"Не эти ли петлюровцы канючили папиросы у Яши-гармониста?.. Надену-ка я наушники..."
Он кожей почуял на себе недобрые взгляды, не упускавшие ни единого его движения. Пустая болтовня попутчиков-спортсменов о победе кiян над горняками только пуще насторожила.
Автобус потихоньку заполнялся и вскоре все сидения были заняты. Наконец, дверцы захлопнулись. Взревел от изжоги усталый мотор, и громоздкая машина натужно тронулась, уминая колесами ломанные ветки и объезжая рвущиеся к ливневым стокам бурные дождевые ручьи.
Салон полнился слухами... В полдень заработали позабытые всеми громкоговорители и репродукторы, оповестили о приближающемся шторме. К вечеру городские пляжи будто повымерли. Набережную перегородили тяжело гружёными вагонами, их на железнодорожную колею, тянувшуюся от порта к вокзалу, выкатил на маневровом тепловозике лихой машинист, которого ветром унесло в залив. С противоположного берега Крыма прямо на Воронцовск надвигается двухметровая приливная волна.
"Всё, путешествие закончилось, начинается рейд... Чтобы не обнулить личные счета, придется попотеть. Пасут меня серьёзные ребята, не "россияне" явно. БЮТовцы шлюшенковские? Нет… Державна варта? Нет… Их, кажись, упразднили... Служба национальной беспеки?.. Вряд ли. На косу в такую погоду не каждый старожил сунется. Тем более на дальние лиманы: не ровен час, запутаешься в камышах, оступишься и затянет в чахлак. Так... А если министерство внутренних справ?.. Эти грязи не побоятся. Но выслеживать зловредных москалей не их функция... Надо поменять рисунок боя, уйти в тень, смимикрировать. Итак, position number one, мнимая: задрипанный рок-аутист притаранил наркоту от дилеров, ссыпал старику-алкоголику и понёсся к клиенту... Position number two, истинная: агент-рейдер из Москвы, нашпигованный патриотическим CD- и DVD-деривативом, перевёз через госграницу Украины CD-болванки для многократного копирования на сервере с пишущим дисководом и последующей дистрибуции по запорожской и луганской глубинке, в те места, где затруднён доступ в Internet из-за отсутствия оптоволоконных кабелей или просто витой пары... Надо вжиться в первый образ, чтобы они дышали в затылок странствующему наркоману, равнодушному ко всему, кроме рока в ушах. Ну, что play the game?.. А потом выждать момент и выскочить, не доезжая точки, и как-то от них оторваться... Им нужен не я, им нужна подпольная CD-типография".
Он слился воедино с сидением, включил плеер, прокрутил громкость до отказа, и задвинул сумку подальше от прохода, под самое окно.
"У них иной дискурс, – вспомнил он термин, запавший в память с литинститутской лекции, – не наш. Остаётся одно – ждать и рассчитывать на себя...
Любопытно знать, догадались ли наши в оргкомитете прописать как следует тэги на сидюшниках. Уже жаловались русины из Ужгорода, мол, запихивают CD-диск в дисковод, а там вместо содержания какие-то тарабарские значки... Да что там тэги, они даже накатку на диск с фирменным партийным лейблом не удосужились придумать, тоже мне конспираторы…"
Пустые, ненужные мысли отвлекали от страха, холодившего сердце и баламутившего сознание. Грохоча и подпрыгивая, автобус подъехал к "жэдэ"-вокзалу. Сквозь влажные стекла ещё можно было увидеть светящиеся кое-где сигнальные приборы последних отчаянных маршруток, прорвавшихся с косы в город. Выгрузив нескольких пассажиров с чемоданами, водитель, невидимый в своей отгороженной плексигласом кабинке, потребовал доплаты. Пришлось вытащить кошелёк, извлечь ещё десять гривен и передать вперёд.
Автобус повернул направо и шофёр прибавил скорости. За окном метались тревожные огоньки – бесконечные ряды коттеджей и дач, малоэтажная курортная застройка. Где-то над головой буйствовал шквальный ветер, выдувавший ораторию в щелях между баллонами с пропаном, укреплёнными на крыше.
"Они сверху как грузило, не позволяют свалиться в крен, а мы, бедолаги, в роли наживки для залихватистых удил-волн..."
"Человек пятнадцать осталось… Но меня беспековцы трогать не будут, пока не выйду в адрес. Им нужны "явки и пароли", как там вещал наш национальный лидер... До конечной остановки на такой скорости по ухабам минут сорок. Если перемахнём через перемычку благополучно... Хитрован-кормилец, небось, еще назад почешет... Во где "Формула-1"!.."
