А как сейчас живет Анатолий Михайлович?
Нормально живет – вот только скучновато. Делает тяжелую зарядку, старается держать себя в форме. Для чего?
По выходным выступает перед аудиторией в бедном негритянском районе, лечит тех, кто придет. Ему не просто: ведь оружие психотерапевта слово, а чужой язык родным не станет.
Негры, однако, довольны.
ИСТОРИЯ «ЧЕРНОГО НАЛА»
Несколько лет назад общественность потряс небольшой, но шумный скандал: наши правоохранители поймали злоумышленника, использовавшего в расчетах «черный нал»! Это надо же: вся честнейшая держава в своих финансах насквозь прозрачна, и только один несознательный нарушает всеобщую благопристойность. Особенно возмутило моралистов, что нарушителем конвенции оказался главный тренер московского «Спартака»!
Правда, люди знающие только усмехались: по их данным великий тренер хорошо разбирался в футболе, а в тонкостях бухгалтерии умеренно – просили расписаться, где «галочка», он и расписывался.
Анекдотичный скандал попал в мировую спортивную прессу. И тут выяснилось, что иностранцам объяснить происшедшее сложно: что такое знаменитый тренер, прекрасно знают, но напрочь не понимают, что такое «черный нал»! То есть сами, если надо, платят хоть кредиткой, хоть наличными, но почему нал может быть «черным», уразуметь не в состоянии. По их мнению, нал может быть зеленым, если доллар, розовым, если евро, но черным… Может, в Африке?
Это предположение у меня как у патриота вызывает резкий отпор. «Черный нал» не африканская выдумка. Это наше изобретение. Советское. И отцом «черного нала» был лучший финансист всех времен и народов. Помните такого? Сталин была его фамилия, точнее, «черный» псевдоним.
Дело было так. Основатель советского государства Владимир Ильич при множестве достоинств обладал одной антисоветской чертой: он ненавидел бюрократию. Мало того, пророчески предсказывал: если мы от чего и погибнем, то от бюрократизма. Борясь с чиновником, Ильич внедрил ряд правил. В частности, чиновник не должен был получать больше квалифицированного рабочего, а члена партии в его материальных устремлениях ограничивал так называемый «партмаксимум». Подобными методами Ленин пытался оградить монопольную власть от всякой корыстной швали.
Увы, вскоре после революции Ленин утратил реальную власть над страной, а потом и жизнь. «Великий продолжатель» Сталин расходился с Ильичом в главном: он презирал рабочий класс, трудовое крестьянство и мыслящую прослойку между ними, зато высоко ценил свою единственную надежную опору: ту самую корыстную шваль, то есть, бюрократию. Человек осторожный, он не решился публично отменить заветы Ильича – он их просто дополнил. Тогда—то и появился в государстве трудящихся «черный нал».
Партийные чиновники получали положенную зарплату, за которую расписывались в ведомости, с которой платили налоги и взносы. Но, помимо того, им ежемесячно вручался еще и таинственный «пакет», вторая зарплата, порой гораздо больше первой – типичный «черный нал». Мало того, отоваривалась номенклатура в «закрытых распределителях», где только и можно было добыть пресловутый «дефицит». Качество товаров там было высокое, а цены анекдотично низкие, даже белужья икра стоила копейки. Фактически черная икра шла «черным налом».
Та же система хитроумно действовала при распределении жилья. Помню, одноклассник, сын рядового клерка из ЦК КПСС, позвал посмотреть их новую квартиру.
– Большая? – поинтересовался я.
– Шестьдесят четыре метра.
– А старая была?
– Шестьдесят.
– И вы из—за четырех метров затеяли переезд?
– Ты приди, посмотри, – усмехнулся одноклассник.
Я пришел и посмотрел. Квартира в новом доме была огромная, метров, наверное, в сто семьдесят. Но в те времена при выдаче ордеров учитывалась не вся площадь, а только «жилая» – то есть, комнаты. Новая квартира в «цековском» доме из тогдашних норм почти не выходила: на семью чиновника полагалось 60 метров жилой площади, а в четырех комнатах почти столько и было. Двадцатиметровая кухня с восемнадцатиметровой прихожей и пятнадцатиметровой кладовкой в счет не шли. Не учитывался и огромный, метров в сорок, зал с двумя окнами – он именовался «холлом». Короче, инструктор ЦК получал законные 64 метра, а остальные сто с лишним шли «черным налом».
Нужна ли была эта двойная бухгалтерия? Еще как нужна! На любом рабочем собрании на крамольный вопрос из зала партийный чиновник мог, не краснея, назвать и цифру зарплаты, и метраж квартиры – «черный нал» оставался номенклатурной тайной.
