сода и пустая бутылка из-под воды.
Тушёнку Шпилька вскрыла всё тем же ножом. Одну банку слопала сама, вторую, скрепя сердце, отдала собаке. Облизала пальцы, сожалея, что еды оказалось слишком мало. И тут в голову ей пришла мысль, от которой прежняя она — Анна, — пришла бы в ужас.
Шпилька поднялась и по второму кругу принялась обшаривать квартиры. На этот раз её добычей стали спички, авоська, судя по виду изготовленная ещё на закате Советского Союза, несколько мотков стерильного бинта, наполовину пустая канистра с бензином, скотч, шило и небольшой топорик, для надёжности примотанный к рассохшемуся топорищу изолентой.
— Ну что? — весело поинтересовалась она у неотступно следовавшей за хозяйкой Лаймы. — Устроим охоту? Только, чур, сильных заражённых сюда не тащить. И пустышей — тоже.
Овчарка радостно продемонстрировала Шпильке пасть со свесившимся языком и вильнула хвостом.
Первым делом Шпилька развернула бинты и отправила их отмокать в канистру с бензином, оставив снаружи только хвостики. Шилом и ножом проковыряла в одной из опустевших консервных банок небольшую дырку. Дальше стало немного сложнее, потому что вскрывать патроны Шпилька не умела и даже не представляла, с какого боку ей к этому процессу подступиться.
Пришлось осмотреть дом по третьему кругу. В результате с задней стороны обнаружился вход в подвал, где один из бывших жильцов оборудовал себе нечто вроде мастерской с кучей всякого инструмента, который Шпильке доводилось видеть только на картинках в интернете. Но главное — здесь был верстак с закреплёнными на нём тисками. И, разумеется, пассатижи.
Шпилька приступила к делу.
Ближе к вечеру перед ней вместо двух магазинов патронов красовалась небольшая горка пороха. Отдельно были сложены пули и гильзы. Последние она по здравом размышлении так и оставила лежать на верстаке, а остальное смешала с найденными здесь же гвоздями и саморезами и пересыпала в консервную банку, предварительно воткнув туда конец вымоченного в бензине бинта и закрепив его скотчем. Накрыла сверху второй банкой и снова замотала скотчем.
Вернулась в дом и занялась горохом. Пойло получилось ещё гаже живчика. Шпилька смогла сделать лишь два глотка, чудом при этом не лишившись содержимого желудка. Предложила Лайме — та, к удивлению,