Читать интересную книгу Рожденные телевизором - Слава Тарощина

Впрочем, анализировать Парфенова – дело неблагодарное. Сколько изъянов ни найди, понимаешь: лучше никого нет. Он один высится Монбланом посреди уныло-равнинного телевизионного пейзажа.

7 апреля

Метро Лизы Листовой

Судьба распорядилась так, что главным специалистом по советской империи в нашем отечестве стала хрупкая молодая женщина – Елизавета Листова. Ее цикл посвящен великим стройкам прошлого века, они же культовые архитектурные сооружения. На днях канал «Россия» представил новую работу Листовой – «Метро».

Первое впечатление от фильма – удовольствие от подлинности. Ученица Парфенова пошла дальше своего учителя: если тот изучает литературу по избранной теме (никогда, впрочем, не ссылаясь на источники), то Лиза работает в архивах. Не счесть алмазов, которые она обнаружила в этих каменных пещерах – от неизвестного рассказа Виктора Шкловского до экстравагантного объяснения роскоши московского метро. Оказывается, в стране плохо работала кафельная промышленность, поэтому станции было решено отделать мрамором и естественными камнями.

«Метро» – работа ручная, где ювелирного качества текст соседствует с виртуозным видеорядом и глубоким знанием материала. Л. Л. делала ее полтора года, в то время как сегодняшние «документалки» лепятся дней за десять. Автор ткала полотно фильма с дотошностью своего героя, мозаичиста Владимира Фролова, чья судьба поразительна. Академик старой школы, работы которого украшают питерский Спас-на-Крови, в блокадном Ленинграде, при тусклом свете керосиновой лампы, делал солнечную мозаику для «Новокузнецкой» и «Маяковки». Он умер от истощения через несколько дней после завершения работы.

История московской подземки – драма идей и людей. Здесь сюжеты и судьбы переплетаются, как линии метро. Один Каганович чего стоит! Злой демон сталинского политбюро оборачивается живым человеком, в котором уживаются многие противоречия эпохи. Именно настойчивости и усердию Лазаря Моисеевича мы обязаны тем метро, которое по праву носило прежде его имя, но он же искренне сокрушается в 33-м: «Мало расстреливаем!» – и делает все для того, чтобы расстреливали больше.

Одни проекты Листовой (вроде «Сочи») представлялись мне более интересными, другие (вроде «Гостиница “Москва”») менее. Но это не отменяет главного. Думаю, не сильно ошибусь, если скажу: на нашем ТВ нет другого такого человека, который, во-первых, хранил бы верность своим представлениям о профессии, а во-вторых, рос от программы к программе.

Разумеется, в «Метро», как и в любом живом организме, есть недостатки. Листова едва ли не утонула в обилии уникального материала, и это сказалось на композиции. В середине фильма сюжет надолго зависает на бесконечных котлованах и плывунах, что провоцирует некоторую скомканность финала. Отнюдь не все синхроны интересны. Удивительно, что в «Метро» совсем нет Сталина и его отношения к стройке века.

И тем не менее время Большого Стиля (и большого террора) прорастает сквозь повествование. От этого времени веет театром абсурда, в котором так легко исчезают вчерашние герои, а человеческая жизнь не стоит ни копейки. Но одновременно от него веет отчаянной мощью тех, кто в невыносимых условиях, киркой и лопатой, построил наше лучшее в мире метро.

Впрочем, самой Листовой чужд и пафос, и эпос. Она – хроникер, регистрирующий события. Но хроникер не бесстрастный, а с трепетной тонкой душой. Самое поразительное в фильме – кадры пустых станций с их витражами, храмовыми сводами, плодово-ягодным изобилием, революционными солдатами и матросами. Теперь это другая реальность – не та, которую мы в дикой спешке ежедневно пересекаем. Листова заставила заговорить камни – вот самый главный итог фильма «Метро».

14 апреля

Идеальный Безруков

Апокриф гласит: Владимир Набоков перенес свой день рождения с 22 апреля на 23, дабы никак не соприкасаться с другим крупным сочинителем, появившимся на свет тогда же, – Владимиром Ульяновым-Лениным. Однако даже гениальнопрозорливый Набоков не почувствовал, что ему следовало вообще выбрать другой месяц. Только отдалившись от главной апрельской знаменитости, Аллы Пугачевой, у автора «Дара» появился бы шанс быть замеченным потомками в день своего 110-летия. Традиционно не повезло и другим Тельцам: 120-летнему Чаплину и 445-летнему Шекспиру. ТВ откликнулось на славные даты двумя-тремя строчками небрежного петита.

