— Ах, что я надела, я не видела, что здесь щенок, мне показалось, что это башмак, я…
— Поторапливайтесь! — крикнула ее мать, поднявшись на галерею. — Здесь горит пол…
Вместе со своим мужем она пыталась затоптать ногами огонь, и тут… И тут случилось нечто неслыханное, ужасное.
Стоящие внизу молодые люди с ужасом увидели, как галерея падает. Прямо перед ними провалился пол — в том месте, где стояли столбы, подпирающие галерею. Или, вернее, столбы провалились в отверстие в полу. Они зловеще и медленно опускались вниз, пол качался под ногами Микаела, Стейерхорны отчаянно вопили наверху — и медленно, ужасающе медленно балюстрада и вся галерея оседали на пол, столбы трещали, все рушилось. К счастью, во время падения светильники на балюстраде погасли, иначе мог бы случиться пожар.
Держа на руках щенка, Микаел схватил Биргитту за руку и потащил в другой конец комнаты — там на них не могло уже ничего свалиться. В ушах у них все еще стояли крики несчастных, хотя теперь уже никто не кричал.
Когда грохот затих и пыль осела, они увидели в деревянном полу огромную дыру, поглотившую столбы и балки. В другом конце комнаты стоял слуга, с ужасом взирая на происходящее.
И тут Биргитта закричала.
У Микаела не было времени, чтобы заниматься ею. Положив на пол испуганно барахтающегося щенка, он принялся разбирать упавшие брусья и планки. Очнувшись от оцепенения, слуга бросился ему на помощь. Биргитта же, напротив, была в истерике, никакой помощи от нее нельзя было ожидать.
— Надо соблюдать осторожность, — сказал слуга, — чтобы не провалиться в подвал. Пол осел в нескольких местах.
— Да, — пробормотал Микаел, и ни один мускул на его лице не дрогнул, — я вижу, там торчит рука…
Он почувствовал тяжесть в груди: ему не хотелось вспоминать о подвале.
Ценой большого напряжения, в лихорадочной спешке они высвободили сначала графа, а потом графиню. К счастью, на них обрушилась не такая большая тяжесть, оба были живы, хотя графиня была ранена.
Они положили их на диваны в рыцарском зале. Граф быстро пришел в себя, обоим была оказана помощь.
— Пол здесь всегда был непрочным, — сказал слуга, — и мы обычно подпирали столбы балками в подвале.
Микаел отвернулся, чувствуя, что лицо его страшно побледнело.
Часы в рыцарском зале пробили десять.
— Будет лучше, если мы вызовем доктора, — сказал Микаел.
— В городе нет ни одного врача, — озабоченно произнес граф.
— Тогда я пришлю сюда военного врача и несколько солдат.
Графиня тоже очнулась. Она пыталась было встать в знак протеста, но безуспешно.
— Мы и так справимся, — сердито произнесла она. — Мои ранения поверхностные: царапины на голове и на груди. Это, конечно, плохо, но…
— Мы справимся, — почти прошептал граф. — Нам не нужна помощь.
— Состояние ваше неважное, должен вам сказать, — заметил Микаел.
Повернувшись к слуге, он спросил:
— Вы последите за тем, чтобы у них было все необходимое? Я скоро приду и принесу перевязочный материал и лекарства. Но сначала мне нужно встретиться с одной персоной…
Говоря это, он почувствовал горечь.
Как только он вышел, граф поднялся.
— Он не должен приводить сюда шведов! Нам здесь не нужны посторонние. Как ты себя чувствуешь? — спросил он жену.
— У меня был просто шок. Но я тоже считаю, что мы сможем пережить это. Не все же так простодушны и доверчивы, как Микаел. Здесь могут оказаться и шпионы! А нам это не нужно! — она со стоном снова опустилась на диван. — Как все это могло случиться, не понимаю!
Микаел быстро шел через двор к строению, которое, скорее всего, и было каретником. Издали он увидел стройную, черную фигуру.
Он весь дрожал от возмущения.
— Как Вы решились на такое? — укоризненно произнес он. — Вы чуть не сделали меня виновником убийства! И то, что они остались живы, не Ваша заслуга!
Она улыбнулась. Терпеливой, проницательной улыбкой.
— Они слишком тяжелые, — коротко заметила она. — Им не следовало подниматься на галерею.
Микаел вспомнил, что незадолго до этого она стояла на том же самом месте! Конечно, она была намного легче их, в этом она была права. Но все-таки!
— Это была запланированная попытка убийства! — с возмущением произнес он. — Вы прекрасно понимаете, что я могу доложить об этом губернатору Риги!
— Ты так и сделай, — задиристо произнесла она, словно именно этого и желала. — Не выломаешь ли ты дверь, о которой я говорила?
— Нет, — ответил Микаел. — Я больше не желаю участвовать в Вашей дьявольщине!
— Мы не должны терять времени, — сказала она, будто бы не слыша его слов. — Давай же, поскорее!
— Нет, я…
Женщина посмотрела на него. Глядя в ее удивительные глаза, Микаел почувствовал странную слабость. Кожа на ее лице была такой тонкой, что веки отливали голубизной. На губах у нее играла улыбка, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Эта улыбка была преисполнена сознанием волевого превосходства.
С яростью выдохнув, он повернулся и вошел в каретник. Он презирал себя за слабость, но все его желания теперь сводились к тому, чтобы покончить с этим домом и навсегда покинуть его. Ему осталось только принести лекарства раненым — и это все! Он так решил.
Дверь в углу каретника была заперта очень прочно. Никакие ключи не подходили. Он обернулся, чтобы спросить что-то у дамы, но та уже ушла. Он различал в темноте лишь стоящие в ряд кареты.
Яростно фыркнув, Микаел схватил стоящий у стены топор. Одним ударом он сбил замок: его собственная ярость дала ему силы. Замок разлетелся на куски, и он рванул на себя испорченную дверь.
Перед ним было небольшое, темное помещение, заваленное сбруями, упряжью и прочим старым хламом. Сначала он почти ничего не видел, но, потерев прихваченный с собой трут, увидел такое, от чего ему пришлось зажмуриться.
На полу лежало двое связанных мужчин, каждый в своем углу, крепко прикрученных веревками к деревянным балкам. Судя по их виду, они были при смерти.
— Господи, что это? — произнес он, бросившись к одному из них. Ему удалось разрезать ножом веревки.
Оба были почти без сознания, не могли двигаться и только лежали, вытянувшись, на полу. Микаел огляделся по сторонам. Проходя по двору, он заметил колодец, а тут стояло ведро. Ведро это было достаточно чистым, им можно было пользоваться.
Выйдя во двор, он стал искать глазами женщину, но ее нигде не было. Микаел мысленно обругал ее, ведь теперь ему требовалась ее помощь.
Что за странный она человек! Сначала устраивает убийство, потом спасает двоих — и все это с его помощью.
Или, возможно, между этими двумя событиями была какая-то связь? Что если Стейерхорн запер этих двоих, а женщина стала на их сторону?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});