Читать интересную книгу Расцвет и крах Османской империи. Женщины у власти - Искандер Мамедов

Состав гарема Баязида I имел свои отличия. В нем появляются наследницы правителей малоазийских бейликов, ставших вассалами Баязида. Так, его женой стала Девлетшах-хатун, дочь эмира Сулейманшаха из Гермияна. Вместе с ней к Османскому государству в качестве приданого отошла часть территории этого бейлика28. Вслед за ней в гареме появилась Хафса-хатун, дочь Исабея, правителя княжества Айдын. Вместе с ними историки упоминают

Марию (Оливеру Деспину), дочь сербского царя Лазаря, еще одну дочь византийского императора Иоанна V Палеолога, наложницу по имени Девлет, родившую будущего султана Мехмеда I29.

Обращает на себя внимание тот факт, что во второй половине XIV в. османские правители заключали браки в основном с принцессами соседних христианских государств. С конца XIV и в XV в. бракосочетания преимущественно заключались с принцессами других анатолийских мусульманских бейликов.

Новые династические браки явно свидетельствовали, что балканские и малоазийские династы пытались сохранить таким образом часть своей власти и своих доходов и одновременно защититься от других воинственных соседей или – вместе с Османами – самим напасть на соседей. Правители Османского государства заключили подобные союзы со всеми своими соседями в Малой Азии и на Балканах, и все их земли постепенно были присоединены к его территории30. В других случаях подобные браки позволяли увеличить буферную зону, отделявшую их владения от сильных соперников. Так, женившись на дочери правителя княжества Джандар (Чандар), Мурад I обеспечил себе подобную зону, разделявшую его земли и владения Трапезундской империи. Баязид I, взяв себе невесту из бейлика Гермиян, увеличил союзную территорию, необходимую ему в конфронтации с сильным княжеством Караман.

Последний династический брак был заключен в 1435 г. между султаном Мурадом II и Марой, дочерью сербского деспота Георгия Бранковича. После этого Османы заключили еще три подобных брака, но они совершались не действующими правителями, а их детьми. В 1449 г. Мурад II женил своего сына Мехмеда (будущего султана Мехмеда II Фатиха) на Ситти-хатун, дочери правителя княжества Дулькадир, расположенного на юго-восточной окраине Османского государства31. В свою очередь, Мехмед II в 1467 г. женил своего сына Баязида (будущего султана Баязида II) на Айше-хатун, другой принцессе того же бейлика, чтобы обеспечить нейтралитет его правителей во время военной кампании против государства Аккоюнлу в 1468 г. Самый поздний пример подобной практики был отмечен в 1504 г., когда сын Баязида II Селим женился на Айше, дочери крымского хана Менгли-Гирея32.

Со второй половины XV в. начинает утверждаться другая традиция формирования султанского гарема, следовавшая за прекращением практики заключения династических союзов и возвращения к традиционному для мусульманских правителей обычаю проживания с наложницами без заключения с ними официального брака. Отчасти возрождение этого обычая было связано с тем, что складывавшаяся Османская империя поглотила большинство тех государств и княжеств, с которыми ранее заключались подобные союзы. После завоевания Константинополя его новые правители обрели имперские амбиции и стали смотреть свысока на своих соседей, так же как некогда эти соседи смотрели на самих Османов. Не только христианские короли и князья перестали считаться достойными для заключения с ними брачных договоров, но и представители именитых тюркских династий. Мехмед II Фатих и его преемники предпочитали опираться на людей, обращенных в ислам на основе практики «девширме», полагая, что эти подданные, получившие название «государевых рабов» (капыкулу) и находившиеся в полной зависимости от султана, будут верой и правдой служить ему. Они еще больше усилили систему девширме, возведя ее в ранг государственной политики и назначая капыкулу на самые высокие государственные должности. Через несколько десятилетий после завоевания Константинополя вся османская правящая элита, за исключением улемов, формировалась из «государевых рабов».

Вероятно, общее укрепление роли капыкулу в жизни государства наложило свой отпечаток и на практику сожительства султанов с невольницами, принявшими ислам, численность которых в гареме стала быстро расти. Уже Мурад II, а за ним и его сын Мехмед II Фатих почти не интересовались своими законными женами, проводя больше времени с наложницами. По свидетельству византийского историка Г. Сфранзи, сербская принцесса Мара во время своего пребывания в гареме так и не вступила в брачные отношения со своим мужем, поэтому не существовало препятствий, мешавших ей в дальнейшем выйти замуж за последнего византийского императора Константина IX Палеолога33. По мнению М. Ч. Улучая, годы правления Баязида II (1481–1512) стали своеобразным «переходным периодом» от системы междинастийных браков к практике сожительства с наложницами34.

В дальнейшем все заметнее становится схожесть состава Эндеруна и гарема. Хотя в школе Эндеруна теоретически могли заниматься и юноши из мусульманских семей, тем не менее персонал Эндеруна в большинстве своем пополнялся за счет бывших рабов и юношей, насильственно обращенных в ислам. Равным образом персонал султанского гарема состоял из бывших невольниц, принявших ислам. Как раз в то время, когда капыкулу стали играть все более важную роль в государственной политике, в гареме появились женщины, которые могли активно вмешиваться в дела управления государством. Теоретически невольница не имела никаких прав и не могла влиять на решения своего повелителя. Не могла она и оказывать воздействие на него во имя защиты интересов определенных категорий лиц. Однако наложница, родившая наследника престола, могла стать матерью следующего султана. И в этом качестве бывшая невольница обладала возможностями для влияния не только на своего сына, но и на государственную политику в целом.

Изменившиеся принципы формирования гарема определили и другую традицию его существования, заключавшуюся в получении мужского потомства от наложниц. С середины XV в. в жизни гарема установилась традиция, согласно которой каждая наложница не могла иметь от султана более одного сына. Матери сыновей всех детей Мехмеда II и Баязида II были разными35. Принцип «одной наложнице одного сына», так же как и политика ограничения рождения детей от официальных жен из благородных семей, стал основным в репродукции османской династической семьи в конце XV – начале XVI в. Данный обычай соблюдался до правления султана Сулеймана36.

В этих условиях появление в гареме потомственных мусульманок стало рассматриваться как нарушение существующего порядка. Поэтому понятна негативная реакция султанского двора на бракосочетание юного султана Османа II и Акиле, дочери шейх-уль-ислама Эсад-эфенди, ибо оно вело к появлению в гареме девушки из уважаемой мусульманской семьи37. Единственными относительно свободными жителями гарема считались лишь дочери султанов и матери тех шахзаде, которые становились султанами.

Кто есть кто в султанском гареме

Как социальный институт гарем османских султанов с начала своего образования претерпел существенные изменения. В первые полтора столетия с начала образования Османского бейлика и султаната в гареме его правителей наряду с их официальными женами находились также наложницы. В эпоху расширения Османского государства во дворец принимали невольниц из тех мест, где велись военные завоевания. Во время победоносных военных походов против соседних, в основном европейских, государств большое число женщин из этих стран попадало в плен. Самых красивых пленниц отбирали в султанский дворец. Остальные же попадали в гаремы других представителей правящей элиты либо продавались на невольничьих рынках.

Несмотря на сложность определения структуры гарема первых правителей Османского бейлика, можно предположить, что их жены проживали в разных местах. Например, дочь шейха Эде Бали проживала вместе со своим отцом. Другая жена Османа, возможно, жила в Биледжике. В годы правления Орхана увеличилось число его жен, возможно, и наложниц. Вероятно, не все они жили в Бурсе. После рождения сына от Орхана некоторые из них могли сопровождать своего сына, когда тот отправлялся управлять отдельными городами. Возможно, уже жена второго османского правителя Орхана, та самая, что оказывала знаки внимания средневековому путешественнику Ибн Баттуте, находилась в Изнике вместе с своим сыном38. Однако можно предположить, что практика отправления матери шахзаде вместе со своим сыном на санджаки первоначально не была целенаправленной политикой. Такая практика диктовалась исходя из необходимости сопровождения матерями своих малолетних сыновей в отдельные города-крепости. Обычно матери правителей играли объединяющую роль жен своих сыновей. Вероятно, ранняя смерть матери Орхана также способствовала раздельному проживанию жен Орхана. У нас нет также сведений о том, как часто Орхан посещал своих жен. Видимо, было много наложниц, обслуживавших жен Орхана. Вероятно, каждая из жен жила со своим обслуживающим персоналом, часть которого она привозила с собой. Некоторые из жен, вероятно, жили в Бурсе, которая считалась столицей бейлика. Возможно, большинство жен Мурада I, а также и Баязида I жили во дворце Джиханнума в Эдирне.