Ветер взрезывал щели между забрызганными стёклами и стальными рамами, ледяными шилами прошивал ноги насквозь. По обезлюдевшей выложенной плитами дороге, поджимаемой с двух сторон сужающимися берегами, отслуживший все сроки автобус неумолимо рвался вперёд, встряхивая колёсами на ухабах.
В заоконной скользко-лиловой темноте промелькнули белые будки.
"КПП "Воронцовская коса"... Взимают дань с курортников за проезд к пляжам. Наскребут гривен и пополняют местный бюджет... А пособие по безработице перепадает лишь "экологическим бригадам". Чистят по весне косу от мусора. А куда ещё податься? Предприятия позакрывались, в порту краны ржавеют... Таких как Паша, царство ему небесное, здесь весь город..."
Видавший виды шофёр не успевал и прибавил газу.
"И понеслась!.. Сэмплировать бы эту адскую дребедень и наложить на неё классическую трёхгитарную британскую рок-группу, просто так, без вокала..."
– Сядьте поровну по обе стороны!.. – донеслось из кабины. – А то завалит сейчас!..
Раздобревшая тетка перебралась на заднее сидение и шандарахнулась задом. Кумушка на соседнем ряду запричитала:
– Ой, дывiтесь, яки погнал... Злочинец…
– Не знайде нiхто нiзащо, у чому iхня користь…
В смоляной предзакатной дали печально блеснул крохотный огонёчек.
"Господи, там же областной детский противотуберкулёзный санаторий! Прямо у моря, фундамент хлюпенький, завалится всё. Бедные хлопчики..."
Автобус мчался к первому пляжу средней косы. За окном мелькнули заборы последнего санатория.
"In my time of dying... С хард-роком в придачу..." Он заклеил уши наушниками, каждый миг ощущая в ногах заветную сумку, и включил плеер на полную громкость.
"Death walk behind you... Как там писал знаменитый поэт про Сталинград: "Вызываю вас из бессмертья, побратимы, гвардейцы, бойцы!.." C Винсентом Крейном, Паулем Хаммондом, Марком Дю Каном вместе... Чёрт, последний вроде бы ещё здравствует и даже где-то пиликает... "Годы, алкоголь, и наркотики сделали своё дело..." Будь она неладна, эта приснопамятная "История обыкновенной американской рок-группы"... Заколебало всё!.."
Доскрежетав днищем кое-как последний участок пути, где от шквалистого ветра ещё укрывали заборы частных отелей, грозящий развалиться на ходу неповоротливый "ЛАЗ" выехал на самую узкую полосу косы, где с двух сторон шоссе защищали набросанные в несколько рядов базальтовые глыбы, покрытые пеной солёной слизи и увитые водорослями. Здесь каменистая перемычка, которую укрепляли из года в год, сужалась до двух десятков метров.
С мрачной наводящей ужас регулярностью высокие волны перемахивали через буруны и, натыкаясь на нежданное двигавшееся препятствие, гнобили его сырой смрадной пеной. Упёртый водитель, переклинивая то и дело коробку передач, за мгновение до того, как получить очередную порцию ледяного шквала, удерживал машину на холостом ходу, а потом нажимал акселератор и автобус-смертник делал новый отчаянный рывок ещё на десяток метров. И не оборачивался в зеркальце заднего обзора на съёжившихся и перепуганных пассажиров, проклинавших себя за то, что сели в самодвижущийся пропахший бензиновой гарью ржавый стальной ящик на колёсах, который вёз их в никуда.
Перемычка, изъеденная волнами, казалось, слилась с морской гладью. Шофёр врубил фары и, не выворачивая рулевые скальпели, продавливал колесами напиравшую со всех сторон чёрную солёную воду. На дороге, просматривавшейся далеко вперёд, вплоть до огоньков средней косы, кроме них никого уже не было.
Оглушительный раскат пронёсся зигзагом в чёрной провальной тьме: взбешённый вихрь высыпал на стекло мёрзлое не по августу ледяное крошево. Почувствовав, что бок автобуса приподняло, он и сидящие вокруг что есть силы налегли на сидения. Наклонившаяся было машина вновь рухнула колёсами на левый бок и, поотбивав металлическое седалище, зацепилась за грунт и устремилась к спасительной твердыне, где замаячили огоньки отелей и баз отдыха средней косы.
Полуобернувшись на грохотание молнии, уловил внимательный взгляд. Опасные топтуны-попутчики, развалившиеся где-то сзади, про него не забыли.
– С залива не смоет, а вот с моря могло бы… Пiшов i не вертаться…