Не будь я в шоке от этого безрассудства, пожелал бы, чтоб молния поразила его на месте. А полковник, как бы вспомнив, что не все сказал, добавил:
— И за будущие битвы!
Отец и сын Мейхью удивленно переглянулись. Майор Пеннел вознамерился встать, но передумал и, держа бокал, сказал спокойно, как ответил бы на вопрос, сколько времени:
— Конфедерация одержала победу в единственной войне, которую должна была вести. Она боролась и победила.
Полковник сдвинул кустистые брови:
— У нас есть предназначение, майор. Как Соединенным Штатам прямая дорога на запад, так наше предназначение — на юг.
— Но говорить о заграничных кампаниях сейчас, когда народ в такой нищете… — Майор повернулся к старшему Мейхью: — Разве ваши дела идут так же хорошо, как в 1860 году?
— Ну, значит… — начал торговец хлопком, но полковник не дал ему договорить.
— Надо действовать быстрее, пока армия более-менее боеспособна. Воин-южанин — наше главное богатство. Он не хуже солдата любой армии, даже французской. Я говорю это как счастливый потомок нации, имеющей в Европе самый большой военный опыт. Более того, ни один флот в мире не идет в сравнение с нашими броненосцами. А особенно с лучшим из них — «Алабамой»!
— Да, полковник, солдаты-южане действительно демонстрировали чудеса храбрости на полях сражений, но на подвиги их вдохновляли самые благородные мотивы, какие только могут быть у человека. Скажу точнее: единственные справедливые мотивы — защита своего дома и свободы. Но Мексика и Куба — совсем другое дело. Мало кто из солдат и знает-то, где находится Бразилия, не говоря о том, как до нее добраться и за каким дьяволом им это надо.
Меж тем бокалы и майора и полковника мало-помалу опустились на стол. Остальные незаметно последовали их примеру. О выпивке забыли. Лицо полковника, обычно бледное, заметно порозовело, в глазах майора застыл недобрый взгляд. Люди моего круга, наверное, прекратили бы в подобной ситуации препирательство, другие, вероятно, пустили в ход трости. Но возраст полковника и пустой рукав майора исключали такие варианты. Тупиковая ситуация: ссора на всю жизнь или, по крайней мере, на весь вечер, если кто-либо не вмешается, чтобы положить ей конец. Я толкнул полковника под столом ногой, но он и бровью не повел. Одним усилием воли его не образумишь. Это все равно что велеть циклону утихомириться.
— Поставьте во главе армии конфедератов опытного военачальника, такого как Джонстон или те же Роберт Ли[11] и Том Джексон[12], — говорил полковник, стуча по столу для пущей убедительности, — и вы увидите, как быстро у солдат-южан появятся цели в любом месте западного полушария.
— Слышу знакомые речи, — ответил майор почти с сарказмом. Совсем недавно я и мои товарищи уверенно рассчитывали за неделю дойти походным маршем от Ричмонда до Вашингтона. Не думали, что стычки с янки будут серьезными. Но под Манассасом и Шарпсбургом они дали нам жару.
— Видел я ваши Манассасы и Шарпсбурги, майор, и Шилох с Цинциннати. Вот что я вам скажу, сэр: нет другой такой армии в обеих Америках, которая сражалась бы так, как мы под Шилохом. Кулачный бой между белыми. В сороковых годах я был со Скоттом в Мексике. Мы одолевали там одну за другой вооруженные толпы гризеров[13], нацепивших форму. За всю кампанию потеряли меньше солдат, чем в обычный день в Огайо, когда убили нашу охрану. Единственное, что стоит между нами и Магеллановым проливом, — бесчисленные гризеры и ниггеры. — Он бросил быстрый взгляд на Брэдли: — И индейцы.
Брэдли сидел тихоней, я бессильно кипел от негодования, а старый Мейхью наблюдал с явным ужасом за распрей своих собутыльников. На его лице появилось выражение, какое бывает у человека, чьи ожидания обмануты самым безжалостным образом. Но вот, кажется, ему пришла на ум идея, как остановить растущую неприязнь офицеров друг к другу и остальным. Он попытался изобразить на своем потном, багровом лице улыбку, но получилась лишь жалкая гримаса.
— Этот парень, Хуарес, который в Мексике президент, он наверняка индеец. Разве может Техас терпеть такого соседа?
Майор посмотрел на него как на сумасшедшего. Гнев полковника вспыхнул с новой силой: замечание торговца хлопком только подлило масла в огонь. Он стукнул кулаком по столу с такой силой, что золотистое вино выплеснулось из стаканов, о которых уже забыли.
— Точно!
В голосе звучало такое бешенство, что в салоне мгновенно наступила тишина. На нас стали оглядываться. Даже музыканты перестали на секунду терзать свои инструменты, играя «Шагаем по Мэриленду».
Я внимательно посмотрел на часы:
— Полковник, нам действительно надо торопиться, чтобы не пропустить ужин.
— К черту ужин, Гравуа.
Сказал он это мне, а смотрел на майора. Тот спокойно выдерживал его взгляд.
— Майор, подойдет любой единичный инцидент, скажем, перестрелка на Рио-Гранде. Надо только придать ей побольше огласки. Техасцы в массе своей не любят гризеров. А остальные штаты Конфедерации поддержат Техас, так же как поддержали Южную Каролину после инцидента в форте Самтер[14]. Для солдат-южан есть еще один благородный и справедливый мотив участвовать в кампании — установить и защищать господство белой расы. И вот что еще получим. Не только территорию и всякие там богатства. Общее дело по-настоящему сплотит народ, сцементирует Конфедерацию!
Не отводя глаз от полковника, майор покачал головой:
— Возможно, отдельные штаты не захотят быть навечно в связке. Как известно, в разгар войны Джорджия рассматривала выход, из Конфедерации.
— Подстрекательские слухи! Их распространяют шпионы янки! Только тогда Конфедерация выживет, когда штаты будут стоять плечо к плечу.
— Этот пустомеля Линкольн тоже много говорил в защиту Союза, — сказал Пеннел, растягивая слова, — и мы довольно-таки с ним подискутировали.
Полковник открыл было рот для ответной реплики, но я взял его за руку:
— Сэр, мы действительно должны сейчас уходить. — С меня было достаточно.
Теперь не только щеки, но и все лицо его пошло красными пятнами. Он повернулся и посмотрел на руку, посягнувшую на его локоть, с явной решимостью оторвать от нее пальцы. Я не выдержал бы его взгляда, убрал руку и извинился, будь это не сейчас. Слишком многое было поставлено на карту. Хотя я и пришел несколько позже, чем он, к беззаветной вере в правоту нашего дела — во имя Бога, страны и президента Дэвиса[15], — я был готов до конца исполнить свой долг. Пусть я не совсем вежливо обращусь с ним сейчас и даже рискну вызвать его гнев, чем позволю подвергнуть опасности нашу миссию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});