Дай мне руки —
Твоя рука, так женственно мягка,
Проникла в грудь мою и сердце сжала…
Ее воркующий смех, когда я читал ей эти строчки… Почему, черт побери, я не мог подождать, пока не увижусь с ней?»
И вместо реальной встречи оживший образ Джой вдруг засиял перед его глазами! Неожиданно зазвучал голос Джой! Зазвучат лишь у него в ушах, но так же ясно, как крики мальчишек с поля, граммофонная музыка, щебет птиц в ветвях деревьев над его головой… Джой звала его голосом, полным скрытой муки: «Джеффри, вернись ко мне! Джеффри, забери меня отсюда!»
Да, неизвестным науке способом крик души девушки достиг ушей ее возлюбленного, который находился за много-много миль от Лондона…
И ему стало окончательно понятно, что Джой — изумительная женщина и ее не вычеркнуть из жизни, а, расставшись с ней, он сделал ошибку, и эту ошибку следует немедленно исправить!
Глава девятая
ИЗБРАННИЦА РОДСТВЕННИКОВ МУЖА
Но как же можно ее сравнить
С мечтой свекрови ее!
Гилберт
Вернись ко мне в безмолвии ночном,
Вернись ко мне, приди ко мне во сне.
Кристина Росетти
1
Чувства, которые питают друг к другу жених и невеста, могут быть самыми различными; не может быть только одного — полного отсутствия всяких чувств.
— Потому что, — говорила Ида Мюрхэд, одеваясь к обеду через день после помолвки своего брата, — или роман идет как по маслу и два влюбленных лунатика тихо тают в обществе друг друга, считая дни до свадьбы, или, пройдя свой пик, роман засыхает, как срезанная гардения. Кто-то один или оба начинают…
— …преждевременно чувствовать похмелье, — сквозь полуоткрытую дверь предположил ее муж, который очень любил ее поддразнивать при всей своей любви к ней.
— …кто-то один, или оба начинают относиться друг к другу критически. «В самом деле, это, кажется, обещает быть совершенно ужасно!» Интересно, по какому же из двух путей пойдет роман Рекса и этой девушки?
— Ты этого не знаешь? Мне кажется, что ты с твоим богатейшим опытом никогда не ошибаешься относительно подобных вещей.
— Эта не похожа ни на одну из помолвок, что я разорвала. Я не могу понять, то ли Рекс наконец влюбился без памяти, то ли просто он хочет завести своих собственных детей, то ли что? Не могла же я спросить…
— Неужели не могла?
— …и я не могу понять, то ли девушка отчаянно скромна, то ли просто холодна? Так или иначе, у меня не сложилось впечатления, что они венчаются в трехнедельный срок оттого, что безумно влюблены. А ты что скажешь, Джок?
— Черт! — воскликнул ее муж с яростью человека, который никак не может сладить со своим галстуком. Поймав отражение взгляда жены в зеркале, он жалобно попросил: — Завяжи мне, пожалуйста, эту проклятую штуку… Спасибо… Так вот, дорогая, я думаю, старина Рекс собирается жениться, чтобы было кому завязать ему галстук! Я знавал множество парней, сунувших голову в петлю именно по этой причине, ибо других, совершенно очевидно, не было.
— Дурак.
— Ну, тогда, наверно, потому, что девушка как раз подходящих размеров, чтобы уместиться в кабине самолета. Такие мужчины, как Рекс, в наше время чрезвычайно аэропланизированны и выбирают невест по этому признаку. Что же до Рексовой девушки, то она весьма славная маленькая тихонькая мышка; должен сказать, приятнее целовать ее, чем какого-нибудь полицейского; но боюсь, что ничем не смогу тебе помочь в анализе ее чувств…
2
Да, чувства Джой к Рексу Траверсу были достаточно своеобразными.
В течение первых четырех месяцев знакомства и совместной работы ее безразличие к этому человеку было столь очевидным, что в это просто трудно поверить.
В день катастрофы, во время этой жуткой сцены с предложением, равнодушие уступило место заинтересованности и даже горячему интересу; но интерес этот был очень конкретным, и воспринимала она Рекса не как мужчину, но как силу, которую надо непременно сломить, ибо в ее власти исполнение безумного желания Джой. Он сказал тогда: «Мы не будем этого обсуждать. Это абсурдно» — и сделался препятствием, на которое она обрушивала бессильное раздражение, и это раздражение переросло в стойкую и сильную антипатию.
Затем — его неожиданная капитуляция: «Думаю, мы можем обсудить это, мисс Харрисон!.. Я хочу, чтобы вы знали причину, изменившую мое отношение к вашему… э… предложению. Все дело в мальчике. Я имею в виду своего племянника. Я отвечаю за его образование и воспитание и не должен снижать их уровень, если для этого есть хоть малейшая возможность». Тогда она с облегчением вздохнула… но почему он не сказал сразу? Почему в первый миг не подумал о Персивале Артуре? «Мальчик», ну разумеется, мальчик! Мужчины всегда стоят друг за друга, им наплевать, что девушка страдает. Так или иначе, это чудовище настолько порядочно, что приносит себя в жертву племяннику. Он действительно заботится о мальчике, и это главная и единственная причина его согласия, думала Джой, чувствуя, что к ее гневу примешивается доля уважения.
Расположение к нему возникло в сердце девушки и выросло во время этого кошмарного действа — приема по поводу дня рождения и помолвки. Джой не верила, что доживет до того момента, когда можно будет наконец вырваться из этой праздничной тюрьмы, из этого сумбура человеческих голосов, табачного дыма, запаха цветов, мерцания свеч и огромных восхищенных вопрошающих глаз трех маленьких девочек. А между тем чудовище Траверс устроил так, что она смогла уйти рано («Вы должны позволить нам ускользнуть»). Она не могла не признать, что в течение всего вечера он был воплощением надежности, на него можно было опереться, как на скалу. Он сглаживал все неловкости, которые совершала она, когда уже совсем не могла выносить эту пытку. Но за пережитые муки она его ненавидела.
Естественно, Джой была слишком женщиной, и вместо того чтобы возненавидеть настоящую причину своих страданий (Джеффри Форда), она кипела внутренним раздражением против человека, который, как ей казалось, занял его место.
В то время когда ее будущие родственники, Мюрхэды, обсуждали ее чувства к Рексу, их гамма представляла собой гнев, невольное уважение, обиду, ненависть, смешанную с признанием его достоинств.
Ну, а теперь — к следующему повороту сюжета, который приведет к следующей фазе развития чувств.
3
Когда на следующий после приема день Джой, уже не только «высококвалифицированная секретарша», прибыла на Харли-стрит, дверь ей открыла не привратница Мери, а Персиваль Артур Фитцрой, нетерпеливо поджидавший ее.
— Послушайте! — воскликнул он, прыгая на одной ноге по холлу. — Как вы думаете, кто приехал сюда вчера поздно вечером? Кто припарковался в гостиной, ожидая, когда мы с Дядей Рексом вернемся с торжества по случаю «Года милосердия» (жаль, что вы устали и не пошли, это было отлично!)? Угадайте, кто?