По дороге домой Глэдис думала только о том, не позвонить ли ей Раулю, чтобы принять его предложение. Но как бы сильно она ни сердилась на Дуга и каким бы глубоким ни было ее разочарование, она никогда бы не поступила так с детьми.
— Я прекрасно отдохнул, — заявил Дуглас, сворачивая на подъездную дорожку возле их дома. Глэдис вздрогнула. — Кроме того, я рад, что мы окончательно решили вопрос о твоей работе. Думаю, теперь ты понимаешь, что я по поводу всего этого думаю, и сама позвонишь Раулю, чтобы он навсегда оставил тебя в покое.
Он говорил так уверенно, словно ни секунды не сомневался в том, что достаточно ему высказать свое желание вслух, и Глэдис тотчас же его исполнит. Дуг даже не говорил, а вещал, и одно это вызывало в Глэдис глубокий внутренний протест. И еще страх. Она еще никогда не видела Дуга таким, но, с другой стороны, за все семнадцать лет брака Глэдис еще ни разу не обсуждала с ним столь принципиальных вопросов.
— Что ж, — вздохнула она, пока они еще сидели в машине, — теперь я действительно точно знаю, как ты ко всему этому относишься. И мне, признаться, очень грустно…
— Не глупи, — отозвался Дуг. — Мэйбл несет чушь, а ты ее слушаешь. Она еще не то выдумает, лишь бы оправдать свое поведение, которое становится по-настоящему вызывающим. Она сама это чувствует. Мэйбл нужны единомышленники и сочувствующие, и ты едва не стала одной из них. Я настоятельно прошу тебя, Глэдис, держаться подальше от этой женщины. Хорошему она тебя не научит — только собьет с толку.
Но не Мэйбл сбила ее с толку. Это Дуг заставил Глэдис утратить почву под ногами. Всего за несколько часов он наговорил ей такого, чего никакой Мэйбл не пришло бы в голову. В частности, она узнала — и Дуг заявил ей об этом с предельной откровенностью, — что он больше не любит ее и, возможно, никогда не любил. По его мнению, любовь существует только для дураков и детей.
— Каждому человеку необходимо рано или поздно стать взрослым, — невозмутимо добавил Дуг, отворяя дверцу машины. — Только твоя Мэйбл так и не выросла.
— Зато ты у нас слишком взрослый, — сказала Глэдис.
Ей очень хотелось побольнее уязвить его.
Впрочем, Дуглас снова ее не понял, как, похоже, не понимал все эти годы. Теперь она не знала, что думать, что чувствовать и — главное — как жить дальше.
— Мне понравилось в ресторане. А тебе? — спросил Дуг, когда они вошли в прихожую.
В доме было тихо, и Глэдис подумала, что из всех ее детей только Джессика, наверное, еще не спит. Час был действительно поздний.
— По-моему, еда была даже вкуснее, чем обычно, — как ни в чем не бывало продолжал Дуг, не замечая состояния Глэдис.
Она вдруг поняла, что он, как айсберг, потопивший «Титаник». Ледяная гора, бесшумно возникшая из тумана, бьет в бок несчастный пароход и величественно удаляется, даже не заметив, что произошло. С кем же это она прожила полжизни? Потонет ли ее корабль сейчас или несколько позднее, но ему не удержаться на плаву. Хотя можно и уступить Дугу, смирившись с ролью надежного и верного «товарища», на которого всегда можно положиться. Этого, во всяком случае, хотел Дуглас. Именно этого он от нее ждал и теперь, и всегда. Где были ее глаза? Ему не нужны были ее душа и сердце, которые теперь осиротели, лишившись главного, что поддерживало ее жизнь.
— Там действительно хорошо готовят. Спасибо, Дуг, — откликнулась она безжизненным, деревянным голосом и поднялась наверх, чтобы проведать детей. Джессика еще смотрела телевизор, и Глэдис посидела с ней минут десять. Остальные, как она правильно догадалась, давно спали, и, заглянув к каждому из них, Глэдис отправилась в свою спальню. Дуг как раз раздевался, но, услышав ее шаги, оглянулся через плечо. Глэдис стояла на пороге, и в ее неподвижной фигуре действительно было что-то странное.
— Все еще переживаешь из-за той чепухи, которую наболтала тебе Мэйбл? — спросил он.
Глэдис немного поколебалась, потом отрицательно покачала головой. «Неужели, — пронеслось у нее в голове, — он действительно настолько глух, слеп и глуп, что не видит, не чувствует, что он натворил?» Но пытаться объяснять ему что-либо было бессмысленно — теперь это было ей совершенно очевидно.
И, глядя на него, сидящего на кровати в нелепой позе с одним снятым носком, Глэдис подумала, что этот день она никогда не забудет.
Глава 3
На протяжении последующих трех недель Глэдис жила как в тумане. Словно автомат, она готовила завтраки и ужины, отвозила детей в школу, забирала из школы, ходила с ними на тренировки и соревнования. Впрочем, внешне она нисколько не изменилась, и даже дети не обратили внимания на то, что впервые за много, много лет их мать выходит из дома без своего любимого «Никона».
А Глэдис казалось, что теперь это ей ни к чему. Она чувствовала себя так, словно кто-то нанес ей смертельную рану. Руки ее безотказно выполняли привычную работу с обычной сноровкой. Но дух ее был мертв, и она не сомневалась, что тело вскоре последует за ним.
И прекрасно. Слова Дугласа настолько лишили ее всякого желания жить, что теперь ей хотелось только одного — ничего не чувствовать и не знать. С каждым днем ей приходилось прилагать все большие усилия, чтобы исполнять то, что от нее требовалось.
«Я — как заводная кукла, у которой кончился завод, — часто думала Глэдис, в задумчивости замирая посреди кухни с не убранной в шкаф тарелкой в руках или склоняясь над стиральной машиной с невскрытой пачкой порошка. — Или как проколотая автомобильная камера, из которой вышел весь воздух и которая больше ни на что не годится».
Она по-прежнему часто встречалась с Мэйбл Джонс, и ей было известно, что та продолжает встречаться с Дэном Льюисоном. Мэйбл довольно прозрачно намекала Глэдис на какой-то отель, который они облюбовали для своих романтических свиданий. Заметив, что Глэдис пребывает в подавленном настроении, Мэйбл решила, что подруга все еще расстраивается по поводу неудавшейся поездки в Корею.
Но, несмотря ни на что, Глэдис все же не стала звонить Раулю Лопесу и просить его вычеркнуть свое имя из клиентских списков. Больше того, она твердо решила этого не делать, хотя сейчас ей меньше всего хотелось снова поднимать вопрос о работе, отстаивать какие-то свои права, убеждать, добиваться своего. Единственное, что она хотела, это как можно скорее уехать на мыс Код и попытаться забыть все случившееся. Кроме того, ей казалось, что, если они с Дугом не будут видеться каждый день, быть может, они начнут думать друг о друге несколько иначе. В любом случае рана, нанесенная ей мужем, была слишком глубока. Глэдис необходимо время, чтобы оправиться, если, конечно, она собиралась и дальше жить с ним. Если же нет, то силы ей тем более понадобятся.