Дано в Даири, девятнадцатого года Ненго-Каи-Тио[12].
Го-Митсу-Но».
— Против этого нечего возразить, — сказал Гиэяс, нагнув голову. — Верховный владыка приказал — я повинуюсь, я слагаю вверенную мне власть, и после оскорблений, которые я вытерпел, я знаю, что мне остается делать. Я желаю, чтобы те, которые устроили это дело, не раскаялись когда-нибудь в том, чего достигли, и чтобы страна не стонала под тяжестью бедствий, которые могут обрушиться на нее.
Сказав эти слова, он вышел; вельможи радостно столпились вокруг молодого сегуна, поздравляя его.
— Моего друга и брата Нагато нужно благодарить, — сказал Фидэ-Йори, — это он устроил все это.
— Еще не все кончено, — сказал Нагато, который казался озабоченным, — нужно сейчас же подписать смертный приговор Гиэясу.
— Но ты же слышал, друг? Он сказал, что знает, что ему надо делать: теперь он приступил к харакири.
— Конечно, — сказал принц Сатсума.
— Он знает закон чести, — прибавил Аки.
— Да, но он презирает эти обычаи и не сообразуется с ними, — заметил Нагато. — Если мы не поторопимся осудить этого человека, он ускользнет от нас, а раз он очутится на свободе, он способен на все.
Принц Нагато развернул свиток белой бумаги и, обмакнув кисточку в чернила, протянул ее сегуну.
Фидэ-Йори, казалось, колебался.
— Осудить его так, без суда? — сказал он.
— Суд бесполезен! — возразил Нагато. — Перед всем советом он преступил клятву, и непочтительно обошелся с тобой. Больше того: это — убийца.
— Он дедушка моей жены, — пробормотал сегун.
— Ты разведешься со своей женой, — сказал Нагатою. — Раз Гиэяс жив — нет ни спокойствия для тебя, ни безопасности для страны.
Фидэ-Йори вдруг взял кисточку, написал приговор и подписал его.
Нагато передал распоряжение генералу Самаде-Саемону-Йокэ-Муре, который тотчас вышел.
Вскоре он вернулся с гневным видом.
— Слишком поздно! — вскричал он. — Принц Нагато был вполне прав: Гиэяс бежал.
Замок Овари
На берегу Тихого океана, на вершине скалистого холма, высится крепость принцев Овари. Ее стены, усыпанные бойницами, извиваются по неровностям почвы. Там и сям они скрываются за кучками деревьев и кустарников, свежая зелень которых составляет удачный контраст с расщелинами скал цвета ржавчины. Местами возвышаются четырехгранные башни, у основания расширенные наподобие пирамид и покрытые крышами с загнутыми вверх краями.
С крепости открывается чудесный вид. У самого подножия холма маленькая, кругленькая бухточка составляет верное убежище для джонок и барок, которые прорезывают прозрачную воду во всех направлениях. Дальше расстилаются голубые воды Тихого океана, которые кажутся на горизонте прямой темно-синей линией. С суши начинаются первые возвышенности горной цепи: скалы, покрытые бархатистым мхом, высокие холмы, местами обработанные до вершины. Между горами расстилается долина, в которой приютилась у ручья, в тени маленького леска, деревенька; вдали новые холмы замыкают долину.
Широкая и хорошо поддерживаемая дорога вьется по неровностям земли и проходит у подножия замка Овари. Эта дорога, которую называют Токаидо, построена Таико-Самой; она пересекает всю империю, проходит через владения даймио и находится в исключительном ведении сегуна.
Принц, который управлял провинцией Овари, жил тогда в своем замке.
Около трех часов пополудни, в тот день, когда Гиэяс бежал из Осаки, часовой, с самой высокой башни Овари, закричал, что он видит отряд всадников, который скачет по Токаидо. Принц находился в это время в одном из дворцов замка. Сидя на корточках, уперев руки в бока, он присутствовал на уроке харакири, который давался его маленькому сыну.
Ребенок, сидя на циновке посреди двора, держал обеими руками короткую, тупую саблю и смотрел, с наивным, но уже важным выражением, на учителя, который сидел напротив его. Сверху, с галерей, смотрели женщины, и их одежды выступали яркими пятнами на светлой деревянной резьбе. На их платьях были вышиты огромные бабочки, птицы, цветы или пестрые круги. Головы всех были утыканы шпильками из желтой черепахи. Они с очаровательным жеманством болтали между собой.
На дворе, прислонившись к столбу бронзового фонаря, стояла молодая девушка. Платье из небесно-голубого крепа плотно обтягивало ее, так что все складки падали вперед. Она рассеянно смотрела на юного государя; в руках она держала веер, на котором была нарисована птица колибри.
— Держи крепко саблю! — говорил учитель. — Ткни ею под ребра с левой стороны и смотри, чтобы острие лезвия было обращено в правую сторону. Теперь зажми хорошенько в руках рукоятку и нажми изо всех сил, потом быстро, не переставая нажимать, поставь оружие горизонтально к правой стороне: таким образом ты перережешь тело по всем правилам.
Ребенок с такой силой исполнил это действие, что разорвал себе одежду.
— Хорошо! Хорошо! — вскричал принц Овари, хлопая себя ладонями по ляжкам. — Мальчик обладает смелостью!
В то же время он поднял глаза к женщинам, склонившимся с галереи, и сообщил им свое впечатление кивком головы.
— Он будет смел и бесстрашен, как его отец, — сказала одна из них.
Как раз тогда пришли известить принца о появлении отряда всадников на дороге.
— Наверное, соседний вельможа едет навестить меня инкогнито, — сказал принц, — Или же эти всадники просто проезжие путешественники. Во всяком случае, незачем прерывать урока.
Тогда учитель стал перечислять своему ученику все случаи, которые обязывают человека благородного происхождения вспарывать живот: если заслужишь немилости сегуна или получишь от него публичный выговор; если будешь обесчещен или отомстишь за оскорбление убийством; если умышленно или нечаянно упустишь узника, доверенного твоей охране, и тысячу других тонкостей.
— Прибавьте, — сказал принц Овари, — если будет непочтителен к своему отцу. По моему мнению, сын, который оскорбляет своих родителей, может искупить свою вину, только прибегнув к харакири.
Он взглянул снова на женщин, и взгляд этот значил: хорошо внушать детям ужас перед родительской властью.
В эту минуту раздался сильный топот копыт по мостовой соседнего двора, и повелительный голос крикнул:
— Поднять подъемные мосты! Запереть ворота!
Принц Овари быстро вскочил.
— Кто это распоряжается у меня? — спросил он.
— Я! — ответил тот же голос.
В то же время толпа проникла во второй двор.
— Правитель! — вскричал принц Овари, распростершись.