Впрочем, тайны в России всегда держались плохо. А народ у нас кто угодно, только не дурак. С помощью «черного нала» большевистская власть прятала свой реальный достаток от народа – вот и народ тем же способом стал прятать от власти свой реальный достаток. Прячет до сих пор. Параллельно с легальными зарплатами по стране гуляет «черный нал», и объемы его, как минимум, не меньше «нала белого». Говорить народу, что так вести себя нехорошо, не стоит – как ответят, легко догадаться.
Давно известно, что рыба гниет с головы. Видимо, и выздоравливать ей надо с головы. Чтобы россияне уважали закон, они должны для начала уважать законодателей. А легко ли уважать наших депутатов? Что мы знаем о них? То есть, знаем, конечно, порядочно, мир слухами полнится. Знаем, что зарплаты они сами себе установили, как у федеральных министров, что депутатская пенсия, опять же, самими установленная, раз в тридцать превышает пенсию учителя или врача, что в приватизации казенных квартир хватка у них бульдожья. Но нашелся ли хоть один народный избранник, который прямо и честно рассказал избирателям, откуда у его домашних такие хоромы в пригороде и валютные счета в офшорах?
«Черный нал» достался нам в наследство от лицемерной коммунистической диктатуры. От диктатуры мы избавились в девяносто первом. Кто скажет, когда избавимся от лицемерия?
НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ К ПЕНСИОНЕРУ
Почту в наш дом приносит тихая бабушка. Сколько ей лет, не спрашивал, но судя по сухости, сгорбленности и трудной семенящей походке, к девяноста ближе, чем к восьмидесяти. Тем не менее, каждое утро, хоть в жару, хоть в мороз, она разносит утренние газеты, а каждый вечер – вечерние. Телеграммы доставляет тоже она, это уже вне режима. И всегда с собой ветхая тетрадочка, чтобы расписаться в получении, и карандашик – очень аккуратная бабушка.
Почему же в таком почтенном возрасте она не пользуется правом на давно заслуженный отдых? Если вы такой вопрос зададите – значит, вы американский пенсионер. Но мы—то россияне, нам и так все ясно. Не потому наша долгожительница ходит с сумкой по домам, что такой уж она оголтелый трудоголик, а потому, что…Впрочем, стоит ли растолковывать и без того понятное? Лучше пожелаем нашей бабушке доброго здоровья и исправных лифтов.
А недавно мне позвонила приятельница, тоже пенсионерка, но из молодых, шестидесятилетних. Какая была веселая, энергичная, работящая женщина! Но вот беда – почти потеряла зрение. Ни читать, ни писать. Даже ходить непросто. Позвонила она мне с испуга. Дело в том, что от покойной сестры ей досталась однокомнатная квартира, так что в своей она с больным мужем живет, а унаследованную сдает. Если арендные деньги не тратить, а копить, года за два, пожалуй, и наберется на сложную операцию. А тут ей сказали, что московские власти решили всех, кто сдает квартиры, объявить предпринимателями и обложить соответствующей данью. И моя знакомая боится, что это торжество социальной справедливости по ней сильно ударит.
Я попытался ее успокоить – мол, российские законы раскочегариваются медленно, да и сборщики налогов у нас не иностранцы, слепнущую пенсионерку обижать не станут, поймут. На что приятельница умудрено вздохнула – мол, понимание денег стоит. И ведь права – стоит…
У другой моей знакомой, вдовы известного драматурга, квартира всего одна. Зато есть дача умеренной комфортности. И девяностолетняя одинокая женщина на этой даче живет круглый год, сдавая свое единственное городское жилье. Опять—таки, не из любви к тишине и уединению. А случись что со старушкой снежной зимой – тогда как? До ближайшей поликлиники километров десять – ни доехать, поскольку не на чем, ни доползти…
А еще один мой приятель, семидесяти пяти лет, живет постоянно в ближнем Подмосковье. Прежде был журналист не из последних. Теперь на пенсии, жена тоже. До недавних пор очень успешно обрабатывали свои шесть соток, разводили цветы, и жена автобусом ездила в столицу, к ближайшему метро, где яркие дары земли охотно раскупались. Однако в последние годы пошли новые веяния, кто—то в начальстве решил, что старушки, торгующие у метро, принижают высокий имидж Москвы, перед иностранцами стыдно. И стражи порядка этот самый порядок быстро навели, изгнав торгующих в некие тусклые дали, скорей всего, за кольцевую автодорогу.