Логика сегодняшней культурной иерархии – предмет отдельного исследования. Набокова не замечаем, зато дни рождения не только Пугачевой, но и Баскова с Галкиным справляем всем миром, громко и щедро. Сначала экран содрогается от победоносного концерта Баскова «Мне двадцать пять», затем Галкин предпринимает ответный ход под названием «А мне двадцать шесть!». Так с тех пор страна и празднует каждый прожитой год своих главных культурных оракулов. Теперь краткий перечень пополнился Сергеем Безруковым, отмечающим «Неюбилейным вечером» тридцатипятилетие. Пикантность заключается в том, что на самом деле ему уже 36, и родился он в октябре, а не в апреле. Но образ Безрукова столь созвучен современным представлениям о святости, что велик соблазн на светлой неделе именно им украсить эфир.

«Он идеален во всем», – заявил режиссер Житинкин, и наш герой в течение неюбилейного вечера старательно подтверждал справедливость его слов. Идеальный муж, который даже во время приготовления салатов на кухне не забывает ласково целовать жену под телекамеры. Идеальный гражданин – член партии «Единая Россия». Идеальный сын. Идеальный актер – хоть бандита Сашу Белого сыграет отлично, хоть Есенина с Пушкиным, а хоть и самого Христа. Идеальный друг – приглашенные гости, сидя за праздничным столом, дружно поют ему осанну. Правда, атмосфера в замечательном загородном доме, где проходит торжество, несколько натянутая – как в Кремлевском дворце. Да и Дюжев озадачил спорной в своей величественности формулировкой: «Такие люди и при жизни, и после нее остаются в истории». Тем не менее Безруков у нас один, можно и перетерпеть привкус фальши от мармеладного сценария и претенциозной композиции.

Смущает другое. При всей этой благодати едва ли не главной темой общего разговора назначена бездарная критика. Рефреном передачи стала статья одного автора, который осмелился негативно отозваться о творчестве С. Б. Цитаты из нее зачитывались в кадре и тотчас опровергались деяниями героя. В конце концов мудрый Адабашьян утешил Безрукова: «Любая критика вообще – рассуждение евнухов о любви».

В парадном портрете, и это его главная ценность, высветилось (видимо, вопреки воле авторов) социальное чутье талантливейшего актера. Когда было актуально, то есть при раннем Ельцине, он блистательно озвучивал главных политиков в «Куклах», поражая дерзостью интонации и глубиной проникновения в образы пародируемых персонажей. Когда политическая сатира вышла из моды по причине настигнувшей нас стабильности, Безруков обернулся златоглавым Есениным. Это качество (в проекции на искусство) тонко подметил старший товарищ по «Табакерке» Евгений Миронов. Он пожелал неюбилейному юбиляру только одного: «Не нужно бояться не нравиться публике». Золотые слова! Но откуда тогда возьмутся идеальные герои нашего времени?

28 апреля

Мамо, не горюй

Эрнст, убирая предательскую слезу в голосе, поведал сокровенное – он долгие годы грезил о «Евровидении» в Москве. Мечта Константина Львовича сбылась. Более того, именно он стал подлинным бенефициантом телевизионного праздника. Высокое качество шоу обеспечил Первый канал, о чем уже слагаются гимны. Склонный не только к юным женам, но и к свежим гиперболам Дмитрий Дибров даже сравнил три конкурсных вечера с подвигом Чкалова. Осталось понять, что же со всеми этими великими победами теперь делать. «Евровидение» показало: мы и сегодня можем, навалившись всем миром, построить сверкающий Днепрогэс в пустыне. Но меня интересует не Днепрогэс, а пустыня.

Проблем здесь, как сказала бы Анастасия Приходько (представляла на конкурсе Россию с песней «Мамо»), мамо, не горюй. Телевидение задыхается, федеральные каналы стремительно деградируют. Попробуйте вспомнить хоть одну премьеру 2009 года. Ничего не получится. На ум приходит разве что отличная работа Елизаветы Листовой «Метро». Маловато для пяти месяцев. ТВ все больше напоминает сезонного рабочего. Случился спасительный юбилей Пугачевой – замечательно, есть чем заполнить эфир. Стряпаются фильмы и передачи не только об Алле Борисовне, но обо всех ее мужьях, поклонниках, знакомых, дочке Кристине, домработнице Люсе. Тут же Эрнстом и Парфеновым явлен новый перспективный подход. «Портрет на фоне», посвященный юбилею Аллы Пугачевой, они предварили кратким сообщением: мы сняли эту передачу шестнадцать лет назад, но наше отношение к теме не изменилось, так что решили просто ее повторить. Идеологи вечных старых песен о главном снова задают